основательно повозиться, а это сильно меняет ситуацию и будет отвлекать от решения основных задач.
Артура утешало то, что эти дни он провел на объекте не зря. Целую ночь он провел за расчетами на основании собранных здесь на месте сведений, пока не убедился, что проект «Хохдрукпумпе» имеет такие принципиальные ошибки, которые не удастся устранить в ближайшем будущем. Снаряды, конечно, полетят, но не раньше чем через год-два, и не на проектные сто шестьдесят километров, а максимум на тридцать- шестьдесят. Следовательно, крайне необходимо всячески помогать этому любимому детищу фюрера, направлять сюда лучших специалистов, наиболее квалифицированных рабочих, высококачественное оборудование и строительные материалы, предоставлять объекту неограниченное количество электроэнергии и обеспечить персонал усиленным питанием. И пусть Кройцер посмеет только заподозрить его в том, что он действует вопреки интересам рейха.
Все пробы бетона из разных участков шахты были запломбированы и спрятаны в сейфе в ожидании приезда комиссии: Артур хотел, чтобы расследование велось объективно, ведь его, родственника цементного фабриканта, легко могли обвинить в предвзятости.
Затем Артур приказал опечатать все бухгалтерские книги и железнодорожные накладные, из которых следовало, что на объект поступает цемент высших марок. Он лично закрыл и опечатал громадный склад, в котором хранились мешки со злополучным цементом.
Бингель не вмешивался в действия Артура, но был весьма доволен ситуацией. Он был убежден в том, что фон Зальц не выкрутится и понесет достойное наказание. Теперь можно было спокойно уезжать в Берлин.
ГЛАВА IX. ЧЕРНЫЙ ПОРТФЕЛЬ
Когда Кройцер, возвратившись в Берлин с «Хохдрукпумпе», появлялся в приемной Шелленберга, адъютанты, сидевшие там, сразу же замолкали. «Значит, опять сплетничали обо мне», — мрачно думал Кройцер, спиной ощущая их насмешливые взгляды. С объекта «Хохдрукпумпе» он уехал почти сразу вслед за Бингелем и Линдеманом. Делать там больше было нечего. Нагрянула комиссия из шести чиновников с бычьими шеями и толстыми бюрократическими ляжками, начались бесконечные допросы, допуск посетителей на объект был прекращен. В такой обстановке и думать нельзя было о тонкой, ювелирной игре, о которой он, как последний дурак, мечтал.
В Берлине Кройцер констатировал, что весть о его эпопее с цементом быстро донеслась до штаба Шелленберга. Красавчики адъютанты сочиняли анекдоты о приключениях Кройцера, а кто-то даже пустил по рукам карикатуру: Кройцер в длинном пальто с поднятым воротником и нахлобученной на лоб шляпе смотрел в бинокль на темную фигуру человека, опираясь ногой на мешки с надписью «цемент».
Наконец его вызвал к себе Шелленберг. Кройцер переступил кабинет шефа без былой самоуверенности. На злосчастный случай с цементом Шелленберг, однако, взглянул совершенно под другим, нежели Кройцер, углом. Предупреждать технический брак, не говоря уже об актах производственного саботажа, было делом гестапо и специального отдела СД, контролировавшего широко разветвленную сеть своих агентов на промышленных предприятиях рейха. Правда, со своей стороны, Шелленберг, вступив в 1941 году на пост руководителя политической, разведки СД, предпринял энергичные меры, чтобы установить непосредственные контакты между нацистской разведкой и различными отраслями германской экономики. С этой целью лри аппарате Шелленберга в СД был создан специальный отдел «VI- Ви». («VI-Виртшафт» — «Экономика».) Его сотрудниками стали высококвалифицированные специалисты, эксперты, юристы, превосходно разбиравшиеся во всех тонкостях «промышленного шпионажа» и спекулятивных комбинациях на «черных рынках». Отдел «VI-Ви» был крайне необходим Шелленбергу для получения важнейшей разведывательной информации из кругов германских промышленников и банкиров, поддерживавших и во время войны самые тесные и доверительные контакты со своими зарубежными партнерами по бизнесу, в особенности в англосаксонских странах. Со своей стороны, «стальные» и «пушечные» короли военной индустрии фашистской Германии охотно использовали секретные данные об экономике стран — противников рейха, добытые за рубежом «промышленными шпионами» Шелленберга. «…Конкуренция, дорогой мой Шелленберг, — это особа, не стесненная никакими моральными оковами, и всякой болтовней о патриотизме, преданности фатерлянду и прочей сентиментальной чепухе!» — как-то доверительно делился с Шелленбергом один из директоров могущественного имперского химического концерна «ИГ-Фарбениндустри».
