авто, но все напрасно, — стоило вырваться из одной толчеи, тут же вязли в новой.
Я заметил: Игорь пропускает только недорогие машины и общественный транспорт, а 'благородные марки' демонстративно обламывает, не уступая ни пяди законного асфальтового покрытия.
Интересуюсь: — Я так понимаю, ты, таким образом, поддерживаешь отечественного производителя?
— Что-то вроде… — ответил он. — Но это скорее — классовая борьба. Вот, обрати внимание, слева от нас — серебристый 'мерс' — видишь?
— Ну.
— Перестраивается туда-сюда уже пятый раз. Пять раз его пропускали машины, классом ниже, и ни одного не отблагодарил аварИйкой… Казалось бы, что проще?.. Ну скажи ты — спасибо… А вот — фиг там. Привык: все перед ним лебезят: в офисе, дома, и на дороге… Мы ж ему все по гроб жизни обязаны! Мое наблюдение: девять из десяти машин, тысяч до двадцати, — вежливо ведут себя на дороге, но если стоит за пятьдесят, то все… Хорошо, если одна какая, по неопытности, в знак благодарности — моргнет. Когда ездил на БМВ, никто не психовал, даже подрежешь, бывало, так, случайно, и ничего — молчок — 'Випл хавает'. А когда ее сожгли, пересел на десятку, — ух как они стали злиться… Едешь по городу с максимально допустимой… в левом ряду, ну потому что, повернуть надо — налево, а он сзади и сигналит и фарами подмигивает и чего-то там орет…
— И что?
— Почти ничего, таких еще терплю. А вот бывает: догонят, подрежут, остановят и… хе-хе. — Оскалился.
— И что?
Игорь оглянулся, посмотрел на меня: — Сергей не даст соврать, только при нем два раза… Страшно — обычно после: когда смотришь, как корчатся на земле с переломанными челюстями и разбитыми головами. Так сказать: разнесенные в 'пух и пах'. Но тоже пойми: простой человек тормозить не станет. Стриженные под 'полубогс', этакие — 'мордобойкие' дядьки, обычно их двое-трое, иногда вооружены.
— И что, если вооружены?
— Стрелял один, не резиновыми — настоящими, на поражение, но не попал. Я тогда сильно бил, не знаю, может и убил. Его головой разбил все окна в машине, — крови было…
— Контрреволюционные вещи говорите.
— Я так понимаю, на дороге прав только ты? — спросил бородатый.
Белорус бросил взгляд на Антона, отрицательно покачал головой: — Я как-то пошел на обгон и подрезал 'Ауди'. Случайно. Просто не заметил. Водитель — парень молодой… очень ругался, а я, просто, принес извинения: потому, что неправ. Видишь. А ты говоришь… Мне и самому достаточно извинений. Просто, некоторые, переоценивают свою социальную значимость и физические возможности. Для того, чтобы вернуть социуму наиболее уязвленных, но не всегда безнадежных жертв 'культа наличности', порой необходимо хирургическое вмешательство.
— Это комплекс неполноценности, — сказал Сергей. — Ты завидуешь тем, кто успешней тебя, и самоутверждаешься, подло нападая на людей обессиленных утомительной борьбой за материальные блага.
— Понятно, тебя тоже купили, — сделал вывод Игорь. Внимательно посмотрел на Сергея. — Ничего- ничего, скоро вашему Паулюсу хана!
— Надо же, попал к нам в плен, и стал нашим. Быстро же вы отрекаетесь от своих генералов. — парировал Сергей.
— Ты знаешь, я, небедный человек, — обратился ко мне Игорь. — Я не согласен с распределением. Можно заработать на хорошую машину, но… все большие капиталы заработаны нечестным путем и все… И все!.. Больше не надо ничего доказывать! Старик Карл, он!.. Сейчас выйду и вон тому малолетке… вон тому на 'Бентли'… крайний правый ряд… Видишь?
— Ну.
— Сейчас выволоку из машины и буду бить морду.
— За что?
— За голодающих детей Африки… Козла этого…
— Ты имеешь, что-то, конкретно против 'Бентли'? — спросил я.
— Человек на 'Бентли', отбирал у него в детстве конфеты, — сказал Сергей.
— Эх если бы все честные люди на планете, объединились, хоть на часик, — мечтательно произнес белорус.
Сергей посмотрел на него разочарованно: — То что?
— Залить бетоном мировой океан, мы бы, конечно не успели, но вот этим, на 'бентлях', накостыляли бы от души…
— И все! Мир станет справедливым?
— Ну… надо же с чего-то начинать.
— Злой, — сказал я.
— Ну… И Вуди Ален не 'идиален', — устало сказал Игорь. — Но это правда. Я как Шариков: взял бы все и поделил, чес слово.
— Кто дует на воду — пожнет бурю, — сказал Сергей. Вдруг стало тихо. Все молча переваривали последнюю фразу.
Поток машин рассасывался, потихоньку набрали скорость, скоро переехали мост, выехали за город, высотки остались позади, вдоль дороги замелькали бензоколонки и Гипермаркеты. Выдернутые из темноты ярким электрическим светом — они похожи на гигантские лайнеры, — еще по инерции двигаются, но нижние палубы уже ушли под воду; скоро свет погаснет, и в воздух — последним выдохом, вырвется, вспененная вода.
— Кстати, а где будем тариться? — спросил Игорь.
— В Петрозаводске есть круглосуточный Супермаркет, — ответил Антон.
— А мы перекусим где-то? Я без ужина не могу. Я 'бляголодный'.
— Хе-хе, через часика три, — зевая, сказал Сергей, затем добавил: — Там будет ресторанчик.
— Тогда я здесь приторможу.
Игорь остановил машину возле небольшого магазина.
— Я быстро.
— Я с тобой, — Отправился за ним.
За стойкой — две продавщицы. Одна — симпатичная, а другая — просто продавщица.
— Здравствуйте милые девушки, — поздоровался Игорь.
— Добрый вечер, — ответила та которая симпатичная, нежным, но вместе с тем громким, выразительным голосом.
— Я и мой друг — покупатели вашего магазина.
— Это очень хорошо, — сказала девушка.
— Мы с друзьями едем отдыхать на Онегу. Меня зовут Игорь, а это мой товарищ. — Махнул в мою сторону. — Когда он волнуется, то заикается, а в машине нас ждет Сергей — большой такой… там еще есть человек в бороде, подозреваю — латентный гей. Мы долго стояли в пробке, а до этого таскали сумки, а сейчас я в магазине, чтобы купить необходимые мне товары.
— Тебе очень повезло. — Похлопал по плечу белоруса. — Это, как раз та самая девушка, которая берет предметы с полок и раздает, за деньги, посетителям.
— Не может быть? И что, эта фея может дать любую штуку, на которую укажу?
— Все, кроме вон того светильника. — говорю.
— Что за невезенье, неужели и в этом магазине, мы не купим светильника?
— Светильник не продается, молодые люди, — улыбаясь сказала девушка.
— Чем же мне осветить дорогу нашей любви?
— Боюсь, что дорогу нашей любви уже не осветить.
— Я бежал как проклятый, ломал ноги, срезал углы и царапался шипами полевого репейника… Я
