— Она просила передать, что не хочет с вами говорить. Ни сейчас, ни потом. Это цитата.
Хотя именно этого я и ожидала, я все равно расстраиваюсь.
— Но она в порядке? — спрашиваю я. — Никто к вам не приходил?
— Роберт заходил.
— И больше никто? — уточняю я.
— Гм... вроде нет, — отвечает он, начиная немного беспокоиться. — Мне надо идти. Я вообще- то не должен отвечать на звонки.
— Подожди! Ты можешь ей сказать, что я...
Он вешает трубку. В расстроенных чувствах я возвращаюсь к письменному столу, где провела последние три часа, тупо уставившись в пустой лист бумаги. Трудно писать веселые, жизнерадостные заметки о новых учениках, когда так и хочется после последнего предложения поставить «P.S. Он вампир». Хотя получившиеся заметки бесконечно далеки от идеала, я в конце концов сдаюсь и распечатываю на принтере то, что есть, размышляя о том, как забавно, что еще неделю назад я бы не спала до трех утра, раздумывая над стилистическими тонкостями. Но теперь мне нужно удостовериться в том, что случившееся в лесу никогда не повторится вновь.
Достав выпускной альбом, я пытаюсь оценить вероятность. Учитывая то, как быстро Влад взялся за Кэролайн, я решаю начать с девушек, похожих на нее, — другими словами, с. популярных старшеклассниц, живущих в этом городе с самого детства. Составив список примерно из двадцати девушек, я пытаюсь придумать способ узнать есть ли у них родимые пятна в виде звезды. Большинство из них занимаются чирлидерством или спортом, что открывает для меня хорошие перспективы. Но, скрываясь в комнате для переодевания без всяких на то причин, я вряд ли выиграю приз за хитрость. Мне нужно какое-то прикрытие.
От нечего делать я просматриваю фотографий спортивных команд, надеясь, что они меня вдохновят. Под большинством из них стоит крошечное «(с) Марк Эчоллс», и на некоторых в кадр заглядывает сияющее очкастое лицо самого Марка. Я подозреваю, что лицо его сияет не столько от эндорфинов, сколько оттого, что он окружен четырнадцатью высокими, яркими девушками. Марк, который теперь учится в выпускном классе, делал репортажи про женский спорт с тех пор, как я начала здесь учиться. Когда мистер Амадо попытался отлучить его от этого, Марк почти рыдал.
Но теперь это вопрос жизни и смерти. Если мне удастся убедить мистера Амадо разрешить нам поменяться обязанностями, работа над спортивными репортажами будет прекрасным предлогом находиться в спортзале. Не говоря уже о том, что при этом я продемонстрирую организационную инициативность и «способность широко мыслить», то есть именно то, что приводит мистера Амадо в экстаз. Он до сих пор бредит тем, как прошлый главный редактор по собственной инициативе взял на себя реструктуризацию технической редакции. Это может стать моим шансом остаться в игре. Я убью двух зайцев одновременно. Бинго.
Я чувствую прилив вдохновения. Теперь все, что мне нужно понять, — это что именно данаи собираются сделать с девушкой, когда найдут ее. Но как бы мне ни было неприятно это признавать, похоже, я все-таки сожгла пару мостов, связывавших меня с миром вампиров. Виолетта вряд ли когда-либо еще со мной заговорит, а Джеймс...
Я перевожу взгляд на его окно. Оно темное, как обычно. Чем он вообще там занимается целыми днями? Вслепую вяжет носки? Я рывком задергиваю штору. Мне нужно сосредоточиться. Сейчас мне бы очень пригодилась парочка вещих снов или какая-нибудь жуткая библиотечная книга под названием «Вампиры». Но вместо этого у меня есть татуировка, имя и накопленные за шестнадцать лет противоречивые данные, полученные из популярных книг и фильмов. Все это никак не может мне помочь... или может? Джеймс, кажется, представляет собой ходячий мешок с популярными вампирскими мифами. Поскольку лучших альтернатив у меня нет, я пытаюсь вспомнить, чему еще научили меня вампирские саги.
