— Не толкайся…
Внезапный шум в коридоре положил конец их спору. Они даже не осознали, как громко пререкались.
— Быстро!
Рон вовремя набросил плащ на них обоих, — в дверном проёме показались глаза-фонари миссис Норрис. Гарри и Рон стояли не шевелясь, думая об одном и том же: могли ли кошки видеть сквозь плащ? После некоторого времени, показавшегося им целой вечностью, она повернулась и вышла.
— Это опасно, — она сейчас и Филча с собой притащит, говорю тебе, она нас слышала. Пошли.
И Рон чуть ли не силком выволок Гарри из комнаты.
К следующему утру снег так и не растаял.
— Сыграем в шахматы, Гарри? — предложил Рон.
— Нет, спасибо.
— Может, тогда сходим к Хагриду?
— Да нет… ты иди…
— Я знаю, о чём ты думаешь, Гарри — об этом зеркале. Не ходи туда сегодня.
— Почему это?
— Не знаю, только у меня плохое предчувствие, — и потом, тебя и так уже чуть не поймали. Там постоянно крутятся Снейп, Филч и миссис Норрис. И что, что они не видят тебя? Что, если они наткнутся на тебя? Что, если ты что-нибудь там опрокинешь?
— Ты говоришь, как Гермиона.
— Я серьёзно, Гарри, не ходи.
Но Гарри хотелось лишь одного — вернуться к зеркалу, и Рон не мог ему помешать.
Этой ночью он нашёл дорогу куда быстрее. Он двигался с такой скоростью, что его легко могли услышать, — но он так ни с кем и не столкнулся.
И вот его мама и папа вновь улыбались ему, а один из дедушек счастливо закивал при виде внука. Гарри опустился на пол перед зеркалом. Ничто не могло помешать ему остаться здесь на всю ночь. Ничто и никто.
Кроме…
— Итак, ты снова здесь, Гарри?
Внутренности Гарри словно превратились в лёд. Он опасливо оглянулся. На одной из парт, стоявших у стены, сидел не кто иной, как Альбус Дамблдор. Гарри, должно быть, так рвался к зеркалу, что не заметил директора, пройдя мимо него.
— Я не заметил вас, сэр.
— Странно, каким близоруким делает человека невидимость, — промолвил Дамблдор, и Гарри с облегчением увидел на его лице улыбку.
— Итак, — произнёс Дамблдор, слезая с парты и усаживаясь на пол рядом с Гарри, — ты, как и сотни твоих предшественников, открыл для себя чудеса зеркала Джедан.
— Я не знал, что оно так называется, сэр.
— Но ты, очевидно, уже догадался, что оно показывает?
— Ну… я видел в нём свою семью…
— А твой друг Рон — себя в образе старосты.
— Откуда вы знаете?..
— Мне не нужен плащ-невидимка, чтобы стать невидимым, — мягко сказал Дамблдор. — Так что же показывает нам всем зеркало Джедан?
Гарри пожал плечами.
— Позволь объяснить. Самый счастливый человек на свете посмотрит в зеркало Джедан и увидит себя в точности таким, какой он есть. Понимаешь?
Гарри задумался. Затем медленно проговорил:
— Оно показывает, чего мы хотим… что бы то ни было…
— И да, и нет, — негромко ответил Дамблдор. — Оно показывает ни больше ни меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания и надежды. Ты, не помня своих родных, увидел их рядом с собой. Рональд Уизли, выросший в тени славы своих братьев, увидел себя одного, затмившего их всех. И все же, это зеркало не дает нам ни знания, ни правды. Многие зачахли перед ним, околдованные его чарами, или сходили с ума, не зная, возможно ли то, что оно показывает.
Завтра зеркало перенесут в другое место, и я прошу тебя, Гарри, не искать его снова. Но если ты в будущем
Гарри поднялся на ноги.
— Сэр… профессор Дамблдор? Могу я вас кое о чём спросить?
— Разумеется, тем более, ты сделал это только что, — улыбнулся Дамблдор. — Однако, можешь задать ещё один вопрос.
— Что вы видите, когда смотрите в зеркало?
— Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков.
Гарри вытаращил глаза.
— Носков никогда не бывает много, — пояснил Дамблдор. — Вот и прошло ещё одно Рождество, а мне так и не досталось ни одной пары. Мне почему-то дарят только книги.
Лишь в спальне Гарри осознал, что Дамблдор был с ним не вполне откровенен. Но, с другой стороны, подумал он, спихивая Корыстика с подушки, — это был слишком личный вопрос.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
НИКОЛАС ФЛАМЕЛЬ
Дамблдор убедил Гарри не пытаться вновь отыскать зеркало Джедан, и остаток каникул плащ- невидимка за ненадобностью пролежал на дне чемодана. Гарри старался забыть об увиденном в зеркале, но тщетно. Его начали мучить кошмары. Снова и снова ему снились родители, исчезающие во вспышке зелёного света, и всё тот же холодный смех.
— Видишь, Дамблдор был прав, ты мог с катушек слететь из-за этого зеркала, — напомнил Рон, когда Гарри рассказал ему об этих снах.
Гермиона, вернувшаяся за день до начала нового триместра, заняла другую точку зрения. Она разрывалась между ужасом при мысли о том, что Гарри три ночи подряд слонялся по замку («Если бы Филч застукал тебя!..»), и разочарованием, что он так и не выяснил ничего о Фламеле.
Их надежда найти что-нибудь про Фламеля в библиотеке таяла с каждым днём, хотя Гарри был уверен, что видел где-то его имя. Когда начались занятия, они вернулись к поискам и в перерывах между занятиями тратили по десять минут, пролистывая все книги подряд. У Гарри было ещё меньше времени, чем у Рона с Гермионой, — возобновились квиддичные тренировки.
Прут держал команду в ежовых рукавицах. Даже бесконечный дождь вперемешку со снегом не
