Гарри вытащил Ушки-Подслушки, его сердце забилось очень быстро, а лицо запылало. Он посмотрел на остальных. Все уставились на него, даже не вынув Ушек-Подслушек. Они были очень напуганы.
— Глава 23: Рождество в закрытой палате —
А что, если Дамблдор именно поэтому не хотел смотреть Гарри в глаза? Может, он ожидал, что на него уставится Волдеморт, и боялся, что ярко-зеленые глаза внезапно превратятся в алые с вертикальными кошачьими зрачками? Гарри вспомнил, как змеиное лицо Волдеморта вылезло из затылка профессора Квирелла, и прикоснулся рукой к собственной голове, гадая, каково это — ощущать, что Волдеморт внезапно появляется оттуда.
Он чувствовал себя оскверненным, словно носил в себе какой-то смертоносный микроб и недостоин теперь находить[VAN1]ся в одном поезде с невинными, чистыми людьми, которые не содержали в себе частицу Волдеморта… Он не просто видел змею, он был змеей — теперь он это понял…
По-настоящему ужасная мысль пришла ему в голову. Резким толчком возвратилась память, заставляя все внутри корчиться, [VAN2] подобно змеям.
Что еще постарается обрести Волдеморт, кроме сторонников? Какую-нибудь штуковину, которую можно добыть только хитростью… что-то вроде оружия. Что-то, чего у него не было в прошлый раз.
'Я и есть это оружие, — подумал Гарри, и словно яд наполнил его вены, то леденя, то вызывая испарину, пока он трясся в поезде, летевшем через темный туннель. — Это меня пытается использовать Волдеморт! Вот почему они поставили стражу везде, куда я хожу, — не для моей защиты, а для того, чтобы оградить других людей, но это не помогает. Они же не могут держать все время кого-то в Хогвартсе… Ведь именно я напал на Мистера Уизли прошлой ночью, да, это действительно был я. Волдеморт заставил меня это сделать и мог находиться во мне тогда, а, может быть, он и сейчас подслушивает мои мысли…'
— Гарри, дорогой, с тобой все в порядке? — шепотом спросила миссис Уизли, перегнувшись через Джинни, [VAN3]а поезд грохотал в черной тьме туннеля. Ты выглядишь не слишком хорошо. Ты не заболел?
Теперь все смотрели на него. Он помотал головой и уставился на рекламное объявление о страховании частных домов.
— И все же, Гарри, ты уверен, что ты в порядке? — вновь обратилась к нему миссис Уизли, когда они шли по некошеной траве поместья Гриммольд. — Ты никогда раньше не был таким бледным… Ты хорошо спал этой ночью? Иди сейчас же в кровать и поспи немного перед ужином, хорошо?
Он кивнул, получив предлог, пользуясь которым, [VAN4]мог теперь не разговаривать с остальными. А это было именно то, чего он желал. Когда миссис Уизли распахнула перед ним дверь, он сразу поспешил наверх мимо подставки для зонтиков в форме ноги тролля к спальне, которую делил с Роном.
Очутившись в комнате, он принялся расхаживать мимо двух кроватей и пустой рамы портрета Финеаса Нигеллуса. Его голова буквально раскалывалась от обилия вопросов и всяких жутких мыслей.
Как он превратился в змею? Он же наверняка не был зверомагом… нет, он не был, а то бы знал… вероятно, Волдеморт был зверомагом… 'Да, — подумал Гарри, — это похоже на правду: он может становиться змеей, и когда он подчиняет меня себе, я тоже могу превращаться… Но это все еще не объясняет, как я попал в Лондон, а потом назад в мою постель — и на все ушло 5[VAN5] минут… Однако если Волдеморт один из самых могущественных волшебников в мире, не считая Дамблдора, то для него, скорее всего, не составляет проблем перемещать таким образом людей'.
