Гарри Поттер и философский камень

тёмно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и соломенные шляпы канотье. Также им полагалось иметь при себе трости с набалдашником, которыми они колотили друг друга за спинами учителей. Это считалось хорошей подготовкой к взрослой жизни.

Глядя на Дадли, вышагивающего в новых бриджах, дядя Вернон ворчливым тоном объявил, что это самый торжественный момент в его жизни. Тётя Петуния разрыдалась и воскликнула, что не может поверить: неужели этот взрослый красавец — её масенький Дадличек. А Гарри не осмеливался ничего говорить. Ему казалось, что от еле сдерживаемого хохота у него уже и так треснули два ребра.

* * *

Следующим утром, когда Гарри пришёл завтракать, в кухне стояла невыносимая вонь. Похоже, она исходила из большого металлического таза в раковине. Гарри подошёл посмотреть, — таз был полон каких- то грязных тряпок, плавающих в серой воде.

— Что это? — спросил он у тёти. Та поджала губы, как и всегда, когда он осмеливался задать вопрос.

— Твоя новая школьная форма, — пояснила она.

Гарри снова заглянул в таз.

— А-а, — протянул он. — Просто я не знал, что она должна быть такой мокрой.

— Не идиотничай, — огрызнулась тётя. — Я крашу кое-какие старые вещи Дадли в серый цвет. Когда закончу, твоя форма будет такой же, как у остальных.

Гарри в этом сильно сомневался, но решил, что лучше не спорить. Он сел за стол, пытаясь не думать о том, в каком виде появится в «Каменных стенах», — видимо, будто напялил обрывки старой слоновьей шкуры.

Дядя Вернон и Дадли вошли в кухню и брезгливо сморщили носы, учуяв запах новой формы Гарри. Дядя, как обычно, развернул газету, а Дадли принялся дубасить по столу своей тростью, — теперь он всюду таскал её с собой.

Из прихожей донёсся щелчок, — открылась щель для писем, и на дверной коврик упала почта.

— Сходи за почтой, Дадли, — велел дядя Вернон из-за газеты.

— Пошли за ней Гарри.

— Гарри, сходи за почтой.

— Пошлите за ней Дадли.

— Ткни его тростью, Дадли.

Гарри увернулся от трости и поплёлся в прихожую. На коврике лежала открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт; коричневый конверт — должно быть, счёт; и… письмо для Гарри.

Он поднял его и принялся рассматривать; внутри у него всё дрожало, словно натянутая тетива лука. Он ещё никогда не получал писем. Да и кто стал бы ему писать? У него не было ни друзей, ни других родственников; он не был записан в библиотеку, поэтому ему не приходили даже уведомления с требованием вернуть книги. И всё же, вот оно — письмо, и адрес написан так точно, что ошибки быть не может:

Графство Суррей

Литтл-Уингинг

Бирючинный проезд, дом 4

Чулан под лестницей

М-ру Гарри Поттеру

Конверт был толстый и тяжёлый, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно- зелёными чернилами. Марки не было.

Дрожащими руками Гарри перевернул конверт, — на оборотной стороне оказалась пурпурная восковая печать с гербом — лев, орёл, барсук и змея вокруг большой буквы «Х».

— Ну, где ты там? — крикнул из кухни дядя Вернон. — Проверяешь письма на наличие взрывчатки?

Он рассмеялся над своей шуткой.

Гарри вернулся на кухню, не отрывая взгляда от письма. Он протянул дяде Вернону открытку и счёт, сел за стол и начал неспешно вскрывать свой конверт.

Дядя Вернон разорвал конверт со счетами, с отвращением фыркнул и бегло просмотрел открытку.

— Мардж заболела, — сообщил он тёте Петунии. — Отравилась какими-то улитками.

— Пап! — внезапно завопил Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил!

Гарри уже собирался развернуть сложенный вчетверо лист пергамента, но тут дядя Вернон выдернул письмо у него из рук.

— Это моё! — возмутился Гарри, пытаясь выхватить пергамент.

— И кто же тебе напишет? — с издёвкой усмехнулся дядя Вернон, встряхивая письмо одной рукой, чтобы развернуть, и вглядываясь в него. Внезапно его красное лицо позеленело, — быстрее, чем меняются цвета светофора. Но этим дело не ограничилось. Через пару секунд оно приняло серовато-белый оттенок засохшей овсянки.

— П-п-петуния! — выдохнул он.

Дадли попытался схватить письмо, но не дотянулся. Тётя Петуния с любопытством взяла у дяди пергамент и прочла первую строчку. На долю секунды показалось, что она сейчас упадёт в обморок. Она схватилась за горло и, задыхаясь, выдавила:

— Вернон! Боже мой, Вернон!

Они уставились друг на друга, забыв, похоже, что Гарри и Дадли всё ещё рядом. Дадли к такому не привык. Он треснул отца тростью по голове.

— Я хочу прочитать это письмо! — громко заявил он.

— Это я хочу прочитать письмо, — рассвирепел Гарри, — потому что оно моё!

— Убирайтесь, оба, — хрипло прокаркал дядя Вернон, засовывая пергамент обратно в конверт.

Гарри не сдвинулся с места.

— ВЕРНИТЕ МОЁ ПИСЬМО! — заорал он.

— Дайте мне посмотреть! — потребовал Дадли.

— ВОН! — взревел дядя Вернон, схватил их обоих за шиворот, вытолкал в прихожую и захлопнул дверь. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но безмолвную драку за место у замочной скважины; победил Дадли, поэтому Гарри, в очках, болтающихся на одном ухе, лёг на пол и стал подслушивать через щель между полом и дверью.

— Вернон, — дрожащим голосом говорила тётя Петуния, — взгляни на адрес — откуда им знать, где он спит? Они, что, следят за нами?

— Следят… шпионят… возможно, даже преследуют… — невменяемым голосом бормотал дядя Вернон.

— Но что же нам делать, Вернон? Написать им? Сказать, что мы не желаем…

Гарри наблюдал, как блестящие чёрные дядины ботинки расхаживают по кухне.

— Нет, — наконец решил он. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответа… да, это самый разумный выход… мы не станем ничего предпринимать.

— Но…

— Петуния, я не потерплю этого в своём доме! Разве мы не поклялись, оставив его у себя, бороться с