ведь тогда Фреда и Джорджа могли бы заподозрить в преступлении. — Они получили это золото от меня. Я отдал им свой выигрыш Турнира Трех Волшебников.
Воцарилось напряженная тишина, чайная чашка Гермионы пробежала прямо по краю стола, свалилась на пол и разбилась.
— Гарри, как ты смог! — воскликнула она.
— Еще как смог, — возмутился Гарри. — И не жалею об этом. Мне не нужно было это золото, а они превосходно смогут управлять магазином Волшебных Приколов.
— Ну и прекрасно! — обрадовался Рон. — Значит, это ты во всем виноват! Маме не в чем будет обвинить меня! Можно, я расскажу ей?
— Да, так будет лучше, — тупо произнес Гарри, — особенно, если она думает, что они продают украденные котлы…
Гермиона не произнесла ни слова до конца урока, но Гарри был уверен, что это — лишь затишье перед бурей. И действительно, как только наступила перемена и они вышли из замка на слабое майское солнце, она поймала взгляд Гарри и открыла рот, набрав побольше воздуха в легкие.
Но Гарри не дал ей начать.
— Что сделано, то сделано, — сказал он твердо. — Фред и Джордж взяли и уже потратили солидную часть золота. Кроме того, я не могу забрать деньги обратно, да и не хочу. Так что побереги связки, Гермиона.
— Я хотела поговорить не о Фреде и Джордже! — хрипло проговорила она.
Рон недоверчиво фыркнул и Гермиона бросила на него очень грозный взгляд.
— Да, не о них! — рассердилась Гермиона. — На самом деле я хотела спросить Гарри, когда он собирается вернуться к Снейпу и продолжить уроки по Ментальной Блокировки!
Сердце Гарри упало. Как только они закончили тему драматического отъезда Фреда и Джорджа, Рон и Гермиона захотели услышать новости о Сириусе. Гарри очень не хотелось рассказывать, почему он стремится как можно быстрее встретится с ним, но в конце концов все-таки признался, что Сириус потребовал возобновить уроки Блокировки. И тут же пожалел — Гермиона больше не позволяла закрыть эту тему и возвращалась к ней снова и снова, особенно тогда, когда Гарри менее всего этого ожидал.
— Только не ври, что тебе перестали сниться странные вещи, — говорила теперь она, — Рон рассказал, что ты прошлой ночью снова бормотал во сне.
Гарри бросил на Рона рассерженный взгляд. Рон смутился.
— Ты совсем немножко бормотал, — извиняясь, пробормотал он. — Что-то вроде 'еще чуть-чуть дальше'.
— Мне снилось, как ты играешь в Квиддич, — соврал Гарри. — Я пытался посоветовать тебе потянуться чуть-чуть дальше, чтобы схватить Квоффл.
Уши Рона покраснели. Гарри почувствовал своего рода мстительное удовольствие. Разумеется, ему не снилось ничего подобного.
Прошлой ночью он еще раз сделал вылазку в коридор Отдела Тайн. Он прошел через круглую комнату, потом комнату, полную щелкающего и пляшущего света, пока не оказался снова внутри той пещеровидной комнаты, заполненной полками, на которых располагались пыльные стеклянные шары.
Он поспешил прямо к ряду номер девяносто семь, повернул налево и побежал вдоль ряда…, - вероятно тогда-то он и говорил вслух, — еще чуть-чуть дальше… — он чувствовал, что его сознание само пытается пробудиться… — и прежде, чем достиг конца ряда, он снова оказался в кровати, пристально глядя на свисающий балдахин.
— Ты тренируешься защищать разум, не так ли? — спросила Гермиона, посмотрев на Гарри сияющими глазами. (Наверное, тут имелось в виду 'сверкнув глазами' или что-то в этом роде… может быть 'подозрительно глядя'…) — Ты продолжаешь ходить на Блокировку?
— Конечно, — сказал Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал так, как будто этот вопрос оскорбителен для него, но пытаясь не смотреть ей в глаза. На самом деле, он очень хотел узнать, что скрыто в этой комнате, полной пыльных шаров, поэтому ждал продолжения снов.
