— Их дело, — пожал плечами Фредди.
— Это точно, — Роб хитро посмотрел на мешок в его руке. — Докупил?
— Комплект полным должен быть.
— Это да, а то собьёшься, — согласился Роб.
И они разошлись.
Проходя мимо двадцать третьего навеса, Фредди быстро оглядел его. Ого! С какими удобствами расположился!
— Алло, Фредди! — окликнули его.
Фредди остановился и посмотрел уже открыто. Старший ковбой полулежал в раскладном кресле, положив ноги на маленький раскладной столик. На столике бутылка, а в руке старшего стакан. И ещё стакан рядом с бутылкой. Пастухов не видно.
— Выпьем, Фредди.
Предложение звучало искренно, и Фредди решил ответить. Но как же его зовут? Вертится на языке. А! Седди, Седрик.
— С какой радости, Седрик?
— Жизнь всегда радость, Фредди. А с хорошим коньяком вдвойне.
Да, коньяк хороший. Фредди узнал бутылку сразу. У Роулинга такого нет, слишком дорогой. Похоже, Седрик обнаглел. Пить коньяк на Перегоне — такого себе и лендлорды не позволяют, только бренди. А уж ковбоям, даже старшим, виски… А раньше Седрик держался скромнее, с чего бы в карьер погнал? Противно, но, кажется, придётся выпить…
— Фредди, — окликнули от другого навеса, — ты от Роулинга? Не видел, какой у него жир?
— Свиной, мелкой фасовки, — спокойно ответил Фредди и пошёл дальше.
Намёк на нежелательность бесед с Седриком был достаточно прозрачным. Похоже, не он один пользуется доверием цветных. Или… просто навес рядом, и так всё видно. Но бойкотом Седрик не отделается. Нет, здесь, пожалуй, круче повернётся. Если Эндрю прав, а похоже, что прав, то Седрика надо ставить вне закона. Но опять, если Эндрю прав, то с бойкотом поспешили. За бутылкой можно узнать многое, если спрашивать с умом.
Под их навесом было убрано и пусто. Фредди сразу уложил крупу во вьюк с припасами и присел к костру. Шоколад он положил в свой мешок. Посмотрим ещё, как его пустить в дело. Стопка лепёшек на месте, значит, парни не в ночном, а так шляются. Ну, в любом городе найдёшь, куда пойти.
Парни пришли уже в сумерках, когда пора садиться ужинать. С ходу взяли лепёшки, куртки и… присели выпить кофе. По кружечке. Фредди насторожился.
— Что ещё?
Отвечал Эркин быстрым камерным шёпотом, пока Андрей, громко ругаясь, отыскивал куда-то задевавшийся сахар.
— Русские кого-то нашли, но брать будут через три дня. Когда привезут бумаги.
— Как нашли? — тихо спросил Фредди.
— Опознали, — подсел к костру Андрей. — Ждут карты и ордера, а пока следят. Один боялся, что спугнут, велел…
— Мягко работать, — закончил за него Эркин.
— Кого опознали, не говорили?
— Нет. Ни имён, ни примет не называли, а некоторых слов мы вовсе не поняли.
— Не знаю я их, — виновато сказал Андрей.
— Да, вот что. С бумагами приедут чистильщики, — Эркин внимательно смотрел на Фредди. — Зачем им чистильщики, Фредди?
Фредди глубоко затянулся дымом и пожал плечами.
— Ты можешь всю фразу повторить? Ну, про чистильщиков.
Эркин быстро проговорил длинную непонятную фразу.
— Спасибо, — усмехнулся Фредди. — А теперь переведи.
— Ну, примерно так. Свои есть, и ещё подвалило, но чистильщики приедут, справимся. Так? — Эркин посмотрел на Андрея.
— Да, — кивнул тот. — И другой ответил, что в той команде есть волкодав. Это же собак так называют. Они что, с собаками приедут?
— Хрен их знает, — Фредди сплюнул окурок в костёр. — Три дня проживём и всё увидим.
— Мг, — кивнул Эркин. — Всё, мы побежали.
Как влетели, так и вылетели. Весь разговор и пяти минут не занял.
Фредди спокойно, не смакуя, но и не торопясь, поужинал оставшимся варевом. Что ж, за три дня можно успеть многое. И голодным ходить незачем. Раз тех, кого русские хотят взять, уже опознали, трепыхаться точно не стоит. Чистильщики с волкодавом. Оперативники с розыскной собакой? Видимо, так. Ну, через три дня всё увидим.
Наведя полный порядок под навесом и поставив порцию варева на утро — в ночном сколько ни съешь, всё равно голодный, — он без спешки пошёл к стаду. Дорога уже знакома, фонариком почти не пользовался.
Обойдя стадо и, как парни, огладив и охлопав особенно шебутных, Фредди прислонился к изгороди и закурил. Вскоре подошли Роб, Дан, Дик, ещё с десяток старших ковбоев понадёжнее. Ночь малолунная, лиц не различишь, да это им и ни к чему.
— Ну, выяснил?
— Всё просто. Старший ковбой присвоил кормовые, и его пастухов кормят вскладчину.
— Дерьмо собачье!
— Он что, не понимает, с чем играет?
— Пропил?
— Мне сказали, присвоил. Причём не в первый раз. Бычков пускает налево, подставляет парней под вычет.
— Стоп, это двадцать третий?
— Седрик, он?
— Похоже, да.
— С пастухами он не контачит, давно заметно, но чтоб такое…
— Это какой сволочью надо быть, чтоб кормовые зажилить…
— Ну, пропил, понятно, с кем не бывает…
— Насчёт пропоя потом. Давайте сейчас с этим решать.
— Да, а почему тайком?
— На такое и мы бы дали.
— Они отдали свои пайки. Свои, понятно?
— Хреново.
— Для русских это золотое дно.
— Да, расизм в чистом виде. А они за это…
— Точно. Прицепятся, и мало никому не будет.
— Что делаем?
— Твои предложения?
— Суд чести.
— Не круто?
— Ждать, пока его цветные прирежут?
— Точно. Тогда пойдут всех мотать.
— И ещё. О том же. Как цветные после этого на нас смотрят.
— Да, вот стервец! Ведь всех замарал.
— Если русские начнут шерстить, цветные, думаешь, молчать будут?
— Да что они знают?
— Ага, как же! Больше, чем ты думаешь.
— И больше, чем мы о них.
