проходящего мимо испуганного профессора Вектора. — Тока занят чуток, типа, дела…уроки там под’товить… парочка саламандр струпьями покрылась…и я ведь на ’спытательном сроке, — буркнул он.
— Ты на испытательном сроке? — воскликнул Рон так громко, что большинство студентов с любопытством оглянулись. — Извини… хотел сказать… ты на испытательном роке? — прошептал он.
— Ага, — ответил Хагрид. — Ну, по правде гря, чё еще было ждать? Не заморачивайтесь, но знаете, инспекция не слишком круто прошла…. короче, — он глубоко вздохнул. — Лучше пойду натру саламандр перцем, шоб у них хвосты не совсем поотваливались. Увиимся, Гарри…Рон….
Он вышел в парадную дверь, с трудом спустившись по каменным ступенькам на сырую землю. Гарри смотрел ему вслед, удивляясь, сколько еще плохих новостей он сможет выдержать.
Известие о том, что Хагрид на испытательном сроке облетело школу всего за несколько дней, но к возмущению Гарри, никто особо не расстроился, на самом же деле, некоторые, а среди них, разумеется, и Драко Малфой, выглядели исключительно радостно. Что же касается необычной смерти загадочного служащего Отдела Тайн в Святом Мунго, то, судя по всему, об этом знали только Гарри, Рон и Гермиона, и только их одних это встревожило. Теперь самой главной темой разговоров в коридорах были сбежавшие Упивающиеся Смертью, чья история наконец-то просочилась в школу посредством учеников, выписывающих газеты. Забурлили слухи о том, что несколько осужденных засветились в Хогсмёде, и, очевидно, как в свое время и Сириус Блэк, скрывались в Шумном Шалмане, готовясь проникнуть в Хогвардс.
На родившиеся в колдовских семьях имена этих Упивающихся Смертью нагоняли не меньше страху, чем имя Вольдеморта — преступления, совершенные ими в дни тирании Вольдеморта уже стали легендарными. Те студенты Хогвардса, что были родственниками их жертв, оказались невольными объектами всеобщего интереса: Сюзан Скелетонс, чьи дядя, тетя и двоюродные братья погибли от рук одного из сбежавшей десятки, на уроке Гербологии грустно призналась, что теперь то она понимает, каково приходится Гарри.
— Не знаю, как ты это терпишь…ужасно, — резко бросила она, высыпав слишком много драконьего навоза в поддон с рассадой Визгощелков, отчего те принялись извиваться и пищать.
И на самом деле, в эти дни Гарри стал объектом с новой силой возобновившихся пересудов, но на сей раз, он заметил небольшое отличие. Теперь они были скорее любопытствующими, нежели враждебными, а однажды он услышал обрывок разговора двух студентов, которых усомнились в версии «Пророка» о том, как и почему сбежали десять Упивающихся Смертью из крепости Азкабан. В своем замешательстве и страхе, эти скептики, казалось, нашли единственное удовлетворившее их объяснение: то, о котором Гарри и Думбльдор толковали им еще в прошлом году.
Но поменялось не только настроение студенчества. Теперь очень часто можно было увидеть двух или трех преподавателей беседующих тихим быстрым шепотом на переменах, и сразу замолкавших при приближении учеников.
— Очевидно, они больше не могут открыто говорить в учительской, — тихо сказала Гермиона, когда однажды она, Гарри и Рон прошли мимо профессоров МакГонаголл, Флитвика и Спаржеллы сгрудившихся у кабинета Заклинаний. — Там же теперь Умбридж.
— Считаешь, им известно что-нибудь новенькое? — оглянулся Рон через плечо на трех своих учителей.
— Если б знали, думаешь, мы б об этом услышали? — рассердился Гарри. — Из-за этого Декрета… какой он там по счету?
Новые сообщения появились на досках объявлений всех Колледжей на следующее же утро после известия о побеге из Азкабана:
ПО ПРИКАЗУ ВЕРХОВНОГО ИНКВИЗИТОРА ХОГВАРДСА
Сим преподавателем запрещается давать студентам любую информацию,
напрямую не относящуюся к предмету, за который они получают зарплату.
