паузы тоже вышел из комнаты.
Невилл и Рон послали Гарри взгляды, означающие только одно — «это-его-проблема-а-не-твоя», но Гарри это не слишком утешило. Сколько еще подобного отношения придется ему вынести?
— Что случилось? — спросила Гермиона пятью минутами позже, догнав на полпути из комнаты отдыха, отправляющихся на завтрак, Гарри с Роном. — Вы выглядите абсолютно… О, Бога ради!
Она уставилась на доску для объявлений, к которой прикололи новую большую вывеску:
ГАЛЛОНЫ ГАЛЛЕОНОВ!
— Они доигрались, — мрачно произнесла Гермиона, срывая объявление, пришпиленное возле записки о первом воскресном посещении Хогсмёда, состоящемся в октябре. — Нам нужно с ними поговорить, Рон.
Рон не на шутку встревожился.
— Зачем?
— Затем что мы — старосты! — пояснила Гермиона, пролезая сквозь отверстие в стене, скрытое портретом. — Мы должны останавливать подобные вещи, для нашего же блага!
Рон не ответил, по мрачному выражению его лица было понятно, что перспектива запрещать Фреду и Джорджу делать то, что им нравилось, вовсе его не прельщала.
— Ну ладно, так что случилось, Гарри? — продолжила, как ни в чем не бывало, Гермиона, спускаясь по лестнице, украшенной портретами старых ведьм и колдунов, настолько поглощенных своей беседой, что не замечали ничего вокруг. — Вы оба на что-то ужасно злитесь.
— Симус заподозрил Гарри во лжи о Сама-знаешь-ком, — ответил вместо Гарри Рон.
Гарри ожидал, что Гермиона встанет на его защиту, однако она лишь печально вздохнула.
— Да уж, Лаванда тоже так думает, — мрачно произнесла она.
— Надеюсь, ты провела с ней небольшую разъяснительную беседу о том, лжет или нет, этот ищущий внимания маленький идиот, да?
— Нет, — спокойно ответила Гермиона. — Я просто предложила ей попридержать свой грязный язык, особенно, когда она снова соберется говорить о тебе. И было бы не плохо, чтобы ты не перекрывал нам кислород, Гарри, может, ты и не заметил, но Рон и я все еще на твоей стороне.
Последовала короткая пауза.
— Простите, — упавшим голосом, произнес Гарри.
— Да ладно, все нормально, — благородно приняла его извинения Гермиона. — Ты не помнишь, что сказал Думбльдор на банкете по случаю окончания учебного года?
Гарри и Рон обескуражено посмотрели на нее, и Гермиона снова вздохнула.
— О Сами-знаете-ком. Он сказал — его «дар сеять вражду и разногласия велик. Мы можем бороться с ним, только проявив такие же по силе узы дружбы и доверия…»
— И как тебе только удается все запоминать? — восхищенно спросил Рон.
— Я просто слушаю, Рон, — несколько сурово ответила Гремиона.
— Я тоже, но я даже не смогу сказать тебе точно…
— Итак, — оборвала его Гермиона. — Это именно то, о чем говорил Думбльдор. Сам-знаете-кто вернулся всего пару месяцев назад, а мы уже все перессорились. И Сортировочная Шляпа говорила тоже самое: держитесь вместе, объединившись…
— Именно это и имел ввиду Гарри, прошлым вечером, — парировал Рон. — Если это подразумевает то, что мы должны быть на дружеской ноге со Слизерином, то шансов — ноль.
— Ну, я считаю, что зря мы не стараемся добиться хоть небольшого единства между колледжами, — раздражено ответила Гермиона.
Они достигли мраморной лестницы. Пересекающие Вестибюль студенты четвертого курса Равенкло, заметив Гарри, сбились в плотную кучу, словно боялись, что он может напасть на отбившихся от стада.
— Ага, нам действительно стоит поискать дружбы с людьми вроде этих, — саркастически заметил Гарри.
Войдя вслед за равенкловцами в Большой зал, они инстинктивно бросили взгляд на учительский стол. Профессор Гниллер-Планк болтала с профессором Зловестрой, преподавательницей Астрономии, а Хагрида все еще не было видно. Хмурые дождливо-серые облака плыли по заколдованному потолку над их головами, точно отражая настроение Гарри.
— Думбльдор даже не упомянул о том, сколько здесь еще пробудет эта тетка Гниллер-Планк, — сказал он, обходя стол Гриффиндора.
— Возможно… — глубокомысленно произнесла Гермиона.
— Что? — воскликнули одновременно Гарри и Рон.
— Ну… возможно, он просто не хотел заострять внимания на том, что Хагрида здесь нет.
— Что это значит, заострять внимания? — с полуулыбкой, возразил Рон. — Как бы мы могли его не заметить?
Но прежде, чем она успела ответить, к Гарри подошла высокая темнокожая девушка с длинными заплетенными в косички волосами.
— Привет, Анжелина.
— Привет, — оживилась она. — Хорошо провел лето? — и не дожидаясь ответа. — Слушай, меня сделали Капитаном гриффиндорской команды по Квидитчу.
— Круто, — усмехнулся Гарри, от всей души надеясь, что ее оживленная манера разговора, не будет столь же многоречива, как у Оливера, окончившего в этом году школу.
— Ага, ну, нам ведь необходим новый Вратарь взамен ушедшего Оливера. Отбор в пятницу в пять часов и мне нужна команда в полном составе, договорились? Вот мы и присмотрим кого-нибудь подходящего.
— Ладно, — согласился Гарри.
Анжелина улыбнулась ему и отошла.
— Я и забыла, что Древ ушел, — рассеяно сказала Гермиона, севшая возле Рона, и подтянула к себе тарелку с тостами. — Полагаю, это внесет некоторую сумятицу в команду?
— Полагаю, — сказал Гарри, садясь напротив. — Он был хорошим Вратарем…
— И все же, свежие силы не повредят, разве нет? — спросил Рон.
С уханьем и свистом сквозь высокие окна в Зал проскользнули сотни сов. Они опускались на столы, принося письма и посылки своим владельцам и обрызгивая завтракающих каплями воды — снаружи порядочно лило. Хедвигу не было видно, но Гарри это не сильно удивило — единственным, с кем он переписывался, был Сириус, а потому было сомнительно, что всего через сутки после расставания от Сириуса уже пришли бы какие-нибудь новости. Гермиона, между тем, быстро отодвинула стакан апельсинового сока, освобождая путь большой мокрой амбарной сове, несущей в клюве «Ежедневного пророка».
— Ты все еще выписываешь это? — все еще размышляя о Симусе, раздраженно поинтересовался Гарри, Гермиона положила нут в кожаный мешочек, привязанный к совиной лапе, и та улетела. — А я на это забил… просто груда макулатуры.
— Всегда лучше знать, о чем говорит твой враг, — мрачно ответила Гермиона, развернула газету и скрылась за ней, пока Гарри с Роном не закончили завтракать.
— Ничего, — наконец произнесла она, свернув газету и положив ее возле своей тарелки. — Ничего о
