теперь у меня есть подходящая метла. Вот так. Ладно. Смейся.
— Я не смеюсь, — ответил Гарри, и Рон моргнул. — Это изумительная идея! Будет действительно круто, если ты попадешь в команду. Никогда не видел, какой из тебя Вратарь, хороший, я надеюсь?
— Ну, неплохой, — с облегчением ответил Рон, успокоенный Гарриной реакцией. — Чарли, Фрэд и Джордж всегда ставили меня к кольцам, когда тренировались во время каникул.
— Так ты тренируешься по ночам?
— Каждый вечер, начиная со вторника… как бы сам по себе. Я попробовал заколдовать Кваффл, чтобы он летел прямо в меня, но это оказалось непросто, мне бы не помешала чья-то помощь, — Рон выглядел возбужденным и обеспокоенным. — Но Фрэд и Джордж начинают глупо хихикать, стоит мне завести разговор об отборе. Они издеваются надо мной с тех пор, как я стал старостой.
— Хотелось бы мне побывать на отборе, — горько сказал Гарри, когда они вместе отправились в комнату отдыха.
— Ага, так… эй, Гарри, что это у тебя на руке?
Гарри, только что чесавший нос свободной от сумки правой рукой, попытался спрятать ее за спину, но добился не большего успеха, чем Рон со своим Чистомётлом.
— Это просто порезы… ничего… это…
Но Рон уже схватил Гарри за предплечье, и поднял его ладонь на уровень глаз. Несколько секунд он молча смотрел на врезавшиеся в кожу слова, затем несчастным голосом обратился к Гарри.
— Я думал, ты говорил, что тебе всего лишь надо писать?
Гарри недолго колебался, но, в конце концов, Рон был честен с ним, так что и ему пришлось рассказать другу правду о часах, проведенных в кабинете Умбридж.
— Старая карга! — возмущенно прошептал Рон, когда они остановились перед портретом Толстой Тети, мирно дремавшей, упершись головой в рамку. — Она же больная! Иди к МакГонаголл и все ей расскажи!
— Нет, — ответил Гарри. — Она только этого и ждет.
— Ждет? Ты же не можешь ей позволить и дальше издеваться над собой!
— Я не знаю, имеет ли МакГонаголл над ней власть, — сказал Гарри.
— Думбльдору, скажи Думбльдору!
— Нет, — отрезал Гарри.
— Почему нет?
— У него и без меня голова забита, — ответил Гарри, но это была всего лишь отговорка.
Он никогда бы не пошел к Думбльдору за помощью, ведь Думбльдор с самого июня не стремился с ним поговорить.
— Ну, я считаю, ты должен… — начал было Рон, но тут его прервала Толстая Тетя, все это время сонно наблюдавшая за ними, но теперь вышедшая