Я долго соображал, прежде чем понял, что я в больнице. Потом все завертелось. Я слышал человеческие голоса, но не мог разобрать слов.
Потом меня подняли опять и покатили на чем-то в большой зал с ярким, слепящим светом. Я видел этот свет словно издалека. Говорят, так люди умирают. Тогда тоже видят далекий свет. А когда подходят ближе, к ним протягивают руки какие-то люди. Я тоже видел силуэты людей. И они что-то говорили мне.
Интересно, я умираю? Но не мог спросить об этом у людей. Рот не хотел меня слушаться.
Голоса были гулкими, как в тумане. Они отзывались в моей голове ничего не значащим шумом. Потом я ничего не помню.
— Где мои вороны? — громко спросил я.
— Ах, — произнес женский голос. — Ты наконец очнулся. Как ты себя чувствуешь?
Я открыл глаза и моргнул. Теперь все было ясно видно. И в голове тоже прояснилось.
— Как будто меня переехал поезд, — сказал я. — Я в больнице?
— Да. Больница Рейвен-Хилла. Травматологическое отделение. — Женщина оказалась медсестрой. — Тебя привезла «Скорая помощь». Сильно избитого. И ты спал очень, очень долго. Но теперь все в порядке. Тебе повезло. Наверное, ты твердолобый.
Я попытался улыбнуться на эту шутку.
— А у меня при себе была сумка? — спросил я. — Пластиковый пакет?
Она засмеялась.
— Я с трудом отцепила твои пальцы по одному, чтобы как-то забрать ее у тебя. Можно подумать, в пакете не пластмассовые птички, а бриллианты.
— Что вы с ними сделали? — взмолился я.
— Они здесь. Вместе с твоей шляпой, бумажником и ботинками. Но теперь, раз уж ты проснулся, с тобой хочет поговорить полицейский.
Полицейский! Это то, что мне нужно. Он позвонит домой.
И тут я вспомнил. Ведь мамы нет дома, а Брайен гуляет с Адамом и Джонатаном.
Я с ужасом подумал, что Брайен может прийти за мной. Представляю, что он скажет по этому поводу.
— Я ничего не сделал! — сказал я. — Зачем вы позвонили в полицию?
Она улыбнулась.
— Мы не звонили. Что с тобой? Комплекс вины? Полицейский пришел по поводу одной дамы, она попала в аварию. И он увидел тебя здесь. Задал какие-то вопросы. А теперь хочет поговорить с тобой. Не волнуйся, все будет в порядке.
Не волноваться? Я должен скорее выбраться отсюда. Интересно, что там с охотой?
Тут я увидел на стене часы. И зажмурился. Я не верил своим глазам.
Половина первого? Я провалялся здесь полдня. Это невозможно.
Пока я лихорадочно пытался сесть на кровати, в палату вошел темноволосый парень в униформе.
— Привет, — сказал он дружески. — Констебль Доминик Фриско. Слышал, на тебя напали. Ты видел, кто это сделал?
— Нет. Я его плохо видел. Он напал на меня сзади, — ответил я. Пощупав голову, я почувствовал повязку.
— Они зашили тебя, — сообщил полицейский. — Через несколько дней будешь щеголять роскошным шрамом. У меня такой же, — но я поиграл в футбол.
Он поднял волосы со лба и показал мне шрам по линии роста волос. Я с трудом улыбнулся.
— Может, назовешь имя и адрес?
Я сказал. Все равно у меня не было выбора.
— Ты не знаешь, почему на тебя напали, Том?
— Мы собирали этих пластиковых ворон… Это такая игра. У меня была… У меня с собой целая сумка. Наверное…
Он больше не улыбался.
— А, это та самая охота, — помрачнел он. — Ну теперь с ней будет покончено. И так много всяких неприятностей. Дети прыгают через ограды, шумят. А теперь вот еще и нападают друг на друга. Это…
— Констебль! — позвал кто-то. — Мисс Агни пришла в себя. Вы можете подойти?
Доминик Фриско поднялся, засовывая в карман записную книжку.
— Ну, я все выяснил. Можешь меня не ждать. Если нужно будет, я найду тебя дома. О'кей?
— О'кей.
И он исчез в дверях. В это время вернулась медсестра. Она взбила подушку и положила ее мне под спину.
— Хочешь сандвичей? И сока?
— Да, — слабым голосом сказал я. — Пожалуйста.
Она ушла, а я остался лежать и размышлять.
Время летело с невероятной скоростью. Я должен был заставить себя подняться. Надо было узнать, вдруг на кого-нибудь из нашей «Шестерки» тоже напали. Ведь «Работяг» шестеро. Как раз по одному на каждого из нас. От этой мысли по спине у меня забегали мурашки.
— Скажите, а здесь есть еще дети моего возраста? — спросил я у медсестры, когда она вернулась.
— Нет, — ответила она, разворачивая столик с подносом так, что он оказался над моей кроватью. — Сейчас никого. Тебе скучно?
Она поставила передо мной пакет с сандвичами и пластиковый стакан апельсинового сока.
— Этого достаточно?
Я кивнул.
— Извините… а когда я смогу выйти отсюда?
— Как только почувствуешь, что ты достаточно окреп, — улыбнулась она. — У тебя все в порядке. Но не нужно торопиться. У тебя был шок, сильное потрясение и довольно серьезные ушибы. Может, позвонишь, чтобы тебя забрали?
Я медленно покачал головой. Каждое движение отзывалось болью.
— Все в порядке, — сказал я. — Мне недалеко идти.
— Самостоятельный, да? — улыбнулась она. — Ну, тогда иди медленно. И будь осторожен. Ты ведь не хочешь опять сюда попасть?
Нет уж, мадам.
Я быстро проглотил сандвич, выпил сок и попытался встать с кровати. Но смог только спустить ноги с края. Потом немного отдохнул.
В следующий раз я уже смог добраться до стула. И снова нужно было отдыхать.
Медсестра, спешившая мимо, засмеялась и крикнула:
— Что, не так-то просто?
Да, нелегко. Только к трем часам я смог выйти из больницы. Моя потрепанная шляпа венчала забинтованную голову. Я был похож на раненого солдата.
Джинсы были разорваны на колене, и через дыру виднелись бинты. Да и на руке у меня все еще была повязка, наложенная накануне мамой. Футболка в грязи, лицо все в кровоподтеках.
Я позвонил Лиз из телефона-автомата в фойе больницы. Ее мама была очень удивлена, услышав мой голос. Лиз нет дома, она «на охоте». Нет, о других она тоже ничего не знала.
Из госпиталя я поковылял в «Зиппеди-Ду-Да». Там я наверняка встречу всех наших.
Если они, конечно, не лежат, истекая кровью, в придорожных канавах.
Эта мысль просто убивала меня.
Каждый шаг отдавался в больной голове. В такт шагам вороны шуршали в сумке.
Скорее, говорил я себе, скорее.
