А Геба розовая. Пан, А синеглазая Паллада, Они не любят наших стран, И ничего им здесь не надо. А если надо, то — родник, Лепечущий темно и странно, Павлина — Гебе, и тростник, Чтоб флейту вырезать — для Пана. Поверь, их знает только тот, Кто знает лес, лучей отливы, И бог вовеки не сойдет В твои безрадостные Фивы. Кадм, Эхион и Агава с трудом выносят камень.
Первый юноша
Вот здорово. Второй юноша
Им так и надо. Третий юноша
Какой ты умный, Актеон! Так говорить — одна отрада. Как жаль, что я не обучен. Актеон
Идите, товарищи, в этот вечер Мне хочется быть одному. Мы славно охотились; до новой встречи! Постойте, я вас обниму. (Обнимает их поочередно).
Первый юноша
Спать завалюсь. Второй юноша
Напьюсь. Третий юноша
Вот ловко: И спать и пить — равно уныло. (Таинственно)
Агава, старая чертовка, Здесь про танцовщиц говорила. Актеон (слегка хмурясь)
Идите же.
(Юноши уходят. Актеон один).
Как хорошо вокруг! Так синевато-бледен теплый воздух, Так чудно-неожидан каждый звук, Как будто он рождается на звездах. Луна стоит безмолвно в вышине, Исполнена девической тревоги, И в голубой полощутся волне Серебряные, маленькие ноги. Я вижу чуть открытый красный рот, Мученье наше и отраду нашу, И розовые груди… А живот Похож на опрокинутую чашу. Ни облачка… Она совсем одна И кажется такою беззащитной, Что отрок пробуждается от сна, Неопытный еще, но любопытный. Я лягу здесь, под этот мудрый вяз, Ведь хоть молчит, но знает он о многом. Я буду спать, не закрывая глаз, И, может быть, проснусь на утро богом. Ложится. За сценой слышно, как перекликаются серебряные голоса охотящихся