Но проблема была в следующем: всего меньше месяца осталось до экзаменов и каждая свободная минута была посвящена зубрежке. Его мозг, казалось, был настолько насыщен информацией, что ему было очень трудно уснуть вообще. А когда все же засыпал, он видел глупые сны об экзаменах. Он ощущал, что часть его разума — та часть, которая часто говорила голосом Гермионы, — чувствовала себя преступницей, блуждая по коридору с черной дверью, и стремилась пробудить его прежде, чем он мог достичь конца пути.
— Знаешь, — сказал Рон. Его уши все еще пылали, — если Монтагью не поправится до того, как Слизерин будет играть с Хаффлпафом, у нас будет шанс завоевать Кубок.
— Да, наверное, — сказал Гарри, радуясь перемене темы.
— Ведь мы выиграли одну игру и проиграли одну, — если Слизерин проиграет Хаффлпафу в следующую субботу…
— Да, точно, — вяло пробормотал Гарри. Он уже не слушал. Чо Чанг только что прошла через внутренний двор, решительно не глядя на него.
Заключительный матч сезона по квиддичу — Гриффиндор против Равенкло, должен был состоятся в последний выходной мая. Хотя хаффльпафцы и победили Слизерин с незначительным перевесом в прошлом матче, у Гриффиндора было мало шансов на победу, главным образом (хотя, конечно, никто не говорил это ему) из-за печального вратарского опыта Рона. Тот, впрочем, не терял оптимизма.
— Я же не могу сыграть еще хуже, верно? — мрачно заметил он Гарри и Гермионе за завтраком утром в день матча. — Теперь нам нечего терять, не так ли?
— Знаешь, — сказала Гермиона чуть позже, когда она и Гарри присоединились к очень возбужденной толпе на стадионе, — я думаю, что Рон теперь сможет играть лучше, ведь Фред и Джордж больше не будут крутится вокруг. Они никогда в него не верили.
Луна Лавгуд догнала их и прошла мимо группы болтающих слизеринцев, которые показывали пальцами на ее голову, украшенную чем-то вроде живого орла.
— О, черт возьми, я забыла! — воскликнула Гермиона, наблюдая за ее орлом, шевелящим крыльями. — Чо будет играть, верно?
Гарри, который не забыл об этом, просто хрюкнул.
Они нашли места в верхнем ряду трибун. Был прекрасный, ясный день; Рон не мог желать лучшего. Гарри надеялся, что Рон больше не даст слизеринцам повода для речевки 'Уизли — наш Господин'.
Комментировал, как обычно, Ли Джордан, который был очень подавлен с тех пор, как Фред и Джордж уехали. Когда команды вылетели на поле, он называл имена игроков гораздо с меньшим, чем всегда, энтузиазмом.
— Брэдли… Дэвис… Чанг, — объявил он, и Гарри, почувствовал, что его желудок будто перевернулся, когда Чоу вылетела на поле, ее блестящие черные волосы развевались от слабого бриза. Он не был уверен, чего он хотел больше, кроме того, он не мог выдержать больше ссор. Даже вид ее оживленной беседы с Роджером Дэвисом, причинял ему только боль ревности.
— И игра началась! — комментировал Ли. — И Дэвис стремительно ловит Квоффл, Капитан Равенкло Дэвис с Квоффлом, он уходит от Джонсон, он обходит Белл, он обходит также Спиннет…, он идет прямо к цели! Он собирается бросать — и… и… — Ли очень громко выругался. — И он забивает гол.
Гарри и Гермиона застонали вместе с остальными гриффиндорцами. Как и следовало ожидать, слизеринцы на другой стороне трибун начали громко петь:
— Уизли пропустит все, что дадим… Он — наша надежда, и мы победим,
— Гарри, — раздалось рядом. — Гермиона…
Гарри оглянулся назад и увидел огромное бородатое лицо Хагрида, который протискивался между сиденьями. Он явно пробился сюда через задний ряд, который предназначен для студентов младших курсов, сердито на них посматривая.(я не очень-то поняла смысл предложения) Хагрид зачем-то согнулся пополам, как будто старался стать как можно более незаметным, хотя даже в полусогнутом состоянии он был, как минимум, на четыре фута выше, чем все остальные.
— Слушайте, — зашептал он, — может, это, вы пойдете со мной? Сейчас? Пока все смотрят матч?
