— Я имею в виду сны, — уточнил поэт.
— А какие же еще бывают грезы?
Эдгар посмотрел на детектива так, будто пытался получше разглядеть.
— Мои грезы — о неведомом, — сказал он наконец. — Если хотите знать, я живу в великом тенистом царстве мечты, чья музыка, скрытая от ушей смертных, наполняет собой пространства и сверкает бессмертной красотой. Порадуйте свой взор, присоединитесь ко мне! Вот что такое, сэр, духовные грезы.
— А любимые лица, скрытые тенью, о которых вы говорите, омрачены выражением боли?
По прищурился.
— Не столько боли, сколько печальной задумчивости, нежности и сочувствия.
— Ага, — проговорил Хейс, — значит, вот каковы ваши мысли, сэр.
— Нет, нет, нет, — поспешно возразил поэт. — Я значу для них больше, чем они для меня. Я зову их, хочу поговорить, но они молчат и уплывают, указывая куда-то вперед… А ваши видения, мистер Хейс, — уверен, что, когда они зовут вас, сэр, эти призраки смотрят только назад.
Глава 68
Тартл-Бэй
Через три дня после своего визита Хейс вернулся к дому По и снова обнаружил, что семья переехала.
Некоторое время о них не было никаких сведений, пока Ольга, попив чаю с пирожными у своей подруги, не сообщила, что миссис Клемм видели в городе. Кажется, она ходила к поэту и издателю Уильяму Каллену Брайанту и просила этого джентльмена о помощи, говоря, что ее зять сошел с ума, дочь умирает и вся семья страдает от голода.
По словам мисс Линч, Брайант поведал ей, что выражение лица этой леди поразило одновременно своей красотой и праведностью. Показалось, будто перед ним — один из спустившихся на землю ангелов, какими часто кажутся попавшие в беду женщины. Издатель вручил просительнице двадцать долларов и дал понять, что возвращать деньги не нужно.
Мадди говорила, что ее семья покинула город при самых что ни на есть трагических обстоятельствах: их преследуют ужасные сплетни, здоровье Сисси постоянно ухудшается, Эдди в отчаянии и не может писать. Они нашли жилье на берегу Ист-Ривер, в Тартл-Бэй, и снимают там дом, который едва способны себе позволить, хотя и платят за него сущие гроши благодаря фермеру по имени Миллер, другу Бреннанов.
Получив эти сведения, Хейс снова вызвал Бальбоа. Кучер оставил лошадей и коляску, спрятав их под яблоней, в желанной тени, где они могли найти защиту от ярких лучей весеннего солнца.
Вскоре дверь белого домика, обшитого досками, открылась, и на крыльцо вышла миссис Клемм. Констебль наблюдал, как эта большая, прочно скроенная женщина какое-то время стояла на пороге. Потом, по-видимому, не обнаружив того, что искала, она отправилась на берег реки и стала оглядывать окрестности. Через несколько минут губы Мадди зашевелились, она что-то пробормотала про себя и торопливо пошла ко второму дому, расположенному поблизости от первого и превосходящему его в размерах, — сыщик рассудил, что там, должно быть, живет фермер Миллер.
Он несколько минут подождал, прежде чем выйти из экипажа. Важно шествуя по грязной дорожке к дому, детектив опирался на свою дубинку констебля. Поднявшись по лестнице, он оказался на крыльце и заглянул в окно.
Внутри, за стеклом, все было тихо и неподвижно. Хейс увидел письменный стол, перо и чернильницу, сложенные стопкой на полу книги.
Гость постучал в дверь, тихонько позвав:
— Хозяева?
Ответа не последовало, каких-либо звуков — тоже.
Затем раздался мокрый, трескучий кашель.
Из дальней комнаты выплыла Вирджиния По в красном платье, которое сидело на ней плохо и, очевидно, было сшито своими руками. Волосы Сисси висели сосульками и казались влажными, они блестели меньше, чем в прошлый раз, а цвет лица стал еще бледнее.
— Главный констебль, — пробормотала женщина. — Я так и думала, что кто-то стучит в дверь.
— Простите за беспокойство, сударыня. Я ищу вашего мужа.
Она натужно выдавила улыбку и стала нервно перебирать пальцами.
— Не знаю, где он, — произнесла девушка. — Я спала. А моя мать? Она здесь?
Хейс указал на двор, в западном направлении:
— Пошла к вашему соседу.
— Ах вот как, — проговорила Сисси так, будто это все объясняло. — Простите мою дерзость, сэр, но почему вы так неотступно преследуете моего брата?
— Вашего брата?
— Я так называю его — Эдди, Бадди, — простите, я имела в виду мужа.
— Дорогая леди, я вовсе его не преследую. Но долг есть долг, а в ходе бесед с мистером По я узнал о выдающейся способности вашего мужа к логическим рассуждениям. Я ищу его помощи в моем расследовании, только и всего.
— О каком расследовании идет речь?
— Убийство продавщицы из табачной лавки, Мэри Роджерс.
— Уверяю вас, сэр, Эдгар не имеет никакого отношения к этому ужасному происшествию.
— А я и не считаю, что имеет. — Взгляд сыщика скользнул по письменному столу писателя. Сверху на пачке рукописных листов лежала тетрадь в кожаном переплете.
Вирджиния заметила, куда он смотрит.
— Это я написала, — сказала она. — Для Эдди, на День святого Валентина.
— Что?
— Стихотворение, на которое вы смотрите.
Над столом был приколот листок бумаги, исписанный ее аккуратным детским почерком. Хейс надел очки, чтобы разглядеть текст, — за прошедшее время его зрение ухудшилось еще на три единицы.
— Очень мило, — сказал Хейс, одобрительно кивая.
Сисси улыбнулась; видно было, что похвала ей польстила.
— Там зашифровано тайное послание. Вы можете его разгадать, главный констебль?
Он посмотрел внимательно, но ничего не заметил.
— Что именно я должен искать?
