Ссарацастра они стали предателями.
Когда прекрасным летним днем прибыл расфуфыренный посол царя царей и торжественно предложил Урсу титул царя, Однорукий не колебался ни секунды. Он громовым голосом закричал:
— Я никогда не стану бесчестным предателем! А тебя за то, что осмелился передать такое бесстыдное предложение, приказываю раздеть, обмазать смолой, вывалять в перьях и выпроводить с нашей земли плетями!
И он лично, уже почти что по традиции, придал вывалянному в перьях послу первый толчок кованым сапогом под зад. Правда, на сей раз сапог сжигать Урс не стал. А свои собственные мечтания и рассказы Аориэу сразу подтолкнули его к действиям. Сочтя, что переданное ему предложение равносильно формальному объявлению войны со стороны Ссарацастра, он послал гонца с этой вестью к царю Атару, а сам, к великой радости войска, оставив небольшой гарнизон, разослал во все стороны разведчиков и быстро двинулся на ближайшее лазанское селение. Перешедшие на его сторону лазанцы из бывшего гарнизона крепости согласились уговаривать своих соплеменников подчиниться, поскольку теперь уже считали, что Урс будет лучшим правителем их долины, чем нынешний царек.
Едва рассвело, как агашцы увидели роскошно убранную галеру старков, приближающуюся к их берегу. Старкский флот тоже уже стоял в боевой готовности. На его палубах виднелись воины в полном вооружении.
Пока галера шла через пролив, царь сказал своим свитским:
— Если начнется битва, убивайте царя, его сыновей, всех высших командиров и всех знатных! Никого из них в плен не берите. Для этого вам и розданы торовские мечи и кинжалы. Вот рядовых солдат можно будет и пощадить.
— Нам что, выкуп не нужен? — зароптали воины, привыкшие, что в войнах Империи знать рассматривается как ценность, за которую можно будет получить хорошие деньги и награду.
— Награды, если выживем, будут ваши. А нам нужен не выкуп. Если мы начнем воевать, захватим все их царство. И я не собираюсь оставлять в живых никого из прежней знати, кроме женщин. Мы должны стать в нем единственной знатью. А теперь раскуйте рабов и объявите им, что они свободны и должны будут в случае схватки защищать галеру сами.
Царевич Кринсор, наследник престола (другого принца взять было бы оскорблением, поскольку наследник агашского царя прибыл вместе с ним), спросил:
— Отец, мы будем драться? Я знаю, что шансы выжить и умереть у нас равные, и не зря ты оставил дела моему брату Лассору. Но я должен понимать, чего ты больше хочешь: мира или войны, чтобы не подвести тебя?
— Почетного, справедливого и выгодного мира. А еще лучше крепкого союза, — отрезал царь во всеуслышание.
Так что старки подходили к берегу, уже четко зная, к чему они стремятся: мир и союз либо война и полный разгром врага.
На берегу старков встретили невооруженные агашцы и с удивлением воззрились на старков в полном и роскошном вооружении. На каждом из них были тяжелые доспехи, которые они без труда носили на себе и двигались в них столь же непринужденно, как разоруженные агашцы (тренировка с детства, подкрепленная месяцами безжалостных упражнений). На поясе висели либо два меча, либо меч и топор, а также кинжал. За спиной — щит, лук или арбалет. За ними шли слуги в прекрасных кожаных доспехах, с палицами или дубинками и пращами либо арбалетами. Все они выглядели богатырями по сравнению со старками, но движения старков были гармоничнее и легче.
— Наш царь ждет вас к себе. Все, кроме царя, снимайте оружие, и пятеро из вас, включая принца, проходите к царю.
— Наши граждане даже перед своим Императором предстают в оружии, — отрезал Атар. — Надевайте оружие сами, мы подождем. И зайдем все вместе.
