звучал вызов, обозначавший, что они вовсе не собираются смеяться над Ксенофилиусом, как бы этого ни хотелось. — Пойдём танцевать, — неожиданно сказал он Гермионе.
Этим предложением он застал её врасплох, но в то же время ей было приятно. Она встала, и они вместе исчезли в толпе танцующих.
— А, они теперь вмеште? — расстроился моментально Крам.
— Эээ… вроде того, — ответил Гарри.
— А ты кто такой? — спросил Крам.
— Барни Уизли.
Они пожали друг другу руки.
— Ты, Барни… ты хорошо знаешь этого Лавгуда?
— Нет, я только сегодня с ним познакомился. А что?
Крам поверх своего напитка сердито смотрел на Ксенофилиуса, разговаривавшего с несколькими колдунами в другом конце танцплощадки.
— Прошто, — начал Крам, — ешли он был не гошть Флёр, я бы вызвал его на дуэль, здесь и шейчас, за то, что он ношит этот гадкий знак у шебя на груди.
— Знак? — переспросил Гарри, теперь тоже глядя на Ксенофилиуса. Странный треугольный глаз всё так же блестел на его груди. — Почему? Что с ним не так?
— Гринделвальд. Это знак Гринделвальда.
— Гринделвальд… Тёмный волшебник, побеждённый Дамблдором?
— Именно.
На лице у Крама вздулись желваки, словно Виктор что-то сосредоточенно жевал, потом он продолжил:
— Гринделвальд убил многих, моего дедушку, например. Конечно, его влияние никогда не было значимым в этой стране. Говорили, он боялся Дамблдора и не зря, учитывая, каким был его конец. Но это, — Виктор вытянул руку, показывая пальцем на Ксенофилиуса, — это его знак, я узнал его сразу. Гринделвальд вырезал его на стене Дурмстранга, когда был там учеником. Некоторые маги оказались достаточно глупы. Они копировали этот символ на обложки своих книг или одежду, полагая, что так они будут выглядеть внушительнее. Это продолжалось какое-то время, пока те из нас, кто потерял близких по вине Гринделвальда, не объяснили, насколько те были неправы.
Крам угрожающе сжал кулаки, со злостью глядя на Ксенофилиуса. Гарри почувствовал себя сбитым с толку. Отец Луны — сторонник Тёмных Сил? Невероятно, неправдоподобно. Да и никто больше из присутствующих не узнавал треугольный, похожий на плавник, знак.
— Ты точно уверен, что это знак Гринделвальда?
— Я не ошибся, — холодно произнес Крам. — Я несколько лет ходил мимо этого знака. Я отлишно его знаю.
— Ну, есть вариант, — сказал Гарри, — что Ксенофилиус понятия не имеет, что на самом деле означает символ. Лавгуды довольно… необычные. С него сталось бы увидеть его где-то и решить, что это голова мяторогого кизляка в разрезе или что-то в этом роде.
— Что-что в разрезе?
— Ну, я не очень понял, но, похоже, они с дочерью разыскивали их на каникулах.
Гарри явно не удавалось толком объяснить, что представляют из себя Луна и её отец.
— Это она, — он показал на Луну.
Она всё ещё танцевала в одиночестве, размахивая руками над головой, словно отгоняла мошек.
— Зашем она это делает? — спросил Крам.
— Возможно, пытается прогнать ракспертов? — ответил Гарри.
Он узнал симптомы.
Крам, казалось, так и не понял, смеётся над ним Гарри или нет. Он вытащил палочку из кармана и грозно хлопнул ею по ноге. Из конца палочки полетели искры.
— Грегорович! — выпалил Гарри.
Крам уставился на него, но Гарри был слишком взволнован, чтобы обращать на него внимание. Когда он увидел палочку Крама, ему вспомнилось, как Олливандер исследовал её перед Турниром Трёх Волшебников.
— Что Грегорович? — подозрительно спросил Крам.
— Он делает палочки!
— Я знаю, — сказал Крам.
— Он делал твою палочку! Поэтому я подумал — квиддич…
Крам смотрел всё подозрительней и подозрительней.
— Откуда ты знаешь, что мою палошку делал Грегорович?
— Я… читал об этом где-то, наверное, — ответил Гарри. — В журнале для поклонников, — он придумал это на ходу, но Крама выдумка, кажется, удовлетворила.
— А я и не думал, что когда-то обсуждал с фанатами палошку.
— Ну так… А где сейчас находится Грегорович?
Крам выглядел озадаченным.
— Он ушёл на пенсию несколько лет назад. Я одним из последних купил у него палошку. У него лушшие палошки, хотя я знаю, что вы, британцы, больше цените работы Олливандера.
Гарри не ответил. Он сделал вид, что смотрит на танцующих, как и Крам, а на самом деле усиленно размышлял. Выходит, Волдеморт ищет знаменитого мастера волшебных палочек. И Гарри недолго искал этому причину: очевидно из-за того, что сделала палочка Гарри, когда Волдеморт гнался за ним в небе. Остролист и перо феникса победили позаимствованную у Малфоя палочку, и для Олливандера это оказалось непонятным и неожиданным. Знает ли Грегорович нечто большее? Действительно ли он лучше Олливандера и знает секреты палочек, которых не знает тот?
