руках, все вокруг вспучилось, раздвоилось, ветер засвистел – и через минуту, вспарывая воздух, они уже носились на уровне топа мачты. Вскоре на смену ужасу пришел восторг, схожий с той безалаберной бравадой, которая бывает у неопытных аквалангистов. Теперь визгу не было конца! Тут же на ходу шла учеба управления щетками. Все трое оказались на редкость сообразительными летунами и, то отставляя от себя щетки, то вновь просовывая их между ног, добивались остановки скорости или смены вектора и лихо кувыркались на головокружительной высоте.
Один из патрульных на палубе, не вовремя задрав голову, ясно разглядел бесов в ослепительном лунном сиянии. У морпеха хватило ума не развязать шальную и бесполезную стрельбу – здравый смысл, возможно впервые в жизни, пришел на помощь, нашептав, что бессмысленно связываться с нечистой силой. Хладнокровно докурив сигарету, патрульный направился к товарищам. А голые мичмана, сверкая задами, наконец поняли, что пора и честь знать, и, спикировав по правому борту, на страшной скорости пронеслись мимо каюты безмятежно глядящего на океан священника. Чемпион бильярда был не лыком шит и, нисколько не удивившись, высунулся из своего иллюминатора, с любопытством наблюдая за стремительно удаляющейся нечистью. Совершив последний круг, молокососы, на прощание задорно, по- поросячьи, провизжав друг другу «спокойной ночи», юркнули каждый в свою нору и спикировали по койкам. Следует ли упоминать о том, что все попали куда надо, а на утро лица разгладились. Более того, удивительные свежесть и бодрость не покидали их весь последующий день.
– Бессмыслица! – еще раз пробормотал Главврач, рассеянно пробежав глазами рапорт о летающих по ночам над командирской рубкой «Чуда» свиньях. Главный психолог, по сложившемуся обыкновению, был у него в гостях – собственно, рапорт предназначался непосредственно ему.
– Они на «Чуде» совсем с ума посходили, – продолжал врач, любуясь канарейкой и наслаждаясь руладой, которую отзывчивая птица тут же вывела, стоило ему только постучать по краю клетки. – Я слышал их хромоногий сноб-командир не нашел ничего лучшего, как собрать всех драчунов у себя, угощать дрянной кислятиной, о которой идут по всем кораблям ужасные слухи, и потчевать нравоучениями о долге и прочей белиберде. И все это он пересыпает историческими примерами, считая, что таким образом покончит с нелепыми выходками. А на самом деле доводит молодцов до белого каления! Стол у него ужасный, пересоленная морская капуста способна кого угодно с ума свести… Впрочем, я уже говорил, коллега… Бессмыслица!.. Как, кстати, поживает Кесарь? Вы ведь, кажется, по-прежнему вхожи к сильному мира сего?
– Налаживает службу безопасности, – пробурчал Психолог. – Мостику беспокоиться пока не о чем, если не иметь в виду все эти петушиные дуэли и драчки. Остальное – так, всякая чепуха. Флот ищет первую льдину, а вольноопределяющиеся на «Юде» стащили ящик первоклассного «хеннеси» и упились, мерзавцы. Хлестали его всю ночь, как самогон, – стаканами. Правда, не думаю, что дело пойдет дальше карцера.
– Отнюдь, батенька. За подобное нужно кастрировать, – совершенно серьезно заметил Главврач. – Но не это меня сейчас беспокоит. И не отсутствие женщин! Напротив, без визгливого и бессмысленного племени я привык преспокойненько обходиться. Впрочем, что уж говорить обо мне, пятидесятилетнем философе – ей-ей, полежу так на софе с томиком Канта – и, знаете, легчает… Но представьте себе – сто тысяч человек, включая нашего бравого старикана, которых воспитывали, кормили, поили, ублажали ради одного-единственного дела, внезапно остались с носом. Кесарю надо срочно делать выводы… Хотя какие он сможет сделать выводы! Он явно не из тех, кто слушает Брамса по вечерам…
– Чего же вы так боитесь, коллега? – уныло поинтересовался Психолог.
– Самой простой и убийственной вещи! Дело даже не в массе, которую придется обманывать, вести куда-то и держать в ежовых рукавицах. Дело не в пьянстве и уж ни в коем случае не в воровстве: всякое воровство потеряло смысл, если не считать этого возмутительного происшествия с коньяком… Боюсь оказаться провидцем, но дело прежде всего в нем самом – в этом единственном легитимном представителе единственной на сегодня власти… Логика событий беспощадна. Рано или поздно выстроится иерархия, при короле организуется двор, воспрянет оппозиция… Но это еще полбеды!
Канарейка вновь залилась.
– В чем же тогда беда, коллега? – спросил Психолог. – Печалитесь о том, что у нас нет будущего?
