на ноги, разрывая нашу связь. Я позволил себе громко вздохнуть.
— Не сопи, — посоветовала Асани и хлопнула ладонью по моей голове. — Успеем еще повеселиться. У нас с тобой просто дела, тебе следует отдохнуть, а мне… я и так уже задержалась больше, чем думала.
— Дела? — спросил я ее.
— Да, мои посетители, наверное, уже повесились от скуки, пора их развлекать. Проводишь даму до выхода?
Поднявшись на ноги, я кивнул и взял Асани за локоток. Отпускать ее ужасно не хотелось, но я понимал, что нам следует завершить дела и уже потом отдаться во власть страсти. До той поры мы решили унять свои чувства, которые могли помешать. Я понимал это, но не хотел признавать. Асани, думаю, тоже. Из нас двоих только она способна была здраво мыслить, ее сила превосходила мою.
Я гордился, что такая женщина обратила на меня внимание!
Мы медленно шли к выходу, даже на лестнице не расцепляя рук. Асани не хотела уходить, но усилием воли заставляла меня идти. Я подавил желание попросить ее остаться, это выглядело бы смешно и как-то по-детски. Асани бы осталась, не в силах сопротивляться, но мы сознавали, что это было бы простой попыткой бегства. Примерно тем же самым, чем я занимался все это время. Такой поступок не украсил бы наши отношения, а только усугубил проблемы.
У выхода мы остановились и долго стояли, обнявшись, Асани хотела уйти сразу, но не смогла совладать с чувствами. Когда я ее обхватил руками, она утонула в объятиях, на долгие мгновения, забыв, зачем мы сюда шли. Я старался очистить разум, чтобы суметь отпустить ее. Приложив нечеловеческие усилия, я смог сделать это. Мы отошли друг от друга, но все еще держались за руки.
— Зайдешь завтра? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал я.
— А у меня есть выбор? Ты же придешь сам, в таком случае, — Асани слегка улыбнулась и уставилась в пол.
— Тогда буду ждать тебя завтра.
Она кивнула и отвернулась, я открыл дверь и выпустил ее на волю. Телохранители Асани уже начали волноваться, но не пытались проникнуть в мой дом. Когда их госпожа наконец-то появилась, они громко вздохнули. Никому из них не хотелось лезть в дом к безумному механисту, который наверняка приготовил множество сюрпризов.
— Госпожа, вы в порядке? — уточнил один из слуг.
Асани подняла руку и замахала им. Смотрела она только в землю, чтобы никто не смог увидеть ее глаз. Уже за калиткой она повернулась и махнула мне рукой, я поднял руку, прощаясь.
— Значит, завтра. Что ж, я буду готов! Ох, Асани, я буду готов! — пробормотал я.
Страж продолжал вертеться из стороны в сторону, заслышав мои слова, он 'прислушался'.
— Все в порядке, — сказал я механизму и легонько шлепнул его по лицевой пластине, — все просто превосходно!
Страж продолжил патрулирование, ничуть не заботясь моим состоянием. Его волновала только моя безопасность, разделить со мной радость могла только Куколка, но вот делиться-то я и не хотел. Это все принадлежало только мне!
Я еще долго стоял в дверях, глядя в небо и дорогу. Редкие прохожие, завидев меня, поднимали шляпы. Я отвечал на их приветствия, уверен, сегодня много пойдет разговоров о том, что главный затворник улицы сподобился выйти на свет. Ну и пусть.
Немного уняв бешено бьющееся сердце, я вернулся домой и закрыл за собой дверь. Подумав, я отремонтировал сигнализатор стража, который вырвал после последнего посещения Харана.
Кстати, о заказчике.
Я спустился в мастерскую, чтобы посмотреть на свое творение в одиночестве. Да, это стоило затраченных усилий, прежде никто не мог создать ничего подобного.
В центре мастерской сидела точная копия Асани, разве что выполненная из редких металлов. Но лицо, тело, уверен, и характер могли принадлежать только моей соседке, с которой мы обнимались прямо тут. Интересно, что я буду чувствовать, когда она оживет. А Асани? Думаю, ревности не будет, все же мы представители разных 'народов'. Возможно, Куколка станет первой из нового народа.
