Мы трогали друг друга глазами.
Я ощущала его почти физически.
Он болтал какую-то ерунду. Рассуждал про сигары. Мне было смешно.
Мы оба не притронулись к еде.
Выпили бутылку Willa Antinori.
На следующий день я не смогла вспомнить, о чем мы говорили.
Но мы все время о чем-то говорили.
Иногда я останавливала себя, чтобы дать возможность говорить ему.
Кальян закончился.
Еду унесли.
Расстаться было невозможно.
— Что будем делать? — несмело спросил он.
Я пожала плечами. Посмотрела на него из-под ресниц. Ответ на свой вопрос он должен был прочитать у меня в глазах.
— Может, заедем ко мне? — спросил он. Ямочки исчезли.
Я кивнула. Хорошо, что не пришлось предлагать самой.
Он жил на Кутузовском. Это близко.
Я давно не была в таких грязных подъездах.
Он взял меня за руку. Как в школе. Как маленькую.
Я и сама жила когда-то в таком же подъезде.
В лифте мы не отрываясь смотрели друг на друга. Мои губы хотели его губ, и каждый кусочек кожи моего тела хотел его тела. Мы смотрели друг на друга и тонули в глазах друг друга. Он был так близок, что кружилась голова.
Мы были как несчастные, замученные жаждой люди, которым дали кипяток. И они дули на него. Они не пили, обжигаясь. Они держали его в руках, и от этого их жажда становилась еще мучительней. Но они медленно дули на кипяток, предчувствуя наслаждение и наслаждаясь этим предчувствием. Какой бы вода ни оказалась на вкус, это будет вкус удовлетворения.
Лифт открылся. Я смеялась, пока Стас открывал дверь. Он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Он приложил палец к моим губам. Дверь открылась. Свет был или нет? Я не помню.
Одежда — это не то, что нужно в такую ночь.
Жадные губы, нежные пальцы. И совсем иногда — слова, их не понимаешь, потому что они вообще ничего не значат. Но в то же время они значат так много!
У каждой ночи есть имя.
Эту ночь звали Страсть.
Капельки пота на висках и бездна, в которую погружаешься вместе. Держась за руки так, что ногти впиваются в кожу. И нежность. Всепоглощающая, бездонная, в которой растворяешься настолько, что не чувствуешь своего тела. Но что может быть важнее своего тела в такую ночь?
Только его тело.
Мы лежали не просто обнявшись. Мы лежали так, как живут сиамские близнецы — просто не представляя себе, что может быть по-другому.
Вкус его тела был на моих губах.
Его запах впитала моя кожа.
Секс — это как объяснение в любви: всегда приятно. Почти всегда — по-разному. Зависит от темперамента. Можно ограничиться тремя словами, можно сложить поэму. Причем три слова от любимого человека заменяют поэму.
— Выходи за меня замуж, — сказал Стас.
— Конечно, — кивнула я.
Мы как будто следовали сценарию. Идеальному сценарию идеальной ночи.
— Я люблю тебя, — сказал Стас.
Или мне это приснилось? Потому что, когда он сказал это, я уже спала.
У него был большой коричневый холодильник. Абсолютно пустой. Только квашеная капуста.
Стас спал. Я хотела есть.
Я села на пол, обхватив банку ногами. Я с удовольствием доставала пальцами капустные листья.
Сколько лет прошло с тех пор, как мы устраивали такие пикники с Ромой?
Мы провели с ним тогда вдвоем трое суток.
Не выходя из дома.