— Вон та девочка очень симпатишная! — сказал Крам, возвращая Гарри к действительности. Крам указывал на Джинни, которая только что присоединилась к Луне. — Тоже твоя родственница?
— Да, — ответил Гарри, внезапно разозлившись, — и она кое с кем встречается. Ревнивый тип. Здоровенный бугай. Вряд ли ты захочешь иметь с ним дело.
— Ну и зашем, — проворчал Крам, — быть игроком международного класса, если все симпатишные девушки уже заняты?
И он зашагал прочь. Гарри взял сэндвич у проходившего мимо официанта и отправился по краю заполненной народом танцплощадки. Он хотел найти Рона и рассказать ему про Грегоровича, но Рон танцевал с Гермионой в середине зала. Гарри прислонился к одной из золотых колонн и, стараясь не чувствовать сожаления из-за обещания, данного Рону, наблюдал за Джинни, которая танцевала с другом Фреда и Джорджа Ли Джорданом.
Ему не доводилось бывать на свадьбах, так что он не мог судить, насколько волшебные свадьбы отличаются от маггловских. Хотя у магглов вряд ли увидишь свадебный торт, украшенный двумя фениксами, взлетающими, когда торт разрезают. Или бутылки шампанского, которые сами по себе летают среди гостей.
Вечер подходил к концу, всё больше мотыльков летало под потолком шатра, теперь освещённого летающими золотыми фонарями. Празднество становилось всё более и более развесёлым. Фред и Джордж давно пропали где-то с парочкой кузин Флёр; в углу Чарли, Хагрид и какой-то волшебник в фиолетовой шляпе распевали «Одо-героя».
Пробираясь сквозь толпу в попытке отвязаться от пьяного дядюшки Рона, который никак не мог решить, его Гарри сын или нет, Гарри заметил одинокого старого волшебника за столом. Его голову венчала поеденная молью феска, а облако седых волос было похожим на одуванчик.
Он казался смутно знакомым. Гарри поднапряг мозги и вспомнил, что это Эльфиас Додж, член Ордена Феникса и автор статьи о Дамблдоре.
Гарри подошёл к нему.
— Можно я присяду?
— Конечно, конечно, — Додж говорил высоким сипящим голосом.
Гарри устроился рядом.
— Мистер Додж, я Гарри Поттер.
Додж ахнул.
— Мой мальчик! Артур сказал мне, что ты здесь под обличьем. Я так рад, так польщён!
Нервно радующийся Додж налил Гарри кубок шампанского.
— Я хотел тебе написать… — прошептал он, — после того, как Дамблдор… такой шок… и для тебя, я уверен…
Крошечные глазки Доджа наполнились внезапными слезами.
— Я читал статью, которую Вы написали для "Ежедневного Пророка", — сказал Гарри. — Я не знал, что Вы знали профессора Дамблдора настолько хорошо.
— Не лучше кого-нибудь другого, — Додж промокнул глаза салфеткой. — Конечно, я знал его дольше всех, если не считать Аберфорта… Как-то так получается, что никто никогда не считает Аберфорта…
— Кстати, о "Ежедневном Пророке"… Не знаю, видели ли Вы, мистер Додж?
— Ах, мой милый, зови меня Эльфиас, пожалуйста.
— Эльфиас, я не знаю, видели ли Вы интервью Риты Скитер о Дамблдоре?
Лицо Доджа налилось краской гнева.
— Да, Гарри, я его видел. Эта женщина, точнее сказать, эта стервятница, приставала ко мне с вопросами, и, к стыду своему, должен сказать, я был с ней весьма груб и обозвал докучливой жабой. Что привело, как ты мог видеть, к клевете о здравости моего рассудка.
— Так вот, в этом интервью, — продолжил Гарри, — Рита Скитер намекает, что профессор Дамблдор в молодости изучал Тёмные Искусства.
— Не верь ни слову! — мгновенно отреагировал Додж. — Ни словечку, Гарри! Не позволяй запятнать твои воспоминания об Альбусе Дамблдоре.
Вид убеждённого, страдальческого лица Доджа вовсе не утешил Гарри, а скорее вызвал раздражение. Неужели Додж думает, это так просто—
Возможно, Додж почувствовал состояние Гарри, так как он с обеспокоенным видом продолжил:
— Гарри, Рита Скитер ужасная…
Его слова прервало пронзительное хихикание.
— Рита Скитер? О, обожаю её, всегда читаю её статьи!
Подняв головы, Гарри и Додж обнаружили тётушку Мюриэль с перьями в волосах и кубком шампанского в руке.
— Она пишет книгу о Дамблдоре, вы знаете!
— Здравствуй, Мюриэль, — поздоровался Додж. — Да, мы как раз обсуждали…
— Эй, ты! Дай мне твой стул, мне сто семь лет!
Очередной рыжий кузен Уизли, с опаской оглядываясь, вскочил со своего места. Тётушка Мюриэль с неожиданной силой подтащила кресло к Гарри и Доджу и плюхнулась между ними.
— Привет ещё раз, Барри или как там тебя, — кивнула она Гарри. — Так что ты там говорил
