— А заблуждающиеся братья-единобожники не могли пройти мимо соблазна абсолютно честно и объективно вставить нам шпильку с сатанистами, использующими Имперский Суд.
— А наши правоверные братья прекрасно понимали, что Мастер такой редкой специальности и такой силы намного ценнее даже графа…
И друзья сдержанно рассмеялись.
— Но вот я не понимаю одного, отец, — перевел разговор на другую тему брат Сит. — Так прекрасно обходятся с землей Древние. Почему же не открыть им путь к ассимиляции и не использовать их агротехнику? Ведь она намного производительнее и продукты намного качественнее. Да и ущерба окружающей природе нет.
— Ничего себе нет! Модифицированные животные и растения расселяются вокруг их деревень. А без ауры хозяина они становятся бешеными. Растения превращаются в ядовитые, а животные начинают атаковать других людей.
— Но ведь это не распространяется далеко.
— Но вот еще одно. Посмотри, брат, что происходит, если почему-либо участок крестьянина оказывается на некоторое время заброшенным.
— Через некоторое время его берет другая семья. Лишь земля становится чуть хуже.
— А что происходит, если семья Древних вымирает или покидает участок?
— Ааа, проклятые земли!
— Да. Все у них настроено на ауру и гены хозяев. Передать другому может лишь хозяин и не меньше, чем за дюжину лет. А тут все люди становятся врагами и чужаками для тех животных и растений, кто жил под крылом хозяев, и благодатный участок становится проклятым.
— Теперь понимаю. Надежность обычного производства выше.
— Именно так. Если бы Древние нашли способ менее болезненно передавать свои бесценные навыки, я бы сам выступил за значительное смягчение проклятия для них и за разрешение вступать с ними в брак.
Когда Тор вернулся в таверну, время уже близилось к вечеру. Пора было отправляться к гетере. У таверны поджидали два молодых парня с дубинками у пояса, в легких кожаных панцирях и в шлемах.
— Тук и Линг, — представились они.
Тор заранее спросил Толтиссу, сколько принято платить в столице охранникам, и с внутренним вздохом выложил по десять золотых аванса за месяц. А при входе в таверну Тора встретил визг уже знакомой ему служанки:
— Это он! Обесчестить меня хотел, а когда я засопротивлялась, порвал платье и почти голую на улицу выбросил!
Из-за спины служанки выступил гориллообразный тип.
— Ты что это к моей девушке приставал? Ишь какой, с охранниками ходишь, так думаешь, на тебя управы не найдется?
Волна гнева и гадливости захватила Тора. У него сработали инстинкты боевого обучения. Он одним ударом отбросил шантажиста, охранники даже не успели вмешаться.
— Стража! — заорал тот. — Тут дебош устраивают!
Как чертики из коробочки, появились два стражника.
— Ну что, господин, предпочтете помириться на месте? Или дело в суд будем передавать?
— Я ни в чем не виноват и мириться не буду, — резко ответил Тор.
— Ну, твое дело, господин. У себя на периферии ты привык быть царем и богом, а здесь и не таких укрощали, — нагло сказал старший из стражников.
С тяжелым чувством Тор подошел к своей комнате, и тут появились два официала, наблюдавшие всю эту сцену немножко издали. Они с каким-то ехидством посмотрели на Тора, и почему-то это Тора чуть успокоило. А рабыня вся дрожала от волнения и опасений за свою судьбу.
Тор заказал легкий ужин, но не притронулся к нему, и он весь остался рабыне. Он быстро переоделся в лучшее платье и отправился к Толтиссе.
Второй вечер был похож на первый. То же общество красавиц и их кавалеров, песни, танцы и неспешные разговоры с хозяйкой. В середине вечера пришел монах и объявил, что на восходе солнца Тор и Толтисса должны быть на торжественном молебне и проповеди по поводу Торжества Справедливости, причем пройти на назначенные им места прямо перед кафедрой Патриарха, и что им надо захватить с собой рабыню Ангтун. Так что вечер пришлось закончить раньше, чем было в обычаях дома Толтиссы. Дочь Толтиссы опять показалась на минутку в скромном белом платье, поцеловала мать и Тора и убежала.
— Всего несколько дней она дома, — с грустью сказала мать. — А потом опять в школу…
Ну что же, Тор знал, что все мастера высшего класса проходят жестокое и длительное обучение. Конечно, гетеры исключением не были, как он уже убедился.
Словом:
Жиром заплывший
Будет разбужен народ.
Судьба готовит
Через достойных
Рождение демона в дар.
Глава 11. Праздник
За полтора часа до восхода солнца Тор и Толтисса расстались. Тор поехал к себе в таверну. Официалы сторожили дверь неумело убранной рабыней комнатки. Рабыня проснулась и с радостью обняла хозяина, но надо было готовиться к торжественному молебну. Тор позавтракал, помылся и переоделся в строгое черное платье с платиновым значком Великого Мастера на груди. Рабыня хотела было накраситься, но он ей строго запретил это. Он заметил, что маленькая худая женщина стала немножко округляться. Обратив внимание на его взгляд, рабыня неожиданно смутилась и прошептала:
— Я толстею и становлюсь противной для тебя?
— Наоборот, сейчас ты становишься приятнее. А то была скелетом, — улыбнулся Тор.
Рабыня обрадовалась и с аппетитом доела остатки фруктов и мяса.
На площади собралось множество народу. Для Тора был приготовлен коврик на ступенях перед кафедрой, рядом с ним лежал еще один, для рабыни пониже была кинута дерюжка. Тор разулся, слуга забрал башмаки и отошел. Рабыня стала на дерюжку. Последней появилась Толтисса, опять нагая, как и в первый день. Она на глазах у всех обняла и поцеловала Тора, и, заметив, что тот стесняется ее наготы, тихо сказала ему: 'Будь готов. Я чувствую, во время праздника нагота может стать и твоим парадным платьем тоже. Носи ее с гордостью и достоинством.' Тор в ответ обнял и поцеловал возлюбленную. Народ бешено аплодировал, любуясь такой красивой парой. Кто-то закричал: 'Нет, это не Королева гетер! Титул слишком низок! Это их императрица!' Другой голос уточнил: 'Император и Императрица любви!' И вся толпа стала скандировать эти слова.
— Вы что это здесь бунтуете? — вдруг раздался глубокий, мощный и насмешливый чуть-чуть голос патриарха. Толпа замолчала. — Император у нас один.
— У нас один, у любви другой, — раздался выкрик из толпы.
— Ишь, какие умные! На колени и помолимся, чтобы заслужить прощение за бунт и за другие грешки! — внешне строго, но как-то очень по-отечески, по-доброму, повелел патриарх.
Все стали на колени и помолились. Теперь начиналось основное действо.
— В последние дни у нас в имперской столице происходят необычные и очень поучительные события, — начал патриарх. Его сильный и глубокий голос разносился по всей площади, усиленный акустической раковиной. — Раскрыт замысел Князя мира сего, который руками слуг истины и добра хотел при помощи гнусных клеветников уничтожать невинных людей и сеять зло. Если бы мы не пресекли это
