Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса взметнулась к волосам.
Это была одна из девочек, сидевших на берегу. У нее были густые, темно-рыжие волосы, ниспадающие на плечи, и изумительные зеленые, миндалевидной формы глаза…Гаррины глаза.
Мать Гарри.
— Как дела, Эванс? — спросил Джеймс, и его голос стал вдруг приятным, глубоким и более взрослым.
— Оставь его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с огромным отвращением. — Чем он тебе не угодил?
— Ну, — Джеймс, казалось, глубоко задумался. — Самим факт своего существования, если ты знаешь, что я имею ввиду…
Большинство окружавших их студентов, включая Сириуса и Червехвоста, захохотало, но только не Люпин, все еще уставившийся в книгу, и не Лили.
— Думаешь, ты такой остроумный, — холодно произнесла она. — А ты всего лишь заносчивый, хвастливый урод, Поттер. Оставь его в покое.
— Хорошо, если ты пойдешь со мной на свидание, Эванс, — бвстро ответил Джеймс. — Давай… пойди со мной, и я никогда больше не подниму палочку на Сопливеруса.
Между тем, Спотыкальное проклятье развеивалось. Снэйп дюйм за дюймом придвигался к своей палочке, отплевываясь от мыльной пены.
— Я бы не сделала этого, даже если бы мне пришлось выбирать между тобой и гигантским кальмаром, — ответила Лили.
— Не повезло, Рогалис, — просиял Сириус и повернулся к Снэйпу. — ОЙ!
Но было уже поздно, Снэйп направил свою палочку прямо на Джемса; последовала яркая вспышка, и на щеке Джеймса появилась глубокая рана, заливавшая кровью мантию. Джеймс мгновенно послал другую вспышку, и Снэйп оказался подвешенным за ноги в воздухе, его мантия задралась, прикрыв голову, и обнажив тощие бледные ноги и серые трусы.
Большинство народу в маленькой толпе восторженно загикала; Сириус, Джеймс и Червехвост зашлись от хохота.
Рассерженное лицо Лили дернулось, словно она готова была рассмеяться:
— Опустите его!
— Разумеется, — ответил Джеймс и резко ткнул палочкой вверх.
Снэйп смятой кучей рухнул вниз на землю. Высвободившись от мантии, он быстро вскочил на ноги, подняв палочку, но Сириус бросил:
— Петрификус Тоталус! — и Снэйп навернулся, негнущийся, как доска.
— ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — заорала Лили.
Теперь она сама достала палочку, на которую с опаской поглядывали Джеймс и Сириус.
— Эй, Эванс, не заставляй меня околдовывать тебя, — настоятельно попросил Джеймс.
— Тогда сними с него проклятье!
Джеймс глубоко вздохнул, повернулся к Снэйпу и пробормотал контр-заклинание.
— Ну вот и все, — сказал он, когда Снэйп еле-еле поднялся на ноги. — Тебе повезло, что здесь Эванс, Сопливерус…
— Мне не нужна помощь таких мерзких грязнокровок, как она!
Лили моргнула.
— Хорошо, — невозмутимо произнесла она. — В будущем, я не стану об этом тревожиться. И, будь я на твоем месте, то постирала бы трусы, Сопливерус.
— Извинись перед Эванс! — взревел Джеймс на Снэйпа, угрожающе ткнув него палочкой.
— Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться, — закричала, повернувшись к Джеймсу, Лили. — Ты такой же плохой, как и он.
— Что? — взвизгнул Джеймс. — Я бы НИКОГДА не назвал тебя…. Сама-знаешь-как!
— Взъерошиваешь свои волосы, потому что думаешь, что это круто смотришься, словно только что слез с метлы, выпендриваешься с этим глупым Пронырой, разгуливаешь на переменах и проклинаешь каждого, кто тебе докучает, только потому, что у тебя это хорошо получается… удивляюсь, как твоя метла вообще отрывается от земли, с таким-то уродом на ней. Ты меня БЕСИШЬ.
Она отвернулась и пошла прочь.
— Эванс, — закричал ей вслед Джеймс. — Эй, ЭВАНС!
Но она не обернулась.
— Что это с ней? — спросил Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что его этот вопрос совершенно не волнует.
— Читая между строк, я бы сказал, что она считает тебя немного тщеславным, приятель, — подсказал Сириус.
— Хорошо, — бросил рассерженный Джеймс. — Хорошо же…
Последовала еще одна вспышка света, и Снэйп снова оказался подвешенным за ноги в воздухе.
— Кто хочет посмотреть, как я сниму с Сопливеруса трусы?
Но снял ли на самом деле Джеймс со Снэйпа трусы, Гарри не узнал. Чья-то рука схватила его, как клещами, за предплечье. Сморщившись от боли, Гарри повернулся посмотреть, кто его держит, и к своему вящему ужасу увидел позади себя взрослого, бледного от гнева Снэйпа.
— Развлекаешься?
Гарри почувствовал, как взмывает вверх; вокруг него сгустился летний день; он пролетел сквозь ледяную тьму — рука Снэйпа по-прежнему сжимала его предплечье. Потом он почувствовал, что падает, перевернувшись вверх тормашками в воздухе, его ноги коснулись каменного пола подземелья Снэйпа и он вновь оказался возле дубльдума, стоящего на столе Снэйпа в темном кабинете теперешнего учителя Зельеделья.
— Итак, — Снэйп так сильно сжимал руку Гарри, что та стала онемевать. — Итак… гордишься собой, Поттер?
— Н…нет, — ответил Гарри, пытаясь высвободить руку.
Зрелище было страшное: губы Снэйпа дрожали, лицо было белым, как мел, зубы оскалены.
— Занятный человек твой отец, правда? — Снэйп встряхнул Гарри так сильно, что у того очки сползли на кончик носа.
— Я….не…
Снэйп со всей силой отшвырнул от себя Гарри. Тот больно грохнулся об пол подземелья.
— Ты никому не повторишь то, что видел! — завопил Снэйп.
— Нет, — ответил Гарри, поднимаясь на ноги, и стараясь держать как можно дальше от Снйэпа. — Нет, конечно, я не…
— Убирайся, убирайся прочь, я больше никогда не хочу тебя видеть в своем кабинете!
Гарри бросился за дверь, над его головой взорвалась банка с дохлыми тараканами. Он оставил дверь распахнутой и бросился по коридору, остановившись только, когда его со Снэйпом разделили целых три этажа. Задыхаясь, он прислонился к стене, потирая больную руку.
Желания возвращаться так рано в Гриффиндорскую башню у него не было, как не было желания и рассказывать о том, что он видел Рону с Гермионой. Но действительно сделало Гарри несчастным и испуганным, вовсе не то что он орал на него или бросил в него банкой — это было то, что он узнал, каково чувствовать себя униженным на глазах толпы наблюдателей, точно знал, как чувствовал себя Снэйп, когда отец Гарри издевался над ним, и судя по тому, что он увидел, его отец в самом деле был таким заносчивым, как всегда говорил ему Снэйп.
Глава 29 Профориентация
— Но почему у тебя больше нет занятий по Окклюменции? — нахмурилась Гермиона.
— Я уже говорил, — пробормотал Гарри. — Снэйп посчитал, что теперь я, имея основу, смогу сам