А потом, в приступе паники, он подумал: 'Но это же безумие! Если Волдеморт может на меня воздействовать, то я выдаю ему информацию о Штабе Ордена Феникса! Он узнает, кто члены Ордена, и что Сириус здесь… Я услышал кучу вещей, которые не должен знать, взять хотя бы то, что Сириус рассказал мне в первый вечер…'
В таком случае единственное, что он мог сделать — сейчас же покинуть поместье Гриммольд. Он проведет Рождество в Хогвартсе, и это хотя бы на время каникул послужит безопасности остальных… Но нет, такой вариант не подойдет: в Хогвартсе слишком много людей, которым нельзя причинять боль. А если это будет Шаймус, Дин или Невилл в следующий раз? Гарри остановился перед пустым портретом Финеаса Нигеллюса. Тяжкое предчувствие шевельнулось где-то в желудке. У него не было другого выхода: он должен уехать обратно на [VAN6]Привет Драйв, полностью отрезав себя тем самым от магического мира.
Ну, если он должен был это сделать, то нет смысла тут околачиваться. Стараясь не думать о реакции Десли, когда они увидят его на пороге на полгода раньше, чем ожидали, он подошел к своему чемодану, захлопнул крышку и запер ее[VAN7], потом автоматически осмотрелся вокруг, ища Хедвиг, но вспомнил, что она все еще в Хогвартсе — ну что ж, не надо будет тащить ее клетку — он поднял чемодан и уже почти дотащил его до двери, когда кто-то произнес:
— Убегаем, не так ли?
Он оглянулся. Финеас Нигеллюс появился на краю своего портрета и прислонился к раме, глядя на Гарри с изумлением.
— Нет, я не убегаю, — Гарри еще немного протащил чемодан по комнате.
— А я подумал, — произнес Финеас Нигеллюс, поглаживая свою бороду, — что ты храбрец, раз принадлежишь к Гриффиндорскому колледжу! Мне кажется, что тебе было бы лучше остаться в моем доме. Мы, Слизеринцы, храбрые, да, но не тупые. Например, выбирая, мы всегда предпочтем спасти свои шеи.
— А я не свою шею спасаю, — коротко бросил Гарри, буксируя чемодан по особенно неровному, проеденному молью коврику у двери.
— Ага, я понял, — Финеас Нигеллюс, все еще приглаживал свою бородку, — это не трусливый побег, а благородный.
Гарри проигнорировал его. Уже взявшись за дверную ручку, он услышал, как Финеас Нигеллюс лениво произнес:
— У меня для тебя послание от Дамблдора.
Гарри повернулся[VAN8]
— Ну и что он хочет?
— Оставайся на месте[VAN9]
— Я и не двигался! — рука Гарри все еще была на дверной ручке. — Что за послание?
— Идиот, я тебе только что его прочитал, — спокойно промолвил Финеас Нигеллюс. — Оставайся на месте
— Зачем? — поинтересовался Гарри, отпуская чемодан. — Почему я должен остаться? Что он еще сказал?
— Больше ничего, — Финеас Нигеллюс приподнял тонкие темные брови, словно счел Гарри дерзким.
Настроение Гарри повысилось[VAN10]. Он устал, он был озадачен сверх меры, он испытал ужас, облегчение, потом опять ужас в течение последних 12 часов, и Дамблдор все равно не хотел с ним разговаривать!
— Это все, да? — воскликнул он. — Оставайся на месте! Мне это говорили, когда на меня напали те Дементоры! Просто отдыхай, пока взрослые за тебя во всем разберутся, Гарри! Мы не будем говорить тебе ничего, чтоб тебя не потревожить, твой маленький мозг с этим не справится!
— Знаешь, — еще громче, чем Гарри, закричал Финеас, — именно поэтому мне противно было быть учителем! Юнцы уверены, что они правы во всем. Ты никогда не думал, мой бедный пупсик, что у директора Хогвартса есть веские причины, чтобы не спрашивать твое мнение о каждой детали его плана? Если бы ты хоть раз сделал передышку в своих попытках обвинить всех в дурном отношении к тебе, ты бы понял, что приказы Дамблдора никогда не причиняли тебе вреда. Но нет, как и все молодые люди, ты уверен, что ты сам можешь определить, где опасность; ты и только ты можешь понять, что замышляет Темный Лорд…
— Он собирается что-то сделать со мной? — прервал его Гарри
— Разве я такое говорил? — Финеас Нигеллюс рассматривал свои шелковые перчатки. — А сейчас,
