— Я так ждала Вас! — произнесла она взволнованно и услышала, как дрожит ее голос. Боже мой, если я сейчас же не возьму себя в руки, то вцеплюсь в него как кошка и он не сможет вырваться из моих объятий! Да что со мной такое? Я, верно, схожу с ума!
Ретт внимательно посмотрел ей в глаза. По его непроницаемому взгляду Скарлетт не могла понять, какие чувства им владели, но спустя минуту, уголки его губ поползли вниз, как это случалось всегда, когда настроение его бывало саркастичным.
— Что ж, судя по Вашему виду, страшного ничего не произошло, все живы, здоровы, а Вы, моя дорогая, к тому же, прекрасно выглядите. Выходит, я напрасно тревожился, прочитав Ваше письмо.
— Ах, Ретт, сейчас я Вам все объясню. Видите ли…
— Может, Вы сначала меня накормите? Я чертовски голоден!
— О, Ретт, конечно же, я сейчас!
Скарлетт ринулась, было, к заднему выходу, чтоб разбудить кухарку, но моментально передумав, направилась в кухню. Она сама его накормит, от ужина должна ведь остаться какая-то еда.
Прежде всего, Скарлетт подошла к плите. К ее радости угли в печи еще не погасли и она подбросила туда несколько поленьев, чтобы развести огонь и подогреть ужин.
Пошарив в шкафу и на полках с едой, Скарлетт обнаружила два куска курицы, покоящейся на сковороде в буром томатно- чесночном соусе, остатки тушеного с фасолью риса, мясной рулет, начиненный яйцом, оставшийся еще от завтрака и несколько гречишных оладий с ванильным кремом, которые подавались сегодня к обеду. Слава богу, еды было достаточно и она принялась разогревать ее и раскладывать по тарелкам.
Пока она хлопотала с ужином, Ретт переоделся, принял душ и в домашнем атласном халате спустился вниз. Скарлетт чуть не столкнулась с ним в двери, когда выходила из кухни с подносом, заполненным тарелками.
— Дайте-ка мне. — Он взял поднос у нее из рук. — А Вы принесите коньяк, и еще, Скарлетт, приготовьте кофе.
Скарлетт вернулась из кухни в столовую с серебряным подносом, на котором стоял хрустальный графин с коньяком и маленькое блюдечко с ломтиками лимона.
Тусклый теплый свет четырех свечей мягко струился из массивного бронзового подсвечника, стоящего на краю стола, и сливаясь с бледным газовым освещением стеклянного грушевидного фонарика, висящего прямо над дверью, отбрасывал вертикальные трепещущие тени на стены и мебель, создавая в столовой атмосферу уюта. Фиолетовые гортензии — гордость кухарки, растущие на подоконнике в массивном глиняном горшке, источали легких аромат, необыкновенно приятный и волнующий, волнующий оттого, что Ретт сейчас сидел за столом на своем обычном месте против окна, и Скарлетт с трудом в это верила после мук ожидания, которые ей пришлось пережить.
— Садитесь! — сказал он, и взгляд его потеплел, глядя на ее озабоченное, радостное лицо.
Хватит суетиться, здесь достаточно еды. Вы составите мне компанию?
— Пожалуй, я съем чего-нибудь!
— И конечно выпьете?
— С удовольствием! — сказала она и очаровательно улыбнулась.
Когда они выпили, и Ретт принялся за еду, за дверью послышался легкий шорох, затем она бесшумно приоткрылась и в темой полоске дверного проема появилось сонное личико Уэйда.
Я на минутку, мама, только поздороваюсь с дядей Реттом, я так и подумал, что он приехал. — Здравствуйте, сэр!
— Проходи, Уэйд, давай с тобой поздороваемся за руку, как мужчины. — предложил Ретт и приветливо улыбнулся мальчику.
Счастливый Уэйд в ночной рубашке, словно маленькое приведение, пробрался между стульями к Ретту и с гордостью подал ему руку.
— Здравствуйте, сэр! — громко сказал он еще раз, испытывая от этого большое удовольствие.
— Ну, а теперь, Уэйд, иди спать, ведь тебе завтра рано вставать, верно? А когда ты вернешься из школы, мы с тобой наговоримся вволю.
