в заплывший Васин глаз:
– Так, з-значит, она, М-машка твоя, т-тебе и дала?
Вася слегка отстранился от импровизированной указки и возобновил свой рассказ:
– Дала… Ты не смотри, что она – два мосла да ложка крови… Эта Зинка, трёпало, такие сплетни распустила… Уже, оказывается, и Наполеон там был, культёй своей, якобы, Катьке впёр. А с Петей, так, вообще, оказывается, они склещились, как собаки; в больницу, мол, их ночью возили разъединять, пока тут суматоха со взрывом была… Иванычу повезло ещё, что у него алюби было: он как раз на проходную зашёл, когда шарахнуло, так Атавизьма подтвердил. А то у него баба!.. Ты её видел? В два раза больше его самого – ни обойти, ни перепрыгнуть… – Вася щелчком отправил окурок к печке. – Жопа с ручками!
– У н-неё? – проикнув разжёванную за время рассказа вторую половину конфеты, спросил Аполлон.
– Не у неё, а она сама, – поправил его Вася, – Зинка эта, стерва. Я ей так и сказал прямо в глаза, когда встретил. Пизда ты, говорю, с ручками. А она: 'Ой-ой, что ты, Вася, такое говоришь? И слова-то такого нету'. Целку из себя строит, старая калоша… Да ей и горилла тот всандалить отказался б… Нет, ты смотри, Американец, как интересно получается: пизда есть, а слова, оказывается, нету. Так как её называть тогда?
– М-может, п-папайя? – неуверенно предложил Аполлон, слышавший такой псевдоним этой, действительно, очень деликатной части женского тела от знакомых кубинских эмигрантов. – Т-так её к- кубинцы зовут.
– А ты откуда знаешь, как кубинцы зовут?.. Я их, вообще-то, уважаю, – Вася поднял вверх сжатый кулак. – Но пасаран! Рот фронт!
Аполлон тоже поднял кулак и добавил:
– Патрия о муэртэ!
– А вот папаю не знаю, – Вася отрицательно покачал головой. – Не-е, это, вообще, ни в пизду, ни в Красную Армию. Уж сказал бы тогда, лучше, мамая.
Он зачерпнул из банки порцию рыжего месива, задержал на нём взгляд.
– Ты смотри, – сказал он удивлённо, указывая пальцем свободной руки на торчащую из ложки килькину голову, – у ней глаз-то – белый.
Перевернул пальцем голову на другую сторону.
– О! – обрадовался. – И второй тоже!
– З-значит, альбин-нос б-был, – резюмировал Аполлон, достав фужеры и наполняя их шампанским.
– Я тебе не про нос, а про глаза… Они у ней белые, – Вася поднял свой фужер. – Какие у тебя рюмочки… А в анекдоте они у ней чёрные.
– Очи чёрные, очи жгу-учие… – пропел Аполлон. – В к-каком анекдоте?
– А ты что, его не слыхал?
– Н-нет, – честно признался Аполлон, – д-давай выпьем, а п-потом ты расскажешь.
Они выпили, зажевали.
– Подожди, щас вспомню… – задумался Вася. – Ага… Брежнев с Рейганом поспорили, у кого народ лучше живёт. Ну, поехали в Америку, приезжают в деревню…
– К фермеру, – уточнил Аполлон.
– Ну, п-пускай к фермеру… Да ты не перебивай… На обед он подаёт всякие там блюда, салаты, фрукты-овощи… Ну, п-пообедали они. Брежнев говорит: 'Хорошо у вас живут. Поехали теперь к нам'. А у нас уже специальную семью в одной деревне для этого дела подготовили, предупредили, чтоб в грязь лицом не ударить. Ну, п-привозит Брежнев Рейгана к этому мужику, а у того на столе чего только нету – со всей деревни собирали. А посреди стола – целая тарелка чёрной икры. П-посмотрел Рейган, даже пробовать не стал, и говорит: 'Да, у вас лучше живут – у п-простого мужика сколько икры чёрной на столе!' Ну, когда он уехал, Брежнев к мужику подходит и говорит: 'Ну спасибо тебе, выручил. А, скажи, где ж ты столько чёрной икры взял?' 'Да, – говорит мужик, – мы целую ночь всей деревней из килек глаза выколупывали'.
Они порадовались за находчивость мужика из анекдота и, проведя аналитическое исследование, пришли к выводу, что у солёной кильки глаза всё-таки чёрные, а у кильки из банки белые потому, что ей их томат разъел. Хотя поначалу Аполлон настаивал на своей версии с альбиносами.
