Окутан свет её дождями листопада…
Ты был один тогда, и я была одна…
И в кутерьме осенних маскарадов
Я одиночеству дарила вечера
Сквозь тишину неразделённой милой грусти…
Ты был один тогда… И я была одна…
Ты был ничей тогда… (Подробности опустим!)
Меня колола прошлого игла…
Среди смятений я была в плену мечтаний!
Ждала ответов и жила я как могла…
И уставала от бездарности скитаний!
Тик-так…
Не замедляло время бег…
Глотал остаток дня случайный вечер…
Тогда любимым стал случайный человек
После недолгой и простой случайной встречи…
(И. Кривчиков)
Принц сразу же отреагировал:
Случайности в любви нет места вовсе:
Ведет Судьба.
Открыты страсти мы, блаженства просим,
Как дождь — листва.
За суетой разгульных маскарадов
Где ты — ничей,
Забыли: свет не стоит взгляда
Одной — своей!
Развеялось очарованье
Пустых страстей,
Связал двоих в одно созданье
Любовный клей.
Принц почувствовал, как взгляды и незаметные движения гетеры пленяют его чувства и взоры, так что он теряет разум. Это было известно, насколько тонко и сильно гетеры, прошедшие обучение в Школах Гетер, умеют пленять мужчин, буквально сводя с ума от любви и страсти тех, у кого духовная тренировка недостаточна. Принц мог бы еще разорвать путы чар, но почувствовал, что лучше им отдаться. Ведь соблазнив его, гетера будет уже в некотором смысле привязана к нему. И принц начал говорить комплименты, продолжая улещивать гетеру подарками. Когда она, наконец, после нескольких часов ухаживаний мило согласилась принять его в свои объятья, он в буквальном смысле осыпал ее золотом.
Но принц не был бы полностью подготовленным аристократом, если бы, потеряв голову, он потерял бы и разум. Он помнил, что основная его цель не быть соблазненным и не получить действительно высочайшее наслаждение от объятий гетеры, а на самом деле соблазнить соблазнительницу. Он осторожно подступил к этому, полностью демонстрируя покорность женским капризам Ириньиссы, но тем временем незаметно склоняя ее стать основательницей нового цеха гетер и королевой гетер нового царства. Когда Ириньисса наконец-то, сама не понимая, что сейчас обольстили ее, потребовала от принца взять ее с собой в колонию, чтобы она там царей покоряла, принцу оставалось лишь упасть к ее ногам с благодарностью.
Через семь лет, когда Ириньисса действительно стала считаться королевой гетер Юга, принц (теперь уже царь и глава союза царей) вспомнил с ней вместе этот эпизод. Ириньисса с высоты прожитых лет и опыта почувствовала, кто на самом деле тогда кого обольстил, и в восторге так обняла своего повелителя, что тот вновь на несколько дней оказался прикован к ее объятьям. На сей раз Ириньисса взяла реванш, на самом деле соблазнив царя.
На следующий день после первого успеха с Ириньиссой принц, отстояв прием (вернее, отсидев; король продолжал демонстрировать ему свое наилучшее отношение, и принцу было приготовлено кресло, как будто полноправному князю), прошел вместе с женой в личные покои короля. Как он и ожидал, жену сразу же увели Толтисса и равноправная ей жена, тоже валлинка, Икторасса. Король же, после необходимых церемоний, предложил принцу выкупить двадцать старых военных кораблей. Цена, названная королем, видимо, была справедливой, а торговаться принцу в данной ситуации было совершенно неуместно. И принц согласился. Теперь у него было место для десяти тысяч человек, если на весла посадить тоже колонистов. Оставалось набрать эти десять тысяч.
Более того, король предложил, чтобы эти корабли стояли пока что в гавани Зоора, и сказал, что он отдал распоряжение королевским военным верфям чинить эти корабли по усмотрению принца. Тем самым метрополией новой колонии становился Зоор. Здесь также было невозможно отказаться. Таким образом, принц почувствовал, что его постепенно удушают в объятьях, не оставляя ему никакого выбора, кроме как подчиняться.
До отъезда на Сейм принцу удалось сделать лишь еще одно важное дело: он сумел уговорить заканчивающую свою карьеру Высокородную гетеру Акариссу присоединиться к колонистам, соблазнив ее перспективой обольщения простоватых варварских царьков и ханов. За двумя гетерами потянулись еще пара Высокородных художников и пара Высокородных музыкантов, а также несколько гетер и артистов рангом пониже: полноправных. Оставалось совсем чуть-чуть, чтобы укомплектовать начальным составом художественные цеха нового государства.
Через пару недель после всех этих событий делегация Старквайи направилась на Имперский Сейм. В нее, конечно же, входили Тор и Атар. А делегация Карлинора теперь уже была отдельной, поскольку княжество было признано четырьмя королевствами. На остров Киальс большинство ехало с радостью, поскольку столица Империи славилась большим набором развлечений самого разного пошиба. Только Тор, который зашел в гости к Атару, как только прибыл в Зоор, ворчал, что эти дурацкие заседания Совета королевства и Сейма отнимают время у настоящей работы. По нему было видно, что одна мысль о том, чтобы встать на землю Киальса, где он пережил и тяжкие испытания, и любовь, и потерю любви, ему неприятна. Но, как говорится, достоинство обязывает.
На Сейме все прошло быстро и гладко. Атару дали фамилию Тронэу и сделали его основателем нового рода Принца Империи. После этого его освободили от обязанности присутствовать на Сейме, поскольку он должен был собирать войско и колонистов, чтобы занять свои новые владения. Не приглядываясь и не прислушиваясь к дрязгам Империи, которые теперь его уже не волновали, Атар стал собираться обратно в Зоор. Но новоиспеченному Принцу Империи сразу же передали, что на послезавтра Патриарх пригласил его, чтобы проверить и, если сочтет возможным, благословить. Этот вызов не мог не встревожить Атара. Ведь он понимал, что Каменщики поставили ему ментальный блок и что обнаружить этот блок Патриарху и его приближенным не составит труда. С другой стороны, он вновь благодарил Судьбу за то, что в свое время настолько увлекался духовной тренировкой, что его даже упрекали отец и старшие братья, поскольку он из-за нее несколько пренебрегал другими искусствами. Так, например, в боевом искусстве он, безусловно, далеко уступал не только Клингору, но и ныне спивающемуся Крангору. Правда, в карьере полководца это ему не повредило: единственным боем, который можно было с натяжкой считать поединком, стало нападение на Жугэ и царя Шжи. И в этом бою Атар уничтожил врагов без единой царапины на себе. А вот высокая духовная тренировка позволила ему пробить трещины в ментальном блоке и, более того, сохранить