Вышеупомянутое согласуется с Образовательным Декретом
Номер Двадцать Шесть
Подписано:
Последний декрет был предметом многочисленных шуток со стороны студентов. Ли Джордан указал Умбридж на то, что пока действует новое правило, она не может отчитать Фрэда с Джорджем за развлечение со Взрывчатыми Хлопушками на задней парте.
— Взрывчатые Хлопушки не имеют ничего общего с Защитой от Темных Сил, профессор! А эта информация никак не относится к Вашему предмету!
Когда Гарри увидел Ли в следующий раз, тыльная сторона его ладони ужасно кровоточила. Гарри посоветовал ему акнерысовую настойку.
Гарри подумал, что побег из Азкабана должен был бы унизить Умбридж, что ее должна была бы хоть немного смутить трагедия, произошедшая прямо под носом ее обожаемого Фуджа. Однако казалось, что свершившееся только усугубило ее неистовое желание подмять под себя все сферы жизни Хогвардса. Ее намерение уволить кого-нибудь только усилилось, и единственным вопросом оставалось — кто окажется первым — профессор Трелоуни или Хагрид.
Теперь все уроки Предсказаний и Ухода за Волшебными Существами проходили в присутствии Умбридж и ее вечного блокнота. Она засела у камина в провонявшей благовониями башенке, прерывая становившуюся день ото дня все более истеричной речь профессора Трелоуни неимоверно трудными вопросами по Орнитомантии и Гемптомологии, настаивая на том, чтобы профессор предсказывала ответы студентов прежде, чем они успеют их дать и, требуя, чтобы та по очереди демонстрировала свое умение в обращении с хрустальным шаром, чайными листьями и костяшками рун. Гарри казалось, что профессор Трелоуни вскоре сломается от напряжения. Несколько раз он даже сталкивался с ней в коридорах — что само по себе уже было очень необычным, в основном она не выходила из своей комнате в башне — неистово бормочущей что-то себе под нос, заламывающей руки и бросающей испуганные взгляды через плечо, при том от нее исходил сильный запах кулинарного хереса. Если бы Гарри так не беспокоился о Хагриде, то даже пожалел бы ее — но если один из этих двоих должен был лишиться работы, Гарри уже определился с тем, кто должен был бы остаться.
К сожалению, Хагрид тоже оказался в невыгодном положении. Хотя он, следуя совету Гермионы, не показывал ученикам ничего страшнее Крапа — существа совершенно неотличимого от американского терьера, если бы не его раздвоенный хвост — но и он тоже начал терять самообладание. Во время уроков он казался расстроенным и нервным, часто терял нить разговора, невпопад отвечал на вопросы, не отводя встревоженного взгляда от Умбридж. Он все больше отдалялся от Гарри, Рона и Гермионы, и даже строго- настрого запретил им навещать его после наступления темноты.
— Если она вас сцапает, полетят все наши головы, — откровенно признался он им.
Чтобы ненароком не сделать чего-то, подвергающего опасности его работу, они отказались от мысли посещать вечерами его избушку.
Гарри казалось, что Умбридж планомерно лишает его всего, что делало сносной жизнь в Хогвардсе: посещений домика Хагрида, писем от Сириуса, его Всполоха и Квиддитча. Единственное, чем он мог отомстить ей — это удвоить свои достижения в АД.
Ему было радостно видеть что все, даже Захариус Смит, принялись трудиться изо всех сил, подстегиваемые известиями о десяти бродящих на свободе Упивающихся Смертью, но ни у кого не получалось совершенствоваться так быстро, как у Невилла. То, что палачи его родителей сбежали, повлекло за собой удивительные и даже немного пугающие перемены в их друге. Он ни разу не обмолвился о встрече с Гарри, Роном и Гермионой в изолированной палате Святого Мунго, и, следуя его примеру, они тоже не распространялись об этом. Ничего он не говорил и о побеге Беллатрикс с ее сообщниками. По правде, Невилл теперь открывал рот только во время занятий АД, но непреклонно трудился, осваивая
