стройной системой ценностей. И аверсивная информация есть посягательство на эту доминирующую роль Сверх-Я в моем психическом аппарате.
Рассмотрим пример из автобиографической повести М.Шагинян 'Человек и время'. Мариэтта в гимназии на каникулах остается одна. На исходе пасхальный праздник. Мариэтта в пустом дортуаре дочитывает интересную книгу при свечке. Но предоставим слово самой писательнице: 'Шел одиннадцатый час. Вдруг в наш дортуар шестиклассниц пришла восьмиклассница — нарядная, в выходном платье, длинной юбке, с дамским ридикюлем, в прическе, — она только что, раньше времени, вернулась из отпуска и в дортуаре восьмиклассниц не нашла никого.
Ты, Шагинян, брось читать, послушай, что я тебе рдесклжу. Она уселась передо мной, вырвала у меня книгу. — Я была с очень интересными людьми, с мужчинами, понимаешь — не с мальчишками, а с настоящими мужчинами…
Еще до того, как эта девушка начала рассказывать, у меня вдруг все сжалось внутри, как от прикосновения к лягушке. Нас учили вежливости. Она была старшая. Просто невозможно было ее выгнать. Некуда было убежать. И в уши мои стали проникать слова, непонятные по смыслу, но понятные сразу в чем-то одном: слушать их нельзя, не нужно, нехорошо. Сперва я старалась миновать их слухом, удерживая лишь впечатление неразборчивости, Осчiмысленности. Надо было подавать реплики. Я подавала невпопад, как семилетней била в свой барабан. Она продолжала:
— Они не только показывали, они делали!
Эта фраза дошла до меня в какой-то страшной обнаженности, как край пропасти на ходу, — когда вдруг оступаешься, видя, что сейчас свалишься; и тут я сделала вещь, неожиданную для себя, — я помолилась богу: 'Господи, дай, чтоб я не слышала, господи, дай, чтоб я не слышала!..'
Здравые люди могут говорить, что хотят. Медики могу г говорить о шоке, о самовнушении. Я знаю одно: то, что произошло дальше, святая правда. Я увидела перед собою губы восьмиклассницы. Эти губы двигались, они двигались очень быстро, как при еде или жевании. Но звука из них не выходило. Губы двигались мертво и безмолвно. Я перестала слышать. С чувством невероятного облегчения, очищения, покоя дождалась я, покуда она ушла, как-то удивленно поглядев на меня напоследок, — и заснула сразу, в детской благодарности богу' [63].
Именно с этого момента у М.Шагинян началась глухота, которая прогрессировала с возрастом.
Из примера видно, какое сильное и доминантное у Мариэтты Сверх-Я. Ее Сверх-Я, с одной стороны, сформировано целомудренным, табуированным относительно сексуальной проблематики. С другой стороны, чрезвычайно чуткое к малейшим проявлениям в этой проблематике, Сверх-Я заранее чувствует грозящую опасность, еще до того как произнесены первые слова. Мариэтта чувствует неприемлемость тематики предстоящего разговора. Физически покинуть дортуар и тем самым избежать неприятных 'грязных' разговоров девочка не может. Все то же Сверх-Я требует от нее вежливости, выполнения определенных предписаний в общении с более взрослыми. Приходится слушать, а слушать нельзя. И тогда Сверх-Я подсказывает выход — стать глухой.
В клинике неврозов иногда встречается синдром нервной анорексии, которому подвержен чаще всего пубертатный и постпубертатный возраст, 14–18 лет. Б.Д.Карвасарский отмечает 'повзросление' нервной анорексии. Она может встречаться после 20 лет, до 30–35 лет [26]. Интересно, что нервной анорексией страдают в основном девушки; отношение мужчин и женщин примерно 1:20. Анорексия — это отказ от пищи, это постоянно и успешно осуществляемое вытеснение необходимости кушать. Как правило 'анорексивное' вытеснение является следствием страха пополнеть и дурно выглядеть (дис- морфофобия). Т. е. Сверх-Я как бы заказывает мне следовать некоему идеалу строения тела и внешнего вида и самому короткому, единственно 'верному' пути к осуществлению этого идеала. Гимназистки в конце XIX — начале XX века пили уксус, чтобы выглядеть астеничными, бледными, таков был идеал женской красоты.
Точкой отправления может быть и некий 'антиидеал', т. е. поведение, противоположное тому, что задается как образец.