Это была интересная мысль, которую я решил обдумать. Теперь я не сомневался, что смогу повторить подобный механизм, наделить его душой и разумом. А дальше они смогут самостоятельно создавать себе потомков. Не так как мы, люди, конечно же, но смогут.
Интересно, если бы не было Асани, я смог бы создать такое чудо? Боюсь, что нет, моей души тут не меньше, чем души Асани. Самое смешное, Она — наш ребенок, пусть и не физически. Уверен, что Асани еще не поняла этого, а когда поймет, ее будет ждать хороший такой шок. Ничего, она выдержит!
Я погладил Куколку, проговорив несколько ласковых слов, и покинул мастерскую.
Теперь следовало подумать о Харане. Я выполнил заказ, не совсем так, как планировалось, но уверен, что он добивался именно такого результата. Меня сразу насторожила сказка о любимой дочурке. Заказчика интересовал только результат, ему важно было заманить меня в ловушку, заставить работать. А байка о дочери была для отвода глаз.
Харан добился своего, и теперь я мог расстаться с ним.
— Аз-Шо-Харан, — торжественно начал я, — ваш заказ выполнен!
Не знаю, на что я рассчитывал, но заказчик не появился. На всякий случай я обошел весь дом, заглянул в самые укромные места, но так и не встретил его. Я удивился, но затем смекнул, что он всегда появлялся только тогда, когда хотел этого сам. Что ж, пусть приходит, когда будет удобно, я не намерен стоять в мастерской, ожидая его.
После изменений, которые произошли со мной, Харану потребуется добиться разрешения, чтобы увидеть заказ. Он уже не сможет так нагло являться в мой дом, в этом я не сомневался, мое пространство стало принадлежать только мне.
Я решил расслабиться, немного осмыслить свое положение. Мысли мои были заняты только Асани и мечтаниями о завтрашнем дне. Я сам боялся признаться себе, что жду этого с нетерпением. И дело было далеко не в физической близости, просто это был шаг вперед, который заставит меня оставить прошлое в покое. Асани тоже сумеет освободиться и наконец-то почувствовать себя свободной. Свобода воли была для нас важнейшим элементом, но друг без друга мы не могли обрести ее полностью.
Мы оставались в плену своего прошлого, я все еще гнил в лесу, отстреливаясь от наступающих дикарей, она — боялась жить с ненавистным родителем. Теперь же у нас был шанс добиться того, что мы так хотели — полного освобождения от забот. Уверен, что Асани бросит свою карьеру, политикой она занималась постольку, поскольку это влияло на ее торговлю. Я же просто получал удовольствие от работы в мастерской, и буду продолжать заниматься ремеслом.
Я еще не забыл, что, даже достигнув такого совершенства в механике, мой путь не оканчивался. Находясь за гранью человеческого восприятия, я видел, что этот путь бесконечен и труднообъясним. Я надеялся, что Асани последует за мной и увидит то, что я пытался ей описать словами. Это требовалось ей не меньше, чем мне. Последние шаги на пути освобождения.
Что же последует дальше? Я не знал, но уверен был, что только хорошее.
Как я мог быть столь слеп, что не замечал самого важного столь долгое время?! Ответ очевиден, но неприятен. Отвратительно сознаваться в своей слабости, признавать свои страхи, но я вынужден был сделать это, чтобы успокоиться. Я не имел права допустить те же ошибки в будущем, вот и вынужден был мурыжить себя, изводить упреками и бороться со страхами.
Разве мог быть у нас другой путь? У нас с Асани. Все это время я лишь противился судьбе, делая неправильный выбор. Работа бы от нашего союза не пострадала, я бы только выиграл. Харану не потребовалось бы лично встречаться со мной, я бы создал живой механизм, только уже по своей воле. И самое главное — раньше, не проходя через всю ту грязь, которую сам же и привнес в наши отношения.
Не погиб бы Джеронимо, не погибли бы другие слуги Асани и тот эльф из Гончарни. Было бы лучше, если бы я смог сделать единственно верный шаг сразу.
Но я не смог и теперь изводил себя. Это была добровольная экзекуция, попытка успокоить совесть, которая настойчиво тыкала меня носом в каждую ошибку. Теперь то я видел их, но исправить уже не мог. В
