Мне было горько: я уважал мутана! Уважал нелюдь, которая прикончила мою расу!
А ещё мне было непонятно: как Борис сумел заделаться бойцом за двое суток? Я же ничего не путаю: прошло два дня.
А послезавтра, в пятницу, у Маринки день рождения…
А если он в душевой притворялся… то, выходит, ещё хуже: какого уровня должна быть подготовка, чтобы так ловко сыграть роль тупого качка, ничего кроме железа в своей жизни не видевшего? Это же как навыки вождения велосипеда: вы можете дурачиться и судорожно дёргать руль, но никогда не заставите себя УПАСТЬ! И ехать на голом пузе по мокрому полу, упиваясь собственным криком, не будете!
Но если это боец… вот, чёрт! Не мог профи пропустить удар в голову. Даже локтем. И 'купиться' на явно неподготовленный, откровенно фальшивый удар ногой не мог.
Выходит, специально пропустил? Специально пропустил смертельный удар в висок?
Чушь!
Майор сразу предупредил, что в моём мутуальном будущем нисколько не сомневается. Но обещал играть честно: только аргументы! Простые и ясные. И конечный выбор за мной.
А Маринка? — я уже бояться её начинаю, — какая вероятность, что спустя пять лет мы встретимся именно здесь? Или это тоже один из элементов игры?
— Ты его знаешь?
— Бориса? — уточняет Марина.
— Бориса, — упавшим голосом подтверждаю я.
— Он — пилот в моём экипаже, — она говорит это таким тоном, будто её пилоту каждый день проламывают голову.
— Но как же… — я ненавижу себя за эту растерянность. — Не понимаю.
— Мы тоже, — признаётся Марина. — Комплектацией и 'доводкой' экипажей занимается крюинг. Тренировки, учёба, совместные действия… Они вообще большие затейники. Вот и тебя нам придумали. Наверное, чтобы посмотреть, как мы выпутываться будем.
Она заканчивает мои швейные дела и ещё раз проходится по сшивкам тампоном пропитанным йодом. Не сказал бы, что особенное удовольствие.
— Это я у вас как боксёрская груша? Проблема, которую нужно решить коллективно и к радости крюинговых кураторов?
— Что-то в этом роде, милый… полежи спокойно, я запущу сканер.
Мимо меня шуршит колёсиками обруч. Только теперь, судя по ощущениям, вердикт будет настоящим. Липовыми 'трещинами' в рёбрах дело не обойдётся.
— И скоро вы отправитесь?
Я завидую. Люто. До дрожи в голосе. До черноты в глазах.
Эти люди увидят звёзды. Увидят чужую жизнь, в чужом мире, под чужим, незнакомым солнцем… Бартон и Камерон, Блексленд и Лейхгардт, Карсон и Фрезер… Их слава и подвиги ничто, по сравнению с чудесными открытиями, которые суждены Марине и её экипажу.
— Не скоро, миленький, — признаётся мой ангел. — У нас некомплект.
— Повара не хватает?
— Командира, — Марина озабоченно щёлкает клавиатурой. — Но это общая беда… Ну-с, вроде бы обошлось. Только потеря крови. Вообще-то при таких ранениях я должна вызвать дежурного офицера. Рапорт будешь составлять?
Я качаю головой: какое изощрённое издевательство!
— А что с командиром? — сесть на кушетке из положения 'лёжа' с первой попытки мне не удаётся. — Что ещё за дефицит?
— Это самое простое, миленький, — она озабоченно смотрит, как я, сидя, пытаюсь держать равновесие. — Командиром может быть только тестацелл.
— И что? — я пристраиваюсь к стене, и сразу чувствую себя уверенней.
— Да ничего особенного, — она кокетливо ведёт плечиком. — Тестацелл — хищник, и, в отличие от лимаксы, выбор — симбиотировать или нет — за ним, а не за человеком. До самого соития тестацелл в кибернетической сборке с компьютером. Про искусственный интеллект что-нибудь слышал? Вот эта сборка и рулит ситуацию. Предпочтение мужчинам, но далеко не каждому… один на миллион. Ты можешь встать?
Я пытаюсь переместить центр тяжести на ноги и с ужасом понимаю, что эту вершину мне сегодня не одолеть.
— Понятно, — говорит Марина. — Тогда сиди. Сейчас поедем.
Уже через минуту меня везут к лифту. Вот что значит, армия! Дисциплина!
А мне обидно до слёз: тоже мне, госпиталь называется! Человек приходит сам, ногами. А через два дня лечения его уже на каталке возят.
Да и 'победа' моя… с душком. Если бы этот парень не подставил голову, я бы, наверное, прямо там, в коридоре, и коньки бы отбросил!
Каталка въезжает в изолятор. Привычно рябит светом чей-то призыв.
Маринка что-то говорит. Наверное, даёт мне какие-то инструкции. Или объясняет водителю каталки обратную дорогу. Ха-ха! 'Щас умру'! Не, точно умру… и не от смеха.
Я плыву в оранжевый туман.
Какой же дрянью она меня накачала? Ведьма!
Господи, как плохо-то… ужасно…
Туман рябит россыпями сигналов. Я осознаю, что у меня бред, но ничего не могу с этим поделать: вот она — матрица, и послушные моей воле сигналы один за другим занимают свои места в этой сетке. Сигналы недвижимы, инертны, бездыханны. Не скачут зайцами по закромам сознания, мешаясь и путаясь. Вот они, — замерли. И теперь я спокойно могу прочесть, о чём же мне хотел поведать неведомый друг: 'ОТЗОВИСЬ ПЯТЬ РАЗМЫКАНИЙ ЦЕПИ БЫСТРО'.
Я удивлён и разочарован. 'Размыканий'? 'Цепи'? Потом озарением 'доходит' — если корреспондент может управлять падением напряжения в сети, то что мешает ему регистрировать изменение разности потенциалов, в связи со включением и выключением электроприборов?
Тогда и в самом деле, включив и выключив что угодно пять раз подряд, я дам ясный сигнал о приёме сообщения.
Вот только вставать и тащиться к выключателю света, задачка не из простых. Теперь мне смешно: пока я под наркотиком, сигналы ясны и понятны, но я не могу встать, чтобы ответить. Но когда я приду в себя и смогу добраться до выключателя, наркота выйдет из крови, и я уже не смогу так легко принимать текст.
Чуть позже приходит в голову, что 'тащиться' в такую даль незачем: у меня на запястье браслет датчика биопотенциалов. С ним-то я должен справиться.
Я кладу правую руку на браслет левой, нащупываю тумблер выключателя и быстро пять раз им щёлкаю.
Минута. Вторая. Ничего.
И вдруг мой туман распускается радостными соцветиями сигналов: 'ТЫ ЧЕЛОВЕК ДА ДВА ВКЛ НЕТ ТРИ ВКЛ'.
Разумно, конечно. 'ДА' — две буквы, 'НЕТ' — три.
Легко понять. И запомнить.
Я дважды щёлкаю выключателем браслета.
А потом думаю: 'какого чёрта'? И в ответ выщёлкиваю своему собеседнику: 'А ТЫ КТО'.
А что? Пусть не думает, что он один такой умный!
Ответ приходит через секунду. Странный такой ответ: 'ВОИН'.
Удивил! На 'Кассиди', похоже, все воины. Даже те, кто на голых задницах по кафелю душевой катаются.
'ТЫ СОМНЕВАЕШЬСЯ'.
Я не отвечаю. Раздумываю. Вот человек признался, что он — воин. А я даже не уверен, что могу ему посочувствовать.
