тряслись, что он все равно не смог бы удержать их). — Так это то, почему они поверили в эту историю два месяца назад, когда Думбльдор рассказал им…
— Знаешь ли, не уверена, что они действительно поверили, — мрачно ответила Гермиона. — Ох, ладно, пошли отсюда.
Она бросила свои нож и вилку; Рон тоскливо взглянул на недоеденный кусок яблочного пирога, но все же последовал за друзьями. Люди пялились на них, не переставая, пока друзья шли по Большому Залу.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что не уверена, что они поверили Думбльдору? — спросил Гарри, поднимаясь по лестнице.
— Слушай, ты ведь просто не понимаешь, как это все выглядело, — тихо сказала Гермиона. — Ты появился посреди лужайки, неся на руках мертвого Седрика… и никто из нас не видел, что случилось в лабиринте… просто Думбльдор сказал, что Сами-знаете-кто вернулся, убил Седрика и напал на тебя.
— Что является чистой правдой! — воскликнул Гарри.
— Я знаю, Гарри, так что, пожалуйста, престань на меня набрасываться, — устало попросила Гермиона. — Но вот только они стали сомневаться в этом, разъехавшись по домам на летние каникулы, и два месяца подряд, читая о том, какой ты псих, а Думбльдор впал в старческий маразм!
Дождь без устали колотил по оконным стеклам, пока они брели по пустым коридорам назад в Гриффиндорскую башню. Гарри показалось, что этот его первый день в школе растянулся на целую неделю, однако, прежде чем лечь спать, ему предстояло сделать еще кучу домашних заданий. Отвратительная вспышка боли пронзила правый глаз. Он выглянул в залитое дождем темное окно, в избушке Хагрида по- прежнему не горел свет. Друзья свернули в коридор Толстой Тети.
— Мимбулус Мимблетония, — произнесла Гермиона, еще до того, как Толстая Тетя успела ее спросить.
Портрет отъехал в сторону. Комната отдыха была пуста, большинство студентов обедало внизу. Косолапсус соскочил с кресла и помчался встречать их, громко мяукая. Стоило только Гарри, Рону и Гермионе усесться в свои любимые кресла возле камина, как он вскочил на колени своей хозяйки и свернулся на них, как большая рыжая подушка. Измученный и опустошенный Гарри, не отрываясь, смотрел на пламя.
— Как Думбльдор позволил такому случиться? — внезапно вскрикнула Гермиона, заставив Гарри с Роном подпрыгнуть от неожиданности; Косолапсус с оскорбленным видом спрыгнул на пол. Гермиона в такой ярости заколотила по подлокотникам кресла, что из них посыпалась труха. — Как он мог позволить этой жуткой тетке учить нас? И это в год экзаменов на С.О.В.У.!
— Ну, ведь у нас никогда не было классного учителя по Защите от Темных Сил, разве нет? — спросил Гарри. — Все в точности так, как сказал нам Хагрид; никто не хочет такую работу, она приносит только несчастья.
— Да, но нанимать кого-то, кто запрещает нам использовать магию! Во что играет Думбльдор?
— И еще она хочет, чтобы люди для нее шпионили, — хмуро произнес Рон. — Помните, как она сказала, что хочет, чтобы мы приходили и рассказывали, если кто-нибудь скажет, что Сами-знаете-кто вернулся?
— Конечно же, она здесь только для того, чтобы шпионить за нами, зачем бы еще Фуджу понадобилось отправлять ее сюда? — бросила Гермиона.
— Не начинайте снова спорить, — устало произнес Гарри, как только Рон открыл рот, чтобы возразить. — Мы что не можем просто… давайте лучше сделаем домашние задания, и покончим с этим…
Они подхватили свои школьные сумки, горкой сваленные в углу, и вернулись обратно к огню. Народ постепенно подтягивался с ужина. Гарри сидел спиной ко входу, но все его чувства просто вопили о том, что на него снова пялятся.