Вампиры слишком засиделись в традициях девятнадцатого века, и не помешал бы хороший пинок, чтобы выгнать их оттуда.
Вампиры-полукровки часто бывают вынуждены бороться с преступностью.
Не помешало бы посчитать корреляцию между угрюмостью и вампиризмом.
Вампиры любят банды, просто они называют их кланами.
У вампиров не бывает детей.
Когда я пишу последнее предложение, какая- то мысль проносится в глубине моего сознания. В десятом классе английский у нас вела женщина с полностью отсутствовавшими навыками планирования времени, в результате чего мы потратили примерно двенадцать недель первого семестра на греческую мифологию и две недели на все произведения Шекспира. Я забиваю слово «Даная» в «гугл» и в награду получаю подтверждение того, что в греческой мифологии Даная — мать Персея, ребенка, рожденного чудесным образом. Не так уж много, но, по крайней мере, хоть одна рабочая теория. И, между прочим, пусть у Влада есть сила, знания и высочайший уровень безумия, — зато у меня есть Википедия.
На следующее утро я просыпаюсь слишком поздно, тем самым сорвав свой план до звонка напасть на мистера Амадо с моим предложением. К тому времени, когда я прихожу к мистеру Бэру на основы математического анализа, он уже настолько потерян в Волшебной Стране Математики, что едва оборачивается, чтобы взять у меня допуск. Опасаясь, что он ошибочно примет мое приближение за желание ответить на вопрос, я спешно ретируюсь на свое место в заднем ряду — как раз вовремя, чтобы успеть на раздачу листочков с упражнениями. Взяв себе один, я через плечо передаю оставшиеся парню позади меня. Ничего не происходит. Я трясу стопкой бумажек. По-прежнему ничего. Собираясь прочитать лекцию этому нарушителю порядка, я оборачиваюсь и вижу самодовольную улыбку Джеймса.
— Как мило, что ты обернулась, — беззвучно шевеля губами, шепчет он.
Я бросаю кипу бумажек ему на стол, с радостью слыша тихое проклятие и торопливый шелест, пока он собирает их. Немного погодя он трогает меня за плечо.
— Что ты вообще здесь делаешь? — не оборачиваясь спрашиваю я, выведенная из равновесия тем, как я ему обрадовалась, пока не вспомнила о его намерениях. — Это младший класс. Ты, конечно, на особом положении, но все-таки ты выпускник.
Скрип его стула предупреждает меня, что он придвигается ближе, но все равно я вздрагиваю от неожиданности, услышав его голос, шепчущий мне прямо в ухо.
— Сила убеждения иногда имеет свои преимущества, — слышу я. — У меня есть все твое расписание. Так что попробуй-ка угадать, чем мы будем заниматься на уроке рисования?
Снова забавляться с сосновыми шишками, наверное. Так ему и надо.
— Так вот какой у тебя план? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему. — Преследовать меня, пока я не найду ее, а потом атаковать?
Джеймс выглядит раздраженным.
— Я здесь потому, что обещал Владу быть здесь, — отвечает он, наклонившись вперед. — Помнишь?
Вспышка вины пересиливает злость. О да, я помню — каким бы назойливым он ни был, он действительно остановил Влада, когда тот хотел убить нас в лесу.
— И тебе никогда не приходило в голову, что я, возможно, захочу присмотреть за тобой, пока ты пытаешься разрушить все мечты и надежды Влада? — продолжает он. — Ну, знаешь, чтобы защитить тебя.
— Это произошло только однажды, — упорствую я.
— Да-да, конечно.
От его скептического тона у меня закипает кровь.
— Ладно, Святой Джеймс, ты по-прежнему планируешь закусить девушкой, которую мы найдем?
Он сжимает губы, но ничего не отвечает.
— Это мое последнее слово, — важно говорю я и делаю вид, что увлечена уравнениями, которые мистер Бэр пишет на доске. Стул позади меня снова скрипит.