Началась получасовая заминка, чтобы скрасить которую, а заодно чтобы расслабить противников, царь Ашинатогл приказал вынести царю и гражданам лучшего меда, а слугам крепкого вина. Царь и священник проверили вино и царь велел всем, чтобы не оскорблять хозяев, сделать по глотку. При этом демонстративно он передал сосуд с медом слугам, после того, как выпили все старки, а из сосуда с вином, чтобы не было урона чести и здесь, сам выпил глоток.
Бывший царь Чиринг просто был в восторге от того, как достойно, смело и вместе с тем спокойно ведут себя старки. А передача сосуда с медом остальным просто восхитила его. Теперь он мечтал лишь о том, чтобы все не обошлось словами, и началась хорошая драка. Но решать здесь должны хозяева, а не слуги.
Наконец агашцы надели амуницию, и начались мирные переговоры двух до зубов вооруженных групп.
Царь Агаша сидел на походном троне в полном царском облачении: красный шелковый плащ с вышитым на нем пятиногим львом и двенадцатью семиконечными звездами, тиара, скипетр в руке, длинное одеяние из самой тонкой шерсти, которая была на Юге, пурпурные сапоги. Сейчас он заодно оказался одет в драгоценную кольчугу имперской работы, у пояса висел меч, тоже драгоценный. Волосы у Ашинатогла были черные с проседью, как и у Атара. Лицо смуглое, с горбатым носом, роста высокого и крепкого телосложения. Голос у царя был вполне подходящим для его сана: мощным и низким. Когда он развлекался, то пел арии для басов.
Ашинатоглу было уже под шестьдесят лет, но он отличался великолепным здоровьем и ясностью ума. В свое время ему пришлось много пережить, даже заточение, путь на трон был извилистым, и все это закалило его характер.
Напротив трона агашского царя был приготовлен трон для Атара. Заметив, что трон чуть ниже, Атар поднялся на его ступеньки и остался стоять, тем самым оказавшись выше царя Ашинатогла. Ашинатоглу тоже пришлось подняться. После этого два царя улыбнулись друг другу, спустились, обнялись и сразу же отошли каждый на пять шагов, войдя в ряды охраны. Встреча началась с традиционного обмена приветствиями и пожеланиями здоровья. А тем временем по сигнальной ракете, пущенной со старкских кораблей, в горах появились отряды аникаров и логимцев. Среди них были и значки Лиговайи.
— Великий царь Ашинатогл, я вижу, как сверкают твои глаза, — ехидно сказал Атар. — Теперь ты сам можешь видеть, у кого все шансы на победу. Но было бы безумием для нас обоих перебить свои войска на потеху варварам. Я хотел бы дружбы между нами и в последний раз предлагаю тебе ее.
— Ты сунул голову в пасть льву и еще так нагло себя ведешь! Ты ведь умрешь первым, и твои люди разбегутся, — прорычал Ашинатогл.
— Мои люди граждане, а не рабы царя. Они будут сражаться за свою свободу и поставят нового военачальника, если убит старый. В наших обычаях, уходя на опасное дело, называть тех, кто будет командовать после тебя. Я так и поступил.
— Я тебе не верю! Разве что ты надеешься на измену среди моих людей. А иначе ты мертв, если не склонишься передо мной.
— Кто мертв, давай выясним на деле.
— Ты что, поединок предлагаешь?
— Да. У нас на Севере принято, если накопились обиды, устраивать поединок.
— Мы, что ли, будем сражаться друг с другом?
— Зачем? У нас есть сыновья. Они и сразятся.
— Ты хочешь, чтобы твой наследник сразился с моим сыном?
— Нет! Я хочу, чтобы он сразился со всеми семью твоими сыновьями.
— Я готов, — выступил из-за спины отца Кринсор.
— Семь поединков подряд? — недоверчиво спросил агашец.
— Зачем? Пусть они все нападут на меня. Быстрее покончим с этим делом, — спокойно улыбнулся Кринсор.
Отец одобрительно посмотрел на сына.
— Ну вы и наглецы! Ладно, если он уложит трех из моих сыновей, я буду считать, что вы