Начальник зарубежной разведки отлично знал, например, какими «патентными» и прочими тайными картельными соглашениями были связаны между собой монополистические гиганты гитлеровской Германии и США: во время войны зенитные батареи вермахта сбивали американские «летающие крепости» снарядами с дистанционным взрывателем, запатентованным в Соединенных Штатах и проданным германским фирмам, выпускавшим зенитные снаряды. Американские же пилоты, совершая массированные налеты на густонаселенные города фашистской Германии, нажимали на кнопки бомбосбрасывателей, прильнув к знаменитым цейсовским стеклам, вмонтированным в прицелы своих «летающих крепостей».
Специальный отдел «VI-Ви», тесно взаимодействуя с гитлеровским министерством военной экономики, под общим руководством Шелленберга, развил бурную деятельность в области капиталовложений при создании за пределами рейха подставных фирм и банков, в контрабанде дефицитным стратегическим сырьем для германской военной индустрии, в распределении важнейших военных заказов среди заинтересованных германских фирм. И так же аккуратно, как тот же концерн «ИГ- Фарбениндустри» платил дивиденды своим американским партнерам, так же аккуратно отдел «VI-Ви» получал от «ИГ», десятков других германских концернов и тысяч больших и средних фирм «гонорар» за предоставленную зарубежную «коммерческую информацию». Причем переводились на счет разведки Шелленберга взносы в прочной иностранной валюте — долларах, фунтах стерлингов, швейцарских франках. Не одна зарубежная операция, с участием хауптштурмфюрера Кройцера была финансирована именно из средств, поступивших в кассу зарубежной разведки СД от благодарных магнатов Рура!
Обо всем этом думал Шеллеиберг, изучающе рассматривая мрачную физиономию Кройцера. Хауптштурмфюрер, конечно, не догадывался о том, какое неожиданнее направление принял ход мыслей его шефа. И не без горечи ожидал наихудшего.
«…В конце концов вся прискорбная история с низкосортным цементом на «помпе» — это булыжник в огород Мюллера. Черт с ним, пусть и расхлебывает», — не без злорадства подумал о начальнике гестапо Шелленберг, не забывший и не простивший Мюллеру попытку «выжить» Шелленберга с кресла начальника зарубежной разведки СД. Шеф гестапо попробовал подставить ножку Шелленбергу, опираясь на Гейдриха, ставшего опасаться чересчур преуспевшего по части организации гитлеровского шпионажа за рубежом молодого генерала СС. Тогда Шелленберга спасла протекция Гиммлера. С Гейдрихом покончили чешские патриоты в оккупированной гитлеровцами Праге. Мюллер же остался здесь, в Берлине, по-прежнему и даже с еще большей силой ненавидевший Шелленберга…
«…Мюллер с удовольствием запихнул бы меня в бочку с этим проклятым цементом, если бы я отвечал за техническую часть выполнения проекта «Хохдрукпумпе». — Шелленберг зябко поежился, вспомнив об этом излюбленном «методе» устранения неугодных гестапо лиц. По приказу Мюллера их замуровывали в бочки с цементом, а затем сбрасывали в глубокие водоемы…
— Не кажется ли вам Кройцер, что на цементе с «помпы» остались отпечатки пальцев русской разведки? — совершенно спокойным, бесстрастным голосом спросил Шелленберг.
«…Сказать или нет о моих подозрениях в отношении Линдемана? — подумал Кройцер. — Но подозрения — эте еще не факты. Славянская широта скул… намекни я об этом Шелленбергу, и мои интуитивные подозрения будут расценены как весьма примитивная узость взгляда на поставленную переде мной задачу и на те последствия, которые повлечет за ссбой и для меня и для Шелленберга столь зыбкая хула на лицо, пользующееся покровительством друзей Гиммлера! Нет, Кройцер! Стоп. Сливы еще не созрели».
— Я думаю, мой группенфюрер, что гестапо сейчас самым доскональным образом изучает отпечатки
