— Сцилла! — Волшебный фонарь осветил её.
Не удивительно, что мы не заметили её раньше. Сцилла лежала неподвижно, опираясь о стенку саркофага. Половина её лица была залита кровью. Сцилла открыла глаза и посмотрела на Мосию.
— Беги! — прошептала она. — Бери Тёмный Меч и…
— Боюсь, ваше предупреждение запоздало.
Из тени обгоревших деревьев вышел человек в белой мантии. Мосия попытался схватить Тёмный Меч, но из темноты полыхнул луч света, ударил колдуна в грудь и отшвырнул к гробнице. Мосия сполз вниз и распростёрся на мокрой траве.
Кевон Смайс наклонился и поднял Тёмный Меч.
— Сожалею, что вы опоздали, дорогая, — сказал Кевон Смайс, обращаясь к Элизе. На двух раненых людей у своих ног Смайс даже не взглянул. — Мы приготовили противоядие, но, как видите, вашему бедному отцу оно уже не поможет. Его последние слова были о вас. Он сказал, что прощает вас.
Я бросился на наглого, самодовольного мерзавца. У меня не было оружия, но я знал, что сумею задушить его голыми руками.
Я пробежал не далеко. Меня перехватили сильные руки в серебристых перчатках. К моей груди приложили серебристый диск, и все тело пронзила боль. Я понял, что больше не в состоянии пошевелиться. Каждый вздох давался мне с трудом. Конечности были парализованы.
Техноманты надели серебристые диски на Сарьона, который стоял рядом со мной, и на Мосию. Я с удовольствием отметил, что они все ещё боятся колдуна — это означало, что он пока не умер. Руки Сциллы остались свободными, но её ноги были связаны какими-то металлическими путами поверх армейских ботинок. Сцилла неуклюже села, и я понял, что она не может шевелить нижней половиной тела. Женщина посмотрела на Элизу.
— Простите меня… ваше величество, — тихо сказала Сцилла. — Я… подвела вас. Я подвела его.
Элиза ничего не сказала. Наверное, она даже не слышала слов Сциллы. Она обнимала своего отца, прижималась к его груди. Элиза умоляла его вернуться, но он не мог ответить, не мог откликнуться даже на голос любящей дочери.
— Приведите мать, — приказал Смайс. — Пусть семья воссоединится.
Из тени обгоревших деревьев появился техномант. Он тащил за руку Гвендолин. Одежда на ней была грязной и изорванной, но, похоже, Гвен не была ранена.
Я подумал, что видение, которое явилось нам в пещере, всё-таки было обманным. Но и сейчас я не мог в это поверить. Ведь я видел любовь во взгляде той Гвендолин. Никакой личиной, даже самой искусной, этого не подделать. Ту Гвендолин больше всего заботило горе дочери.
Гвендолин обняла Элизу, и девушка, рыдая, спрятала лицо на груди матери.
— Ох, мама, это я во всем виновата!
— Тише, дитя! — Гвен пригладила чёрные кудри Элизы, точно такие же, как у её отца. — Это все не важно. Если бы ты не взяла Тёмный Меч, твой отец воспользовался бы им, и они убили бы его. Отец любил тебя, Элиза, и очень гордился тобой.
Элиза покачала головой, не в силах говорить. Гвен продолжала её утешать.
— Теперь твоему отцу хорошо, дитя. Теперь он наконец-то спокоен и счастлив.
Стало тихо. Тишину нарушали только всхлипы Элизы. Я с тревогой посмотрел на Сарьона. Он веесь дрожал от переизбытка чувств, по щекам струились слезы, а он не мог поднять руку, чтобы их вытереть.
Кевон Смайс стоял перед нами с Тёмным Мечом в руках. На его губах играла кривая усмешка.
— Какая отвратительная вещь, не правда ли?
— Да ты и сам не красавец.
Я узнал этот голос. Симкин!
Во мне вспыхнула надежда. Я принялся оглядываться по сторонам, выискивая его в темноте.
Но никто не появился, ни чайник, ни плюшевый медвежонок, ни полупрозрачная фигура нарядного молодого человека.