— Да, доброй ночи, сэр, доброй ночи, мама! Уэйд повернулся и нехотя пошел к двери.
— А он здорово подрос за это время. — Сказал Ретт — и повзрослел.
— Правда? А я и не заметила!
— Ну, вот, теперь я в состоянии Вас выслушать. Расскажите, Скарлетт, что у Вас за дело такое, которое Вы не в состоянии без меня решить. Может Вы собрались замуж и Вам понадобился развод?
— Нет, насколько Вы помните, я даже за Вас не собиралась замуж, а четвертый раз, нет, упаси меня боже!
— Так, попробуем разгадать! Значит, развод Вам не нужен, деньги мои тоже не нужны, кстати, как Ваш новый магазин, хороша ли прибыль?
— Больше, чем я могла ожидать! Ах, Ретт, у меня не было возможности сказать Вам спасибо за мебель! Это настоящее чудо, и я очень благодарна за нее. Это, по истине, царский подарок!
— Я надеялся, что она Вам понравится.
— О! Она мне так понравилась, что я долгое время ходила вне себя от радости.
— Ну, ладно, не станем отвлекаться, так зачем же я Вам понадобился? Скарлетт улыбнулась.
— Вы, Ретт, не правы насчет денег, как раз они-то мне и нужны!
Брови Ретта поползли вверх, и Скарлетт рассмеялась.
— Вы знаете, именно таким я и представляла Ваше лицо, после того, как попрошу денег.
— Правда? Выходит, Вы меня достаточно хорошо изучили.
— Но, хочу Вам сразу сказать, что от своих убеждений я не отказываюсь, как Вы только что подумали, а потому можете не удивляться. Я хочу попросить у Вас взаймы.
— Взаймы? Вы что, хотите построить еще один магазин?
Скарлетт загадочно улыбнулась.
— Берите выше, Ретт, я хочу купить текстильную фабрику!
— Текстильную фабрику?
В его глазах Скарлетт прочла неподдельное удивление.
— Ну, моя дорогая, у Вас фантастический интерес к наживе. Ишь, куда Вас понесло!
— Я беру пример с Вас. — Отпарировала она. — Вы ведь тоже всегда были неравнодушны к наживе и пытались всем правдами и неправдами сколотить себе состояние. Я же, в отличии от Вас, собираюсь купить эту фабрику взаем, и намерена честно работать, занимаясь ее управлением.
— И где же Вы хотите купить эту самую фабрику?
— У Фила Полтнера, он ее продает. Причем продает дешево.
Скарлетт от возбуждения даже приподнялась со стула, и подогнув под себя ногу, вновь опустилась, что случалось с ней всегда, когда ее одолевало нетерпение. В глазах ее появился азартный блеск, как у карточного игрока, который предчувствует скорый выигрыш и выигрыш этот сулит ему большую перспективу.
Ретт ухмыльнулся, увидев этот неуемный блеск в ее глазах и подумал, что она неисправима в своих порывах и желаниях. Сколько решимости было в ее взгляде, сколько силы и нерастраченной энергии… Жизнь била в ней ключом и ничто не могло заставить ее отказаться от своей затеи. — Видно ей давно хотелось заполучить эту фабрику, раз при одном только упоминании о ней, глаза ее начинают метать нетерпеливые молнии — подумал он.
Глядя сейчас на нее, возбужденную, энергичную, целеустремленную, невозможно было поверить, что он видел ее совсем недавно беспомощной и несчастной, рыдающей на могиле Бонни. Глядя сейчас на нее, он невольно восхищался силой ее духа, который не могли сломить многочисленные испытания, выпавшие на ее долю. 'Вы как огонь, как ветер, как животные' — вдруг неожиданно пришли ему на ум слова Эшли Уилкса, выплывшие откуда-то из закоулков памяти, когда он оказался невольным свидетелем его объяснения со Скарлетт в Двенадцати дубах.
Ох, и чертовски же точен оказался этот образцовый джентльменчик, Эшли, отыскав для нее такие сравнения, подумал Ретт. Она и вправду как сама природа, несущая в себе первобытное начало, умеющая выживать, а выжив, благоухать пуще прежнего. Энергия, исходящая от нее, невольно завораживала, к ней