У больной А. симптоматика анорексии появилась в 14 лет. В этот пубертатный период ярко выразились изменения внешности и тела. Стала оформляться грудь, появилась округлость в бедрах. Все это было воспринято с тревогой как симптом начинающейся полноты, негативным, ярко воплощенным образцом которой была ее мать. Мать уделяла особое внимание питанию дочери. Она сытно, жирно кормила дочь, следила, чтобы та все съедала. Девочка не смела открыто отказываться от пищи, но после еды уходила в туалет, мануально вызывала рвотный реф- IBм и освобождалась от грозящей ее внешнему виду пищи. Это приносило психологическое облегчение. Поведение закрепилось. Наступил момент, когда рвотный рефлекс сработал автоматически, сразу же после приема жирной пищи. Затем рвота появлялась при приеме уже любой пищи. Эта больная в разговорах с врачами признавала свою основную проблему, четко ее формулировала: 'Я хочу нормально относиться к пище'. Это на сознательном уровне. Бессознательно же в тесте 'незаконченные предложения' на начало даваемого предложения 'больше всего ч боюсь…' — она ответила —… 'потолстеть'. Здесь силаСверх Я икая огромная, что игнорируется опасность последе I вия отказа от пищи. Иногда отпор реальности со стороны Сверх-Я настолько мощен и безудержен, что может привести к реальной гибели индивида. В своем игнорировании реальности Сверх-Я очень похоже наОно в его слепой безответственности за жизнь своего носителя. Заметим, что нервная анорексия — одно из трудно излечиваемых заболеваний, нередко с летальным исходом.
Примерно такой же механизм проявляется у человека, вытесняющего любую информацию, идущую от людей или собственного тела, о прогрессирующем опасном заболевании. Симптоматика все явственнее, а человек не замечает ее. Своевременно не предпринимаются меры по пресечению болезни в самом начале. Такое поведение очень похоже на поведение детей, которые снимают свой страх, плотно зажмурив глаза, укрывшись с головой одеялом, закрыв лицо ладошками, повернувшись спиной.
Вытесняется также информация, которую мне возвращает окружение и которая противоречит моему устоявшемуся знанию о себе, моей Я-концепции. Чем жестче, одномернее, непротиворечивее Я-концепция (я именно такой, а не другой), тем больше вероятность вытеснения обратной связи, которая говорит: 'А вот в этой ситуации ты другой, ты совсем не такой!'
Например, в моей Я-концепции записано, что я очень добрый человек. Конечно же, эта доброта проявляется по-разному к разным людям. Доброта по отношению к своим детям проявляется в беззаветной любви, в неустанных заботах об их материальном и психическом благополучии, в тревоге за их будущее и т. д. Я как добрый супруг сердечен с женой, несу все в дом, заботлив, внимателен. Я как добрый сосед вежлив, не устраиваю пререканий относительно очередности уборки лестничного марша, не включаю 'на всю катушку' магнитофон, по мере сил стараюсь участвовать в субботниках по благоустройству двора. Я как добрый коллега на работе неконфликтен, радуюсь успехам дела, охотно принимаю помощь и оказываю ее и т. д. Я как добрый пассажир не агресси- рую, если мне наступили на ногу или толкнули, оплачиваю проезд и с готовностью объясняю, как куда добраться, спросившему меня попутчику и т. д.
В моей Я-концепции записано, что я добрый отзывчивый педагог. Меня любят дети, уважают коллеги. Но я совершенно не замечаю, что я могу часами злословить по поводу своих коллег, устраивать психотеррор в аудитории. Я этого не вижу, я этого не слышу. Даже когда мне об этом открыто говорят, я считаю, что это незаслуженно, что это относится не ко мне.
Вытеснение нелицеприятной информации происходит в результате возникновения когнитивного диссонанса — несоответствия двух концепций (= знаний): с одной стороны я знаю, что я добрый, с другой стороны — я получаю второе знание, что я не такой уж добрый (например, наказал ученика). Результатом диссонанса является психологический дискомфорт, напряжение, которое требует своего снятия, редукции и которое снимается путем игнорирования, вытеснения на периферию сознания второго, нелицеприятного знания. Зато сохраняется, остается Я-концепция (я — добрый) и не надо тратиться на ее просмотр, анализ своего поведения, на усилия по саморазвитию и совершенствованию процессов саморегуляции.
Разрешение когнитивного диссонанса по механизму вытеснения нелицеприятного приносит облегчение в актуальной ситуации, но лимитирует развитие личности по многих сферах, в том числе профессиональной.
В педагогической деятельности очень важна обратная спин. — успехи учеников, они свидетельствуют педагогу, насколько успешно и плодотворно он работает. При этом восприятии обратной связи наблюдается своеобразная асимметрия. Чувствительность к положительной связи выше, чем чувствительность к негативной обратной свя- 1И, которая по идее должна информировать учителя, где и с
