— Придумаю что-нибудь, например, скажу, что его бостонские приятели попросили заехать к нему, когда буду в Риме. Он либо согласится повидаться со мной, либо скажет, что улетает. Так мы хоть в курсе будем.
Я моргнула.
Гил просто фонтанировал идеями, и я оставила все на его усмотрение.
Он пошел в гостиницу и вернулся только минут через десять, в зубах — сигара, одна бровь приподнята.
— Сработало, дорогая. Мистер X. легко запал на мою историю о бостонском друге, а когда он начал расспрашивать, что это за друзья такие, я притворился, что плохо его слышу, помехи на линии. Но насколько я понял, они улетают обратно в Штаты завтра утром. Я как бы между прочим поинтересовался, не собираются ли они обратно, и он сказал — да, жена себя плохо чувствует.
У меня сердце упало, но к этому ощущению я уже начала привыкать. Бесконечные разочарования давали о себе знать.
— Я так и знала, Гил. Что теперь?
— Наймем машину получше и отправимся в ночь до Рима. От Генуи до столицы всего часов пять-шесть ехать.
Я снова кивнула. Сила и уверенность, исходящие от Гила, окутали меня, словно непробиваемые доспехи, и я вновь обрела надежду.
— Ладно, Гил, как скажешь.
— Бенно говорит, что до полуночи ни одного рейса до Рима нет, кроме того, в это время года мы можем запросто не попасть на самолет. Так что рисковать не стоит. Машина гораздо надежнее. Мы будем в Риме до двенадцати ночи.
— Ты — просто чудо какое-то, Гил!
— Беги позвони в больницу, узнай, как там мальчик. Новости из дома должны приободрить тебя.
— Надеюсь, — вздохнула я.
— И уложи свои вещи, милая, — добавил он, — вдруг придется остаться в Риме на ночь. В любом случае Бенно мы скажем, что до завтра или послезавтра ждать нас не стоит.
Гил знал, что делал, он умел быстро и решительно расправиться со всеми делами. К тому же за обедом он сказал мне, что несколько дней съемок все равно не будет, так что это время он легко может посвятить мне.
Я пошла звонить в Англию и через невероятно короткое время уже разговаривала со своим мужем.
— О, привет, — послышалось в трубке. Голос Стива звучал вполне обыденно. — Да… я могу говорить. Бингу снотворное дали, я ему не помешаю. Телефон у нас в палате.
— О, Стив, как он там?
— Без изменений.
— Улучшений нет?
— Врачи говорят, улучшений еще рано ждать, слишком мало времени после пересадки прошло. Сначала ему вроде бы полегчало, но потом процесс остановился. Но волноваться пока не о чем.
— Но это ведь ненадолго… то есть это улучшение… если только… — Я замолчала. У меня ком в горле застрял. Внезапно я почувствовала, что не могу говорить с мужем вот так, не глядя ему в глаза. Мысль о том, как далеки мы и физически, и духовно, была просто невыносима. В его голосе не слышалось ни капли тепла, он даже из вежливости моим здоровьем не поинтересовался.
— Насколько я понял, у тебя особых новостей нет?
Я рассказала ему про Анну. Стив закашлялся и прочистил горло:
— Какое разочарование! Но я никогда не был особо высокого мнения о твоей драгоценной Анне.
— Знаю, она просто невообразима, но я уверена, что это ее муж, Рассел Хопкинс, заставил Анну переменить свое мнение. Он без ума от Руди, не желает рисковать здоровьем мальчика.
— Господи! — неожиданно взорвался Стив. Это было так на него не похоже. — Значит, пусть наш сын умирает!
«Наш сын». Я чуть не подавилась от удивления. Неужели Стив и правда так считает? Неужели он до сих пор признает, что годы совместной жизни связали нас невидимой нитью, а Бинг — главное звено в этой цепи? Голос у меня задрожал.
