— Будьте поосторожнее с гнедой Балдрика. У нее второй день рези, и она обливается потом. Скажете мне, сможет ли она выправиться.
Маргерефа чуть привстал на носки и вытянул шею, явно заметив кого-то в толпе.
— Я позабочусь о ней.
Сент-Герман сомневался, что ответ его услышали: глаза маргерефы были прикованы к дверям общего зала, в которых стояли Пентакоста и Беренгар.
Письмо настоятельницы монастыря Святейшего Милосердия к гамбургскому епископу Герхту. Доставлено адресату отрядом вооруженных всадников на тринадцатый день после отправки.
«Высокочтимому епископу гамбургского Рождественского собора шлю свои смиреннейшие приветствия с пожеланиями снискать еще большую благосклонность Христа Непорочного в шестнадцатый день октября девятьсот тридцать восьмого года Господня.
Ваше преосвященство, не подобает мне обращаться к вам напрямую, но обстоятельства складываются таким образом, что нам уже невмоготу исполнять обязанности, возложенные на нас лично вами.
Вы своей волей и волею Христа Непорочного поручили монахиням нашей обители оказывать страждущим помощь. Пока их число не превышало десятка, нам это было в радость, но теперь, когда вокруг столько нуждающихся, у нас обнаруживается нехватка припасов и места. Обездоленных чересчур много, и особенно жалко детей, что каждый день стучатся в наши ворота. Брошенные собственными родителями, сирые, изголодавшиеся, они, если их не взять под призор, обречены на смерть или рабство, а кое-кому достается совсем уж незавидная участь: служить игрушкой для плотских утех в гнездовьях разврата.
В последние месяцы мы взяли к себе свыше сотни таких детей и делаем для них все, что возможно. Однако нам не по силам призреть остальных, что бродят у монастырских стен, пытаясь обрести кров и пищу. Мы пытаемся разыскать родителей этих бедняжек, но всегда безуспешно, ибо те, однажды отрекшись от них, не откликаются ни на какие призывы.
На каждого мальчика, взятого нами, приходится по четыре девочки, и это весьма нас удручает, ведь дети растут. Юноши, несомненно, хоть как-то сумеют устроиться в жизни, а девицам один путь — в наложницы, если не выдать их замуж. Однако невесты без приданого — а мы его дать им не в состоянии — никому, конечно же, не нужны. Некоторые из них выражают желание посвятить себя службе Христу, но наш монастырь, к сожалению, слишком мал, чтобы принимать новых монахинь.
Должно быть, вам, ваше преосвященство, известна какая-нибудь обитель побольше или даже несколько таковых, где могут призреть беспризорных детишек. Я очень надеюсь, что вы примете к сердцу обустройство их участи, ибо то, что с ними творят сейчас жестокосердые люди, просто ужасно — другого определения не приходит на ум. Нашелся, например, человек из Бремена по имени Манг, который забрал у нас более дюжины ребятишек с клятвенным обещанием окружить их заботой, но тут же продал их в ближайшем порту капитанам судов, уходящих в дальние рейсы. И нам неизвестно, что с ними сталось теперь.
Есть еще один бременский беженец — Хеделин. Говорят, он зазывает детей в свой лесной лагерь, где затем убивает для пищи. Не знаю, правда ли это. Но местные жители порой натыкаются в лесных дебрях на груды детских костей — значит, кто-то творит это зло, попирая и человеческие, и Божьи законы.
Все приметы, предсказывают сырую, суровую зиму, что будет новым бичом для бездомных скитальцев. Выбор у них невелик: либо умереть от простуды, либо стать добычей диких зверей.
Мы, несмотря на свой обет призревать всех нуждающихся в незамедлительной помощи, давно привечаем одних лишь детей, а взрослым отказываем, понимая при этом, что нарушаем Христовы заветы и что нам, возможно, придется отвечать за такие проступки в аду. Мы, правда, делаем исключение для очевидно больных, но и то не для всяких, гоня прочь тех, кто охвачен видениями или непрестанно танцует, ибо не хотим впускать вредные испарения в пределы нашего монастыря. Такое решение было принято нами после нескольких дней строгого поста и молитв. Надеюсь, вы не станете порицать нас за него, ибо мои сестры, во Христе и без того находятся на грани тихого помешательства. Но ваше доброе слово, несомненно, ободрит их и укрепит.
Милосердие Христа Непорочного беспредельно, и потому я смею полагать, что и вы его явите, отыскав способ помочь бесприютным детишкам, за что будете вечно поминаемы как в моих неустанных молитвах, так и в молитвах сестер.
ГЛАВА 3
После полудня вернулись охотники. Добычей их были три зайца, кабан, пара оленей и семь гусей. Они въехали в крепость, оставив трофеи на деревенской скотобойне.
— Мы могли бы добыть еще одного вепря, если бы задержались подольше, — капризно протянул Беренгар, входя в общий зал. — Завтра, неровен час, пойдет дождь и дня на три нас придержит, а после земля превратится в трясину. Недалече и холода.
Маргерефа досадливо качнул головой: постоянные стенания юного щеголя давно надоели ему.
— Лошади и так утомились. Мы замечательно поохотились, и никаких резонов печалиться нет, — сказал он и указал на висевшую на стене цитру. — Вы могли бы сыграть нам. Это бы нас подбодрило и развлекло.
— Я не нищий певец, обязанный развлекать всех за пищу, — окрысился вдруг Беренгар, дав волю копившемуся в нем раздражению.
— Разумеется, нет, — сказал с легкой долей удивления маргерефа. — Вы не бродяга и никто так не считает. Что за вздорная мысль? — Он оглядел зал и с особенным удовольствием посмотрел на рабов, вздувавших огонь в черном зеве камина. — Вот это правильно. Просто прекрасно. Вечера тут прохладные, помещение надо прогреть.
Один из рабов поднял голову, другой не обратил ни малейшего внимания на слова господина, продолжая закладку поленьев в очаг.
— Когда вы уедете? — спросил Беренгар. — Не за горами зима.
— Новые избы в деревне должны срубить дней через десять, тогда и посмотрим, — ответил нехотя маргерефа, отнюдь не желая вступать в бесполезные препирательства с заносчивым и капризным юнцом. — Ни одному из солдат не хочется зимовать здесь.
— А если работу не завершат в этот срок? — не отставал Беренгар. — Что будет тогда?
— Я уже сказал, все решится дней через десять. Весьма сожалею, что не могу более точно ответить, когда эта крепость перейдет всецело в ваше распоряжение.
— Если бы всецело, — пробормотал Беренгар и без особенного изящества плюхнулся на стул с резной спинкой.
— Значит, частично, — констатировал, не заботясь более о какой-либо деликатности, маргерефа. — Короче, как выйдет. Вы ведь решили посвятить свою жизнь Пентакосте. Все так и будет, если, во-первых, она получит от своего отца разрешение на новый брак; во-вторых, если она остановит на вас свой выбор; в-третьих, если отец ее этот выбор одобрит. — Он помолчал. — Жаль только, что вам при этом уже не достанется ни одна из ее распутных сестер. Говорят, герцог Пол сам же и развратил их.
— Герцог признает ее выбор, ему не захочется сердить моего отца.
Беренгар торжествующе ухмыльнулся, полностью игнорируя последнее замечание собеседника.
— Если предположить, что ваш отец, в свою очередь, согласится на этот брак. А он может и не дать вам позволения, если ему шепнут, кто таков герцог Пол, — заметил язвительно маргерефа. — Надеюсь, вы примете это во внимание, обдумывая свои планы.
