— Настоящий натиск? — спросил он сочувственно, испытывая огромнейшее желание погладить ее по щеке. — Боевой конницы, а не дозорных отрядов?
— Именно так. — Голос Чи-Ю потонул в грохоте грома.
— Гроза приближается, — сказал Сен-Жермен и, помолчав, уронил: — Нет, не способна. — Заметив, как дрогнули губы воительницы, он наклонился к ней через стол. — Вы спросили меня, я ответил. Или мне нужно было солгать?
— Нет, — выдохнула Чи-Ю, опускаясь на стул и охватывая руками колени. «Ты узнала то, что хотела узнать, — подумалось ей. — Ответ совпадает с твоей оценкой. Почему же в тебе сейчас все сотрясается от безысходной горечи и тоски?»
Словно прочтя ее мысли, инородец сказал:
— Не порицайте себя, дорогая. Трудно смотреть в лицо реальности, но это необходимо, если ты хочешь ее превозмочь. Утешьтесь, вы делаете все, что возможно, и куда лучше других. — Чи-Ю весьма удивилась бы, узнав что «другие» — это многие знаменитые полководцы разных стран и разных времен.
— Но этого мало! — возразила она. — Ши Же-Мэн, я попала в капкан, из которого выхода просто не вижу! Что мне делать? Отправить селян в горы? Но там их постепенно прикончат либо разбойники, либо зима. Велеть земледельцам бросить свой скарб и укрыться в Бей-Bo? Но и в Бей-Bo им жизни не будет. Они не знают ремесел, для них там нет места. Да и потом, кочевники все равно придут в города…
Крик пьяного за окном заставил Чи-Ю примолкнуть. Когда караульные утихомирили скандалиста, китаянка заговорила опять:
— Защищая свой дом, урожай или живность, человек не опустит оружие. А на чужой стороне за что ему умирать?
Бледный свет луны, выглянувшей из-за туч, выбелил смуглое лицо китаянки, делая его странно безжизненным.
— Чи-Ю, — спросил Сен-Жермен, — чего вы сейчас добиваетесь?
Она прикусила губу и прошептала:
— Не знаю.
— Хотите, я притворюсь, что все хорошо? Уймет ли это хотя бы на время вашу печаль?
Оглушительный удар грома расколол перевал, раскаты его заметались в долинах.
— Нет, не надо, — поморщилась Чи-Ю. — Притворство тут не поможет. — Она задумчиво глянула на луну, как на маяк, указующий спасительный путь. — Я провела всю свою жизнь среди военных. Такова уж моя судьба. Но мне по душе и звуки струн, а порой я зачитываюсь стихами. Иногда я сожалею, что вокруг меня так мало изящного. У вас же все по-другому. В грубом доме, где вы сейчас проживаете, столько по- настоящему красивых вещей…
— И что же? — насторожился Сен-Жермен.
Ему вдруг припомнилась жадная физиономия Хао Сай-Чу, тонкого, как оказалось, ценителя византийских мозаик. Он постарался скрыть свое раздражение, но Чи-Ю ощутила его.
— Я только хотела сказать, что вряд ли было разумно брать все это с собой. В путешествие, обещавшее сделаться неимоверно опасным. — Молнии, как будто бы в подтверждение ее слов, заметались в ночи, словно кавалерийские сабли. Китаянка вздрогнула и вопросительно посмотрела на собеседника. — К вам ведь пришли еще какие-то сундуки. Я видела, что в них, производя досмотр, и многому поразилась.
— Это все, что у меня осталось, — мрачно пробормотал Сен-Жермен. — Дом мой в Ло-Янге сожжен и разграблен.
Караульные за окном поднялись на крепостную стену. Свежий ветер трепал пламя их факелов.
— Ох! — воскликнула китаянка. — Я ничего об этом не знала. Простите. Но вы ведь находитесь на государственной службе и можете вытребовать компенсацию. Если хотите, я подготовлю бумаги…
— Нет.
Новый раскат грома оправдал воцарившееся молчание. Сен-Жермен не глядел на Чи-Ю. Как объяснить ей, что вещи — ничто в сравнении с другими утратами, оставляющими зарубки на сердце? Ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть свою боль.
— Шинг сделали предложение, — заявила Чи-Ю, внезапно и неестественно громко, словно превозмогая неловкость.