– Ну, Зинка, ну, стерва! – опять вдруг вспомнил свою обиду Вася. – Да если б была она м-мужиком, а не бабой, я б ей все рёбра п-переломал… Ты знаешь, Американец, что она ещё м-моей М-машке сказала, сучка? – язык у Васи всё больше и больше заплетался – сказывалось действие коктейля. – Что мы с Санькой К-катьке сразу вдвоём з-засадили… Одновременно…
Он выжидающе посмотрел на Аполлона, как бы выискивая сочувствие. Тот, слабо соображая, о чём идёт речь, с готовностью оправдал эти ожидания – сочувствующе покачал головой, чем поощрил Васю на новые душеизлияния.
– Она д-думает, если Катька б-блядью оказалась, то у неё и п-пизда должна быть шире п-плеч. А вот хренушки вам! Да она у ней м-меньше, чем у М-машки! Да она ещё так ей р-работает!.. Можно даже п- подумать, что, вообще, целка… Во, слушай анекдот…
Пока Вася закуривал, Аполлон мечтательно закрыл глаза.
– Да-а-а, – задумчиво, с нежностью в голосе, протянул Аполлон, вспомнив эпизод в бане, когда он отскочил, ошпаренный, развернув при этом на хую Катю, – у н-неё м-маленькая, т-тугая…
– А ты откуда знаешь? Ты ж тогда завод с-спасал. М-матросов! – съязвил Вася.
– П-по внешним п-признакам, – нашёлся Аполлон, – если глаза б-большие, значит, м-маленькая.
– Что, п-правда, что ль? Что-то я т-такого не слыхал. Ну, что м-мужика по носу определяют, это я з- знаю. Хотя, т-тоже брехня. Вон, у Пети н-нос не больше м-моего, – Вася ощупал свой нос, – а елдак, так, наверно, раза в два больше… А м-может и п-правда, – вслух размышлял Вася над объявленной Аполлоном обратнопропорциональной зависимостью между размерами глаз и влагалища, – у м-моей М-машки глаза, вроде, м-меньше, чем у Катюхи…
Он стряхнул пепел в банку с килькой, затянулся. Аполлон потыкал куском сухаря в банку, обсмоктал его.
– Н-нет, Вася, эт-то тебе н-не просто так. Этому есть н-научное объяснение… Вот ты п-прикинь, если глаза большие, значит, м-меньше расход к-кожи вокруг них, – дал волю фантазии Аполлон. – Вот эта лишняя к-кожа затягивает п-пизду… А если глаза м-маленькие, значит, хорошо з-затянуты шкуркой, и т- тогда получается, что на п-пизде нехватка, вот она и широкая т-тогда…
– Д-да? – Вася посмотрел на него, и на некоторое время задумался, видимо, прокручивая в мозгу соответствующие иллюстрации к полученному научному объяснению.
– Что, ты мне н-не веришь? – надавил на психику Аполлон.
– Верю… Ладно… С-слушай анекдот. П-под Новый год жена говорит мужу: 'Ой, мне сегодня т-такой сон п-приснился. Будто вижу я – с-стоит ёлка, а на ней вместо игрушек хуи в-висят. Сверху – м-маленькие, а чем ниже, всё б-больше и б-больше'. Муж спрашивает: 'М-мой, наверно, на самом н-низу висел?' А она ему: 'Нет, твой как раз н-на самой м-макушке торчал'. Н-на следующее утро п-проснулись, м-муж ей и говорит: 'Ой, я сегодня т-такой сон видел. Б-будто стоит ёлка, а на ней вместо игрушек п-пизды висят. Сверху м-маленькие, а книзу всё б-больше и б-больше'. 'Ой, м-моя, наверно, на м-макушке была?' – спрашивает жена. А он ей: 'Да в твоей ёлка с-стояла!'
Вася рассмеялся, сделал последние затяжки, привычным жестом отправил окурок к печке.
– Ладно, н-наливай свой ш-шампунь, – сказал он.
Аполлон с недоумением посмотрел на Васю – не шутит ли тот, но, не заметив на его лице никакого подвоха, послушно полез в тумбочку, стоявшую возле умывальника.
– Эт-то что? – оценивающе спросил Вася, увидев в его руке пластиковую бутылку с красивой этикеткой, на которой было изображено яблоко. – П-плодово-ягодное?
– Н-нет. Яблочный… Без п-плодов, – простодушно ответствовал тот, отвинчивая пробку.
– А ну-ка, дай, – попросил Вася, и, получив бутылку, прочитал на этикетке: – 'Ш-шампунь яблочный'… Так это ж ш-шампунь, – разочарованно протянул он.
– Ш-шампунь, – подтвердил Аполлон.
