Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

невидимку и надел: он попытается вытащить Гермиону сам, пока Рон разбирается с кабинетом, в котором идёт дождь. Двери открылись — и он вышел в освещённый факелами каменный коридор, сильно отличающийся от обшитых деревянными панелями и устланных коврами коридоров наверху. Когда лифт снова прогромыхал прочь, Гарри слегка задрожал, глядя на чёрную дверь в отдалении, бывшую входом в Отдел Тайн.

Он, не останавливаясь, прошёл дальше, ибо его целью была не чёрная дверь, а проход, который, как он помнил, находился с левой стороны и выходил на лестничные пролёты, ведущие вниз к залам заседаний. Крадясь вниз, он мысленно перебирал разные возможности: у него всё ещё была парочка ложных детонаторов… Но, может быть, лучше просто постучать в дверь зала суда, войти как Ранкорн и попросить Мафалду выйти на пару слов? Он не имел понятия, достаточно ли важен Ранкорн, чтобы так поступить, и даже если он умудрится всё устроить должным образом, длительное отсутствие Гермионы в зале суда может вызвать поиски раньше, чем они покинут Министерство.

Погружённый глубоко в свои мысли, он не сразу заметил неестественный холод, наползающий на тело и разум, как будто его окутал туман. С каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее, холод добрался до горла и раздирал лёгкие. И затем он почувствовал растущее в нём то самое, незаметно охватывающее, чувство отчаяния, безнадёжности, заполняющее внутренности…

"Дементоры", — догадался он.

Когда он достиг подножия лестницы и повернул направо, то увидел ужасающую сцену. Тёмный холл перед залами судебных заседаний был заполнен высокими фигурами в чёрных капюшонах, закрывавших полностью лица. Их неровное дыхание было единственным звуком в этом месте. Парализованные ужасом магглорождённые, вызванные для допроса, сидели, сжавшись и дрожа, на жёстких каменных скамьях. Большинство из них прятали лицо в руках, возможно, в инстинктивном стремлении защитить себя от алчных ртов дементоров. Некоторых сопровождали семьи, другие сидели в одиночестве. Дементоры скользили туда-сюда перед ними — и холод, безнадёжность и отчаяние этого места обрушились на Гарри как проклятие…

"Борись с этим", — приказал он себе, так как понимал, что не может вызвать патронуса сейчас без угрозы немедленно обнаружить себя. Поэтому он двинулся вперёд так тихо, как только мог. С каждым шагом его охватывало оцепенение, которое, казалось, овладевало его сознанием, и только мыслью о Гермионе и Роне, ожидавших помощи, он превозмогал отчаяние.

Пробираться между возвышающимися чёрными фигурами было ужасающим: безглазые лица, скрытые капюшоном, поворачивались, когда он проходил, и он был уверен, что они его чувствуют… чувствуют, возможно, присутствие человека, у которого всё ещё есть какая-то надежда, какая-то устойчивость…

Внезапно и отвратительно среди ледяной тишины одна из дверей подземелья по левой стороне коридора резко распахнулась, и скрип её раздался эхом.

— Нет, нет, я полукровка, я полукровка, говорю же вам! Мой отец был волшебником, он был, найдите его, Арки Алдертон, известный дизайнер мётел, найдите его, говорю вам… уберите свои руки от меня, уберите свои руки от…

— Это твоё последнее предупреждение, — сказал приглушённый голос Амбридж, магически усиленный настолько, что звучал громче безысходного крика человека. — Если станешь сопротивляться, будешь подвергнут Поцелую дементора.

Крик человека стих, но сухое рыдание эхом разносилось по коридору.

— Уведите его, — скомандовала Амбридж.

Два дементора возникли в дверях зала суда. Их загнивающие, покрытые струпьями руки схватили волшебника, который, казалось, сейчас потеряет сознание. Они заскользили с ним прочь по коридору, и тянущаяся за ними тьма скрыла его от взглядов.

— Следующая — Мэри Каттермол, — назвала Амбридж.

Встала невысокая девушка, дрожащая с головы до ног. На ней была длинная обыкновенная роба, тёмные волосы собраны в пучок. Её лицо было совершенно бескровно. Когда она вышла к дементорам, Гарри увидел её содрогание.

Он двинулся инстинктивно, без какого-либо чёткого плана, просто потому, что не мог вынести картину того, как она идёт в подземелье: когда дверь закрывалась, он проскользнул за ней в зал суда.

Это была не та комната, в которой его однажды допрашивали о неправомерном использовании магии. Нынешняя комната была намного меньше, однако потолок был очень высоко, и это производило страшное впечатление, что находишься на дне глубокого колодца.

Здесь было ещё больше дементоров, создающих свою ледяную ауру повсюду; они стояли как безликие часовые по углам, в наибольшем удалении от высоко поднятой площадки. Здесь, позади балюстрады, стояла Амбридж, Яксли был с одной стороны от неё, с другой — Гермиона, такая же бледная, как и миссис Каттермол. У основания платформы ярко серебристый длинношерстый кот шнырял вверх и вниз, вниз и вверх, и Гарри понимал, что этот кот здесь защищает прокуроров от отчаяния, исходящего от дементоров: его должны чувствовать обвиняемые, а не прокуроры.