— Ну что, сделаем Снэйповскую фигню первой? — спросил Рон, обмакивая перо в чернила. — Свойства… лунного камня… и их использование… в зельеделье… — бормотал он, выводя буквы. — Так, — он подчеркнул заголовок, и с надеждой уставился на Гермиону. — Так какие свойства у лунного камня и как их использовать в зельеделье?
Но Гермиона его даже не слышала, она косилась в дальний угол комнаты, где Фрэд, Джордж и Ли Джордан сидели в центре кучки наивных первогодок, которые жевали что-то, что доставал им из бумажного пакета Фрэд.
— Нет, извините, но они зашли слишком далеко, — Гермиона вскочила в неистовой ярости. — Пойдем, Рон.
— Я… что? — промямлил Рон, оттягивая время. — Нет… да брось ты, Гермиона… мы же не можем запретить им раздавать сладости.
— Ты прекрасно знаешь, что это не сладости, а что-то вроде Нуги-Кровь-Из-Носа или…Рвотных пастилок или…
— Обморочных причудок? — подсказал Гарри.
Один за другим, словно получив удар невидимым молотком по черепушке, первогодки, теряли сознание: некоторые соскальзывали на пол, другие свешивались через подлокотники кресел, вывалив языки. Студенты, глядя на них, заливались смехом; Гермиона, расправила плечи и зашагала прямиком к Фрэду и Джорджу, уже доставшим блокноты и внимательно изучающим бесчувственных первогодок. Рон приподнялся в кресле и, поколебавшись несколько мгновений, сел обратно, вжавшись в сидение настолько, насколько позволяло его долговязое тело, пробормотал:
— У нее и так все под контролем.
— Достаточно! — набросилась Гермиона на Фрэда с Джорджем, уставившихся на нее в немом удивлении.
— Ну да, ты права, — кивнул Джордж. — Эта доза и так достаточно сильная.
— Я же сказала вам утром, что вы не имеете права тестировать свою ерунду на студентах!
— Но мы же им платим! — негодующе воскликнул Фрэд.
— Мне наплевать, это же может быть опасно!
— Вздор, — ответил Фрэд.
— Успокойся, Гермиона, они в порядке! — произнес умиротворяюще Ли, вкладывая фиолетовые конфеты в открытые рты первогодок.
— Ну вот, гляди, они уже приходят в себя, — сказал Джордж.
Первогодки зашевелились, некоторые выглядели настолько потрясенными, обнаружив себя на полу или свесившимися с кресел, что Гарри не на секунду не усомнился в том, что ни Фрэд, ни Джордж не поставили их в известность о действии сладостей.
— Чувствуешь себя хорошо? — заботливо поинтересовался Джордж у маленькой темноволосой девчушки, валявшейся у его ног.
— Я…. думаю да, — ответила та дрожащим голосом.
— Великолепно, — радостно констатировал Фрэд, но Гермиона уже вырвала у него блокнот и пакет Обморочных Причудок.
— Это НЕ великолепно!
— Конечно же, великолепно, они же живы, разве нет? — сердито буркнул Фрэд.
— Вы не можете так поступать, а что если кому-нибудь на самом деле станет плохо?
— Да не станет им плохо, мы уже испробовали их на себе, просто хотим убедиться, что у всех одинаковая реакция…
— Если вы не прекратите этого делать, то я….
— Что? Наложишь взыскание? — поинтересовался Фрэд, с видом «хотел-бы-я-посмотреть-как-ты- это-будешь-делать».
— Заставишь нас писать что-нибудь? — ухмыльнулся Джордж.
Наблюдавшие эту сцену, рассмеялись. Гермиона вытянулась в полный рост, ее глаза сузились, а по пышным волосам, словно забегали электрические разряды.
— Нет, — дрожащим от гнева голосом, сказала она. — Но я напишу вашей матери.
— Ты этого не сделаешь, — воскликнул Джордж, испуганно отступая на шаг назад.
— О да, я это сделаю, — мрачно пообещала Гермиона. — Я не могу помешать вам самим есть эти
