которого, конечно, заключается в том, что он может спрятать и защитить кого-то ещё, помимо своего владельца. Я думал, что если мы найдём плащ, его можно будет использовать, чтобы спрятать Ариану. Но наша заинтересованность в нём заключалась, в основном, в том, что он дополнял эту тройку, поскольку легенда гласила, что человек, собравший все три объекта, станет настоящим повелителем смерти, что, как мы это трактовали, означало неуязвимость. Неуязвимые повелители смерти — Гринделвальд и Дамблдор! Два месяца безумия, жестоких мечтаний и пренебрежения единственными двумя членами семьи, оставшимися у меня. А потом… ты знаешь, что случилось. В виде моего грубого, необразованного и бесконечно более достойного уважения брата в жизнь ворвалась действительность. Я не хотел слышать правду, выкрикиваемую им мне в лицо. Я не хотел слышать, что я не могу отправиться на поиски Реликвий с уязвимой и нетвёрдо стоящей на ногах сестрой у меня на попечении. Спор перешёл в схватку. Гринделвальд потерял контроль. То, что я всегда в нём чувствовал, но притворялся, будто не вижу, с ужасающей силой вырвалось наружу. И Ариана… после всей заботы и предосторожностей, обеспеченных моей матерью… лежала мёртвой на полу.
Дамблдор запнулся и горько заплакал. Гарри подался вперёд и с облегчением обнаружил, что может дотронуться до него. Он крепко сжал его руку, и Дамблдор потихоньку овладел собой.
— Что ж, Гринделвальд сбежал, как все, кроме меня, и предполагали. Он исчез, со своими планами по захвату власти и программой порабощения магглов, и мечтами о Реликвиях Смерти, в которых я уже успел посодействовать и помочь ему. Он сбежал, в то время как мне оставалось похоронить сестру и научиться жить с этой виной, с ужасным горем — ценой моего бесчестия. Прошли годы. О нём ходили слухи. Поговаривали, что он овладел палочкой невероятной силы. Мне, тем временем, предлагали пост Министра Магии и не однажды, а несколько раз. Естественно, я отказался. Я уяснил для себя, что я не тот человек, которому можно доверить власть.
— Но Вы были бы лучше, в тысячу раз лучше Фаджа или Скримджера! — воскликнул Гарри.
— Был бы? — медленно переспросил Дамблдор. — Не уверен. Ещё будучи очень молодым, я доказал, что власть — моя слабость и слишком большой соблазн. Удивительное дело, Гарри, но, быть может, власть больше подходит тем, кто её никогда не желал. Тем, кому, как и тебе, руководящая роль была навязана; кто надел на себя мантию власти, потому что должен, и потом, к своему удивлению, понял, что справляется с поставленной задачей. Мне было лучше в Хогвартсе. Я думаю, я был хорошим учителем…
— Вы были лучшим…
— Ты очень добр, Гарри. Но пока я посвятил себя обучению юных волшебников, Гринделвальд собирал армию. Говорили, что он боялся меня. Возможно, но, я думаю, меньше, чем я боялся его. Ох, не смерти, — добавил Дамблдор в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Не того, что он мог сделать со мной с помощью магии. Я знал, что по силе мы были равны; может, я был чуть более опытным. Я боялся правды. Видишь ли, я не знал, кто из нас той жуткой ночью произнёс заклинание, которое убило мою сестру. Можешь называть меня трусом и будешь прав. Гарри, больше всего на свете я боялся информации о том, что причиной её смерти был я и что дело не только в моих высокомерии и глупости, а в том, что на самом деле это именно я вызвал заклинание, лишившее её жизни. Я думаю, он знал это, знал, что пугало меня. Я откладывал встречу с ним до тех пор, пока, наконец, ждать дольше было нельзя. Умирали люди, и его, казалось, было не остановить, и я должен был сделать то, что в моих силах. Ну, ты знаешь, что было дальше. Я выиграл дуэль. Я выиграл палочку.
Снова молчание. Гарри не спрашивал, узнал ли когда-нибудь Дамблдор, кто убил Ариану. Он не хотел знать, и ещё меньше он хотел заставлять Дамблдора говорить ему это. По крайней мере, теперь он знал, что видел Дамблдор, глядя в Зеркало Еиналеж, и почему он так хорошо понимал волшебную силу зеркала, овладевшую Гарри.
Они долго сидели молча, и стоны существа позади них едва ли теперь волновали Гарри. Наконец, он сказал:
— Гринделвальд пытался остановить Волдеморта, когда тот искал палочку. Он солгал, знаете, притворился, что у него никогда её не было.
Дамблдор кивнул, глядя на свои колени, слёзы всё ещё блестели на кончике носа с горбинкой.
— Говорят, в последние годы он раскаивался, один в своей камере в Нурменгарде. Надеюсь, это правда. Мне бы хотелось думать, что он почувствовал весь ужас и стыд за то, что сделал. Возможно, ложь Волдеморту была попыткой загладить свою вину… не дать Волдеморту заполучить Реликвию…
— … или, может быть, не дать ему залезть в Вашу могилу? — предположил Гарри, и Дамблдор вытер слёзы.
После ещё одной короткой паузы Гарри произнёс:
— Вы пытались использовать Воскрешающий камень.