— О Стив, Стив, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Представь, что мне пришлось пережить, но я не собираюсь сдаваться. Мистер Барретт помогает мне, мы с ним в Рим едем. Он просто чудо, такой замечательный друг. Говорит, что постарается склонить Хопкинса на нашу сторону. Не знаю, что бы я без него делала!
Мы обсудили предстоящую поездку в Рим и шансы уговорить Анну и ее мужа послать за Руди.
— Как ты такое выдерживаешь… — сказал Стив. И добавил, вымучивая слова: — С тобой все в порядке, Крис?
Я готова была запрыгать от радости и облегчения. Глупо ждать, что Стив так быстро переменится, но, по крайней мере, ледяная стена безразличия немного пошатнулась.
— Да, Стив, спасибо. А тебе не слишком больно, милый?
— Со мной все в порядке.
— Когда Бинг просыпался… он спрашивал обо мне?
— Конечно, ему хочется вестей от тебя, и я сказал, как мы договорились: что ты болеешь и тебя не пускают. Он велел передать тебе свою любовь.
— И ему мою передай. — Слезы градом покатились по моим щекам. — Я буду каждый день посылать ему открытки. Я все время о вас думаю. О, Стив…
Высокий голос ворвался в наш разговор и поинтересовался, хотим ли мы продлить время.
— До свидания, Крис, — поспешил сказать Стив. — Удачи тебе!
Ответить я ничего не смогла и молча положила трубку. Я закрыла лицо руками и зарыдала. Мне так хотелось верить, что у нас со Стивом все будет хорошо, но его поведение говорило об обратном. Он никогда не простит меня, что бы я ни делала, как бы ни старалась. «Не стоит обманывать себя только потому, что сегодня он немного смягчился и поинтересовался, как у меня дела», — в отчаянии подумала я.
А время летело стрелой, и жизнь Бинга держалась на волоске надежды. Я покидала вещи в сумку, умылась и, когда Гил зашел за мной, уже окончательно успокоилась, и была готова отправиться в путь, навстречу судьбе.
В Генуе нас ждал Жако с сумкой для Гила. Вскоре мы уже неслись по автостраде, одной из самых шикарных дорог Италии: чуть ли не единственная стоящая вещь, которую безумный Муссолини оставил своему народу в наследство.
Полная луна освещала нам путь. Водитель — молодой улыбчивый итальянец — гнал, словно на ралли. Скорость зашкаливала за сто восемьдесят, но сейчас мне было все равно. Я думала только о том, как поскорее добраться до Рима и снова поговорить с Анной. Теперь у меня за спиной был Гил — если уж он не добьется успеха, то никто не сможет.
Гил по-дружески обнял меня за плечи, и я прильнула к нему. Как же с ним хорошо и спокойно! Первый час Гил молчал, словно воды в рот набрал, наверное, обдумывал план действий, а потом его будто прорвало, и он начал рассказывать о себе, о Салли и об их неудачном браке. Мощные автомобили рвались вместе с нами по направлению к Вечному городу, но лишь немногим удавалось обойти нас, наш шофер зорко следил за этим.
Внезапно я вспомнила Стива, и совесть снова начала мучить меня. Я беспокойно заерзала в объятиях Гила и попыталась высвободиться, но он лишь крепче прижал меня к себе:
— Не смей! Послушай, милая, я не собираюсь заниматься с тобой любовью. Не думаю, что в будущем у меня хватит на это духу. Но я люблю тебя, и с этим ты ничего поделать не сможешь.
Щеки мои вспыхнули, на сердце потеплело. И не в первый раз. Интимной близости мне с ним не хотелось, и все же я чувствовала и страсть, и признательность к этому необычном человеку, который вошел в мою жизнь в тот момент, когда больше всего на свете мне была нужна дружеская поддержка.
«Может быть, наступит день, когда я смогу рассказать о нем Стиву», — подумала я.
А Салли — просто дурочка. Потеряла любовь такого мужчины!