Я даже засомневался, действительно ли слышал этот голос. Слышал ли его кто-нибудь ещё, кроме меня? Смайс по-прежнему смотрел на меч с видом победителя. Техноманты держались спокойно и уверенно, а почему бы и нет? Ведь их было по меньшей мере втрое больше, чем нас. Все пленники обездвижены. Сцилла сидела возле Мосии, который, похоже, начал приходить в себя. Гвен и Элиза утешали друг друга. Сарьон оплакивал человека, которого любил больше, чем сына.
Я решил, что голос Симкина мне пригрезился, и впал в отчаяние.
— Уже почти полночь, сэр, — сказал один из техномантов, обращаясь к Смайсу.
— Да, спасибо, что напомнил. Я отнесу меч к месту встречи. Как только я передам его хч'нив…
— Ты будешь глупцом, если сделаешь это, — сказала ему Сцилла. — Они никогда не исполнят того, что наобещали вам. Они не оставят в живых ни единого человека.
— Напротив, они весьма к нам расположены, — спокойно возразил Смайс. — Может быть, потому, что мы доказали им свою полезность.
— Какие будут приказания на время вашего отсутствия, сэр? — спросил техномант. — Что нам делать с этими? — Рука в серебряной перчатке указала на нас. — Убить их?
— Не всех, — ответил Смайс, немного подумав. — Колдуна отдайте Следователям. Скоро он будет жалеть, что не умер. Девчонку и её мать тоже отдайте Следователям. Джорам наверняка говорил им что- нибудь об изготовлении Тёмного Меча, о том, где он нашёл руду тёмного камня, ещё что-нибудь такое. Они могут нам пригодиться.
Я напрягал все силы, всю свою волю, стараясь освободиться. Сосредоточился на том, чтобы поднять руку и сбросить с груди парализующий диск, но не смог пошевелить даже пальцем.
— Что касается священника, немого и агента федеральной разведки, или кто там она такая, — продолжал Смайс, — мы передадим их хч'нив в знак нашей доброй воли. Подготовьте всё, что нужно, для посадки первого корабля с беженцами. Поднимитесь на борт и начинайте сортировку. Вы знаете, кто нам нужен — молодые, крепкие и сильные. Выбраковывайте стариков, слишком маленьких детей, больных и калек. Их мы отдадим хч'нив, как и договаривались. Отберите также всех магов, которые обладают Жизнью, если они не согласятся присоединиться к нам. Этих убивайте сразу. Здесь, в своём родном мире, они могут представлять для нас опасность.
Смайс держал Тёмный Меч обеими руками.
— Теперь, когда Тёмный Меч принадлежит мне…
— Я принадлежу тебе? — насмешливо воскликнул меч. — О, это счастливейший день в моей жизни! Держи меня крепче, дорогуша!
Тёмный Меч вдруг стал корчиться и извиваться в руках Смайса. Круглое навершие раскачивалось, словно голова; крестовина, которая стала похожа на две руки, тоже задёргалась из стороны в сторону. Клинок изгибался под немыслимыми углами. Смайс в недоумении уставился на ожившее оружие. Он держал меч, словно змею, опасаясь, что она укусит, если бросить её на землю.
Руки-крестовина удлинились. Навершие-голова увеличилась, рукоять превратилась в шею, лезвие преобразилось в тело человека средних лет, с узким лицом и аккуратной бородкой. Он был одет во все оранжевое, от шляпы с пером и бархатного дублета до чулок, обтягивающих стройные ноги, и сверкающих башмаков.
Потрясённый Смайс все ещё держался за Симкина — настоящего Симкина, из плоти и крови — который рассмеялся и, крепко обняв техноманта, смачно поцеловал его в губы.
— Нет, правда? Скажи, ты в самом деле считаешь, что я твой? Это правда, я твой? — спрашивал Симкин, удерживая Смайса на расстоянии вытянутой руки и глядя на него с убийственной серьёзностью.
— Схватите его! — крикнул Смайс, разъярившись, и оттолкнул Симкина.
— Ответ неправильный! — мягко сказал Симкин. К нему подскочил техномант и приложил серебристый парализующий диск к оранжевому дублету.
— Ах, как мило! — Симкин посмотрел на диск, слегка нахмурив брови, потом перевёл взгляд на техноманта. — Но, мне кажется, это не подходит к моему костюму. — Как ни в чём не бывало, он снял с себя диск и приложил к груди ошарашенного техноманта.
