с голливудскими спецэффектами зеленых и оранжевых фейерверков, плавить миллионы тонн шихты, чтобы изготавливать трехсоткилограммовые слитки меди высшей марки (99,99 % меди), то зачем еще что-то делать, о чем-то думать? Государство больше почти не превращает (и на том спасибо) людей в рабских зеков, но советская сущность города умирает слишком медленно, чтобы поверить в то, что мы переродились. В этом городе грязного черного снега есть хорошие рестораны, магазины, где продаются сказочные рыбы, есть краеведческий музей с американским дизайном, Театр имени Маяковского, библиотеки. Я знаю, что люди, которые обогащаются от производства никеля и меди, хотели бы (несмотря на то, что местные профсоюзы в это не верят) сделать город цветущим: с зимним футбольным полем, спортивными комплексами, прочими радостями жизни. Но энтропия сильнее мечты. В городе нет уже того зоопарка, который был в старые времена. Из пригородных коровников исчезли все коровы — пошли на мясо. Деревьев в городе не сажают. Анютины глазки уже многие годы не появлялись на летних клумбах.
Однако положительное влияние вымерших культурных заключенных на местное общество — не легенда. Я был на спектакле в Театре имени Маяковского — я видел исключительно благодарную публику. Мои норильские читатели тоже были благодарной, серьезной публикой. Они не жалели, что живут в Норильске. Они возмущались тем, что пенсионеров выдавливают из Норильска жить на Большой земле — это казалось им несправедливым. Восемнадцатилетняя официантка Настя рассказала мне, что она хочет от жизни. Это — складная программа нарождающегося среднего класса. В городской гостинице открыли массажный кабинет «Умелые ручки». На домах заранее повесили гуманные весенние надписи: «Осторожно, сосули!»
Я купил себе в гастрономе пару золотых сибирских рыб и отправился домой в Москву с чувством, что мы все — патриоты нашей Голгофы.
Юмор против всех
Я стал свидетелем скандала. 60-летний Геннадий Хазанов, который прославился благодаря «кулинарному техникуму» еще при Брежневе, публично обвинил своего младшего коллегу Романа Трахтенберга в том, что тот развращает Россию, распространяя по всей стране похабные анекдоты. Эксцентричный полноватый мужчина в очках, с крашенной оранжевой бородкой, Роман вскипел и нанес ответный удар. Логика его самозащиты была проста: людям нельзя запрещать то, что они любят слушать, тем более, если анекдоты освобождают их от комплексов. Переходя в контратаку, он обвинил Хазанова в том, что его концерты давно перестали быть «смешными» и что юмор с назидательным подтекстом изжил себя.
Конфликт двух юмористов глубже личных разногласий. На русском культурном рынке юмор сейчас — самый востребованный товар. Девиз дня: «Я смеюсь — значит я существую». В России настоящая вакханалия смеха. Такого, пожалуй, еще никогда не бывало. Страна сходит с ума от веселья. Смеются все: от мала до велика, от Калининграда до Тихого океана, от банкиров до бомжей, от Путина до оппозиции. С утра до ночи на ТВ гонят развлекательные программы. Популярные газеты побуждают читателей присылать им новые анекдоты, которые они печатают на страничках смеха. Существуют веб-сайты анекдотов, юмористические издания типа «Вокруг смеха». Ожил сатирический бренд советских времен, «Крокодил», когда-то ругавший американских империалистов. Если, согласно крылатой фразе, чеченских боевиков надо «мочить в сортире», то страну, видимо, решили утопить в смехе.
Чем русский смеющийся человек отличается от любителя смеха в других странах? «Когда въезжаешь в Россию, в твоей голове раздается щелчок, и мир встает с ног на голову, как в цирке!» Так, щелкнув пальцами у виска, говорил мне ныне уже покойный мой друг Пьер Калинин, француз русского происхождения из Бордо. Иностранец, оказавшись в России, сталкивается с моральной ситуацией, которую я бы назвал
Иностранец, внедряясь в русскую жизнь, будь то бизнесмен, журналист или дипломат, постепенно проникается идеей тотального несовершенства российского государства. Сначала он смотрит на это с иронией, затем с ужасом. Ему хочется поскорее уехать домой. Но мой опыт общения с иностранцами, многих из которых не назовешь русофилами, показывает, что Россия, в конечном счете, не отпускает от себя даже после того, как они вернулись на родину. Проникаясь уродством российского государства, иностранец вдруг проваливается в «Зазеркалье» русской жизни. Русский смеховой антимир не имеет ни дна, ни покрышки. Он обладает пугающей для неподготовленного человека свободой. Если всмотреться в него, то окажется, что он сильнее официального мира. Это законодатель странного сплава морали и аморальности, в соответствии с которым живет большинство русского народа. Официальный мир не признает своего антимира и стремится уничтожить его. В сталинские годы анекдотчиков просто-напросто отправляли в ГУЛАГ. Однако официальный мир всегда был вынужден неофициально считаться со смеховым антимиром, потому что в каждом чиновнике, от клерка до министра, есть генетические следы смехового начала, и неслучайно жизнь в Советском Союзе была внутренне свободнее, чем, например, в ГДР, где не хватало подобного антимира. Теперь же, при отсутствии внятной государственной идеологии, смех может на время (нечто подобное было при НЭПе) пригодиться власти как отвлекающий маневр: смейтесь вволю, только не суйтесь в политику!
Еще в Древней Руси, судя по исследованиям Д. С. Лихачева, появилась идея несерьезности
Наиболее яркие цари также пользовались шутовскими методами. Иван Грозный прибегал к маскам юродивого, придурка, попрошайки. В среде опричников он устраивал литургии, похожие на оргии, и оргии, переходящие в казни. Грех, святость, милость, садизм, остроумие и безумие слепились в единый ком. Петр Первый не менее шутовским образом («потешное войско» и пр.) пытался превратить Россию в европейское государство. Наконец, существуют многочисленные примеры смехового садизма Сталина. Несмотря на чудовищную жестокость перечисленных отцов нации, народ до сих пор находится под гипнозом их вселенского чувства юмора. Жесткие публичные шутки Путина
Почему в России восторжествовала шутовская изнанка, отразившаяся в сказках, песнях, пословицах, поговорках, частушках, наконец, анекдотах? Это сложная комбинация веры и безверия, надежды и отчаяния, силы и бессилия народа, который не нашел счастья в истории, отвернулся с нелюбовью от нее в шутовское измерение. Русские анекдоты стали заменителем истории, которая, разбившись в них на тысячи осколков, приобрела юмористическую окраску.
Начиная с первых школьных анекдотов о сумасшедших («Приходит комиссия в сумасшедший дом…»)