– Его и не может быть! Мы неизбежно постареем, скитаясь по бесконечным волнам. Подохнем от старости, медленно сойдем с ума… Хотя, думаю, все кончится гораздо раньше…
Главмедик любовно наблюдал за канареечкой.
– Какая прелесть, какая наивная беспорочная чистота! – С нежностью он щелкал пальцем по прутьям. – Каждый шаг нашего Навуходоносора виден мне, – продолжил затем, поворачиваясь к собеседнику. – Рано или поздно ему просто необходимо будет с кем-то воевать… Так что вы можете советовать старикану то-то и то-то, вы можете даже создать великолепное управление его маленькой империей, назначить на посты нужных людей… Можно советовать, как избежать бунтов, как устранять недовольство, как расправляться с изменниками, но все это баловство занимает любого патриарха лишь до поры до времени. Когда врагов нет – их выдумывают! И старик вообразит себе злодеев, будьте уверены. Не может не сочинить оных по самой природе своей… Если они, конечно, сами не появятся. И ничегошеньки тут не поделаешь! Ешь моя прелесть, – приговаривал медик, подсыпая зерна любимице. – Невинное создание: у тебя есть свой маленький смысл: петь, петь, петь… И только! Пой, птичка!
Атомные часы на линкоре по-прежнему отсчитывали бессмысленные миллисекунды. Армада отутюжила полюс, на поверхности которого льда и медведей не оказалось и в помине – напротив, то здесь, то там из океана вырывались струйки гейзеров, подобных китовым фонтанам. Досыта насмотревшись на чудеса, помощник Главного штурмана сошел с ума. Несчастного держали в его собственной каюте, предварительно упаковав в смирительную рубашку. А личный состав не переставал удивляться кометам, щедро сыплющимся с небес астероидам и удушающей, просто-таки зеленой полярной жаре.
Первый флаг-офицер довольно бодро заявил старикану, мрачно осматривающему горизонт в сверхсильный бинокль Скаута:
– Приборы бесполезны. Дно по-прежнему не прощупывается, следовательно, с другой стороны, мы не наскочим на рифы ввиду отсутствия таковых. Думаю, пора переключиться на домашние дела… Я вот и проектик набросал по поводу реорганизации Штаба.
Адмирал вытер лысину и промолчал. В последнее время старик казался настолько расслабленным и замкнувшимся в себе, что порою дежурным офицерам и Психологу казалось, что их предводитель постоянно дремлет рассудком. Однако с мостика он никуда уже не спускался. Сюда поместили его койку. Между двумя козырьками гигантской рубки протянули тент, и адмирал задумчиво покачивался ночами в кресле, хрупая очередным сухариком и щурясь от света звезд, которые после провороненной катастрофы стали совсем близкими и гроздями свешивались над бредущими в никуда кораблями.
Между тем среди офицеров Армады как-то спонтанно стали складываться всяческие кружки. Особенной активностью отличалось «Общество любителей астрономии», основу которого составили сорокалетние капитаны второго и третьего рангов. С разрешения мостика, общество собиралось по ночам на марсе грот-мачты «Убийцы» и усердно, до головокружений и обмороков, наблюдало перекосившиеся светила. Поскольку все в небе спуталось так же, как и в головах, шли серьезные споры о современном местоположении Альтаира и Альдебарана. Действительно, было от чего напрягать умы! Венера, столь яркая для данного времени года, исчезла, и на ее месте нагло повис окольцованный Юпитер. Просто здорово стал виден Марс – наиболее остроглазые без всякой подзорной трубы могли наблюдать Фобос и Демос. Голова Лошади теперь закрывала собой чуть ли не половину небесной сферы. Многие так и не смогли поверить, что столь угрожающе опустившийся почти к самой поверхности океана шар является Плутоном. Кроме того, куда-то напрочь исчезла Полярная Звезда. Ковш Большой Медведицы, оставшийся без поддержки, перевернулся, Малая Медведица превратилась в непонятное молочное скопление. Туманности разбрелись. Творились и другие забавные вещи, которые после истории с помощником глав- штурмана просто запрещено было воспринимать всерьез. Шпионы Первого флаг-капитана, засланные к доморощенным астрономам, почти мгновенно убедились – помыслы сумасшедших вполне безобидны. Всеми этими несчастными двигало только одно желание – они добросовестно пытались создать новый Атлас Звездного неба взамен классического Атласа Копферельда и Мисса.
На «Юде» сложился клуб любителей «Флоры и фауны подводного мира». Ничего угрожающего для власти в этом тоже не оказалось. Любители бредили скатами электрическими, Sumpuros Lingvinius, карманными бочковыми акулами, ластиками чешуйчатыми, Nautilus Pompilius и прочей чепухой. И,