Вот еще глупости! Что это с ней? Почему ей так неприятно говорить с ним об этом? Возможно, лишь потому, что он инородец? Да, так и есть, дело именно в том. Она лгала себе, ибо понимала причину своего замешательства.
— Неужели? — вежливо спросил Сен-Жермен.
— Как военачальнице, мне приходится вникать в частную жизнь своих подопечных, — пояснила она, не дождавшись других вопросов, и облегченно перевела дыхание, когда новая молния прорезала небеса.
— А как отнеслась к этому Шинг? — Он все еще не смотрел на Чи-Ю.
— С большой благосклонностью. Ведь жених — младший брат Ге, содержателя постоялого двора и харчевни. Оба они из долины Со-Ду. Это очень хорошая партия, Шинг не сыскать лучшей. Я дала разрешение на этот брак. — Чи-Ю поперхнулась и еле выговорила последнюю фразу, благословляя очередной громовый раскат, позволивший ей справиться с голосом. — Но если у вас есть какие-то возражения… — Она внезапно умолкла и с нарастающим раздражением посмотрела на чужака.
— Ее замужество не доставит мне никаких неудобств, — ровно сказал инородец.
— И все же мне не хотелось бы в чем-либо вас ущемлять. Я могла бы своей волей прислать к вам другую служанку, однако вы тут живете довольно давно и можете сделать свой выбор сами. Женщин в Мао-Та предостаточно, вам нужно лишь на кого-нибудь указать. — Чи-Ю уже сожалела, что завела этот разговор. День-другой инородец мог бы и поскучать, ничего бы с ним не случилось.
— Вот как? — Сен-Жермен повернулся и произнес со спокойным достоинством: — Младший брат почтительно благодарит свою старшую сестру за заботу.
Она сморгнула, застигнутая врасплох, затем прыснула, как девчонка, и звонко расхохоталась:
— Старшую сестру? Ну и ну! Вот, значит, как вы рассудили?
Отсмеявшись, молодая женщина вдруг ощутила, что натянутость в ней исчезает. Она поднялась и, с новым интересом разглядывая странного чужака, спросила:
— Есть ли здесь женщина, которая нравится вам?
— Конечно, — принял он вызов, краем глаза заметив, что из ночных облаков вырвалась горизонтальная молния. На дальних склонах хребта загорелась трава. — И вы, Чи-Ю, ее знаете. — Сен- Жермен протянул ей руку. — Но кто мне ответит, захочет ли эта особа довериться мне?
То ли гром поглотил слова китаянки, то ли она ничего не решилась сказать, однако руки — мужская и женская — соединились над черной лаковой гладью стола, в которой плясали серебряные зигзаги. Молчание длилось какое-то время, потом Сен-Жермен счел возможным заговорить:
— И вы в Ло-Янге искали отнюдь не меня, и я согласился поехать сюда вовсе не в поисках романтических или иных приключений. Вам требовалось хоть кого-то к себе залучить, а мне посоветовали покинуть столицу. Уже одно то, что дом мой впоследствии разгромила беснующаяся толпа, непреложно показывает, что совет был разумным. Но теперь у меня появились и иные причины не сожалеть о том, что ушло. — Он внимательно посмотрел на Чи-Ю. — Полагаю, они вам известны.
— О! — выдохнула Чи-Ю, не отнимая руки, лежащей на узкой мужской ладони. «Странно, — подумалось ей, — неужели он совершенно не чувствует, что я вся горю?» — Но, — попыталась слукавить она, почти теряя дыхание, — имя… Вы не назвали мне имя вашей избранницы. Или это секрет?
— Что ж, я отвечу. — Темные магнетические глаза, в которых тонула Чи-Ю, сузились и опять распахнулись. — Из всех обитательниц Мао-Та, из всех женщин вашей империи и подлунного мира я, не колеблясь, выбрал бы вас, Тьен Чи-Ю, если бы… если бы вы мне позволили это.
— Но…
Дождевые капли застучали по подоконнику, и молодая женщина возблагодарила хлынувший ливень. Он дал ей повод сбежать от мучителя — к мокрым стеклам, к запорам. Только закрыв все ставни, задвинув щеколды и накинув все мыслимые крючки, она осознала свою оплошность, ибо сама себя сделала заложницей ситуации, отгородившись от внешнего мира и оставшись один на один с этим поразительным человеком, в чью власть ее предательски отдавали подслеповато помаргивавшие огоньки комнатных