— Садитесь, — сказала Амбридж своим лёгким бархатным голосом.

Миссис Каттермол, спотыкаясь, подошла к одному-единственному сиденью посередине комнаты, стоящему ниже уровня возвышающейся площадки. В тот момент, когда она садилась, цепи на подлокотниках сиденья защёлкнулись и сковали её.

— Вы — Мэри Элизабет Каттермол? — спросила Амбридж.

Миссис Каттермол сделала неуверенный кивок.

— Вы замужем за Реджинальдом Каттермолом из Департамента Магического Обеспечения?

Миссис Каттермол вдруг заплакала:

— Я не знаю, где он, но он должен был встретить меня здесь!

Амбридж проигнорировала это заявление.

— Вы мать Мэйзи, Элли и Альфреда Каттермолов?

Миссис Каттермол всхлипнула громче, чем раньше:

— Они напуганы, они думают, что, возможно, я уже не вернусь домой…

— Пощади нас, — вступил Яксли, — отродья полукровок не вызовут у нас жалость…

Всхлипывания миссис Каттермол скрывали передвижение Гарри, и он осторожно направился к ступеням, ведущим на возвышающуюся площадку. В тот момент, когда он проходил мимо патронуса-кота, Гарри почувствовал изменение температуры: здесь было тепло и уютно. Патронуса (Гарри был в этом уверен) создала Амбридж, и он светился ярко, потому что она была так счастлива здесь, в атмосфере зыбких законов, позволяющих ей писать что угодно. Медленно и очень осторожно, оставаясь незаметным, он продвигался по площадке позади Амбридж, Яксли и Гермионы. Гарри боялся, что Гермиона вздрогнет. Он уже думал о том, чтобы метнуть заклятие Muffliato на Амбридж и Яксли, но бормотание заклинания могло напугать Гермиону. Амбридж повысила голос на миссис Каттермол, и Гарри воспользовался этим шансом.

— Я позади тебя, — прошептал он в самое ухо Гермионе.

Как он и ожидал, та вздрогнула так резко, что чуть не перевернула бутылочку с краской, которой должна была писать протокол, но Амбридж и Яксли были так сосредоточены на миссис Каттермол, что никто ничего не заметил.

— Когда Вы сегодня заходили в Министерство, миссис Каттермол, у Вас забрали палочку, — начала Амбридж. — Восемь и три четверти дюймов, вишня и волос единорога. Вы узнаёте описание?

Миссис Каттермол наклонилась и вытерла слёзы рукавом.

— Вы не могли бы рассказать нам, от какой ведьмы или колдуна Вы получили эту палочку?

— П-получила? — всхлипнула миссис Каттермол. — Я не б-брала её ни у кого. Я к-купила её, когда мне было одиннадцать. Она… она… она… выбрала меня.

Она заплакала еще сильнее, чем раньше.

Амбридж рассмеялась лёгким девичьим смехом, из-за чего Гарри захотел ударить её. Она подалась вперёд через барьер, чтобы наблюдать за своей жертвой, и нечто золотое тоже переместилось вперёд и качнулось над пустотой: медальон.

Гермиона увидела это и тихо вскрикнула, но Амбридж и Яксли поглощённые своей охотой, были глухи ко всему остальному.

— Нет, — провозгласила Амбридж. — Я так не думаю. Палочки выбирают только ведьм и колдунов. Вы не ведьма. У меня есть ответы на анкету, которая была выслана Вам… Мафалда, передай их мне.

Амбридж протянула маленькую ручку. Она была так отвратительно похожа на жабу, что в какой-то момент Гарри даже удивился, что между пальцами, усеянными пятнами, нет перепонок. Рука Гермионы дрожала от потрясения. Она судорожно нащупала кучу документов, балансирующих на кресле рядом с ней, и, наконец, вынула оттуда пачку рукописей с именем миссис Каттермол.

— Какая… какая прелесть, Долорес, — сказала она, указывая на брошь, сверкающую на растрёпанных складках блузы Амбридж.

— Что? — не ожидавшая таких слов, Амбридж мельком взглянула на неё. — О, да, старая фамильная собственность, — произнесла она, похлопывая медальон, лежащий на её большой груди. — Буква «S» обозначает «Selwyn»… Я родственница Selwyn… На самом деле, я не связана лишь с несколькими чистокровными семьями… Жалко, — она продолжила более громким голосом, резко бросив анкету миссис Каттермол, — чего не скажешь о Вас. Профессия родителей: продавцы фруктов.

Яксли язвительно рассмеялся. Внизу пушистый серебряный кот ходил вверх и вниз, дементоры ждали в углах комнаты.

Амбридж лгала, и из-за этой лжи кровь ударила Гарри в голову, стерев всю его осторожность, — этот медальон она получила как взятку от мелкого преступника. И он служил