Дамблдор кивнул.
— Когда я нашёл его, спустя столько лет, оставленный в заброшенном доме Гонтов, нашёл Реликвию, заполучить которую я жаждал больше всего… хоть в молодости он и был мне нужен для совсем других целей… я потерял голову, Гарри. Я совершенно забыл, что это теперь крестраж, что на кольцо, вне всяких сомнений, наложено проклятье. Я поднял его, надел и на секунду успел вообразить, что вот-вот увижу Ариану и своих родителей и скажу им, как же мне жаль… Я был таким глупцом, Гарри. За все эти годы я ничему так и не научился. Я был не достоин того, чтобы собрать Реликвии. Я доказывал это снова и снова, и это было последним доказательством.
— Почему? — удивился Гарри. — Это же естественно! Вы снова хотели их увидеть. Что в этом плохого?
— Может, один человек из миллиона и способен собрать Реликвии, Гарри. Я же годился только на то, чтобы обладать самой посредственной из них, меньше всех выдающейся. Я подходил для того, чтобы владеть Старейшей палочкой и не хвастаться ею, не убивать. Мне было позволено стать владельцем и использовать её, потому что я взял её не в корыстных целях, а чтобы уберечь от неё других. А плащ… я взял его из пустого любопытства, так что он никогда бы не служил мне так, как он служит тебе, своему законному владельцу. Камень же я использовал в попытке затащить обратно тех, кто покоится в мире, а не для того, чтобы немного облегчить самопожертвование, как это сделал ты. Ты достойный владелец Реликвий.
Дамблдор похлопал Гарри по руке. Гарри посмотрел на пожилого человека и улыбнулся: он ничего не мог с собой поделать. Как же он теперь мог продолжать злиться на Дамблдора?
— Почему Вы всё так усложнили?
Дамблдор робко улыбнулся:
— Признаться, я рассчитывал на то, что мисс Грейнджер несколько замедлит твоё движение, Гарри. Я боялся, что твоя горячая голова возьмёт верх над добрым сердцем. Я опасался, что, узнав сразу все факты относительно столь соблазнительных объектов, ты завладеешь Реликвиями, как я, не вовремя и по неверным причинам. Если уж ты получишь их, я хотел, чтобы ты владел ими благополучно. Ты настоящий повелитель смерти, потому что именно настоящий повелитель не пытается убежать от смерти. Он признаёт, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи гораздо, гораздо хуже смерти.
— А Волдеморт никогда не знал о Реликвиях?
— Я думаю, нет, ведь он не распознал Воскрешающий камень, превращённый им в крестраж. Но даже если бы он знал о них, Гарри, я сомневаюсь, что его бы заинтересовало что-либо, кроме первого. Он бы решил, что ему не нужен плащ. А что касается камня… Кого из мёртвых он бы захотел возродить? Он боится умерших. Он не любит.
— Но Вы рассчитывали, что он будет охотиться за палочкой?
— Я был уверен, что он попытается найти её, с тех пор как твоя палочка одолела его на кладбище в Малом Хенглетоне. Сперва он боялся, что ты победил своим исключительным мастерством. Однако, похитив Олливандера, он узнал о существовании двойника его палочки. Он решил, что это всё объясняет. Тем не менее, чужая палочка тоже не справилась с твоей! И вот Волдеморт, вместо того чтобы спросить себя, какие же качества в тебе сделали твою палочку настолько сильной, какой же ты обладал способностью, не имевшейся у него, пустился на поиски той палочки, которая, как говорят, побьёт любую другую. Старейшая палочка стала для него навязчивой идеей, не менее сильной, чем желание убить тебя. Он верит, что Старейшая палочка устранит его последнюю слабость и сделает его по-настоящему неуязвимым. Бедный Северус…
— Если Вы спланировали Вашу смерть со Снейпом, Вы думали, что он покончит с палочкой, так?
— Признаю, в этом и был мой замысел, — сказал Дамблдор, — но всё пошло не так, как я предполагал, верно?
— Да, — согласился Гарри. — Эта часть плана не получилась.
Существо у них за спиной дёргалось и стонало, и в этот раз Гарри и Дамблдор сидели молча дольше всего. Осознание того, что будет дальше, постепенно накрывало Гарри все эти минуты, словно лёгкий снегопад.
— Я должен вернуться, не так ли?
— Это решать тебе.
— У меня есть выбор?
— О, да, — улыбнулся ему Дамблдор. — Говоришь, мы на станции Кингс- Кросс? Я думаю, что если ты решишь не возвращаться туда, ты сможешь… скажем… сесть на поезд.
— А куда он меня отвезёт?
— Вперёд, — просто сказал Дамблдор.
Снова тишина.
— У Волдеморта Старейшая палочка.
— Верно. У Волдеморта Старейшая палочка.
— Но Вы хотите, чтобы я вернулся?
— Я думаю, — сказал Дамблдор, — что если ты выберешь вернуться, есть шанс покончить с ним навсегда. Я не могу этого обещать. Но я знаю точно, Гарри, что у тебя есть меньше поводов бояться вернуться сюда, чем у него.
Гарри снова взглянул на существо с содранной кожей, дрожащее и задыхающееся в тени под стоящим вдалеке стулом.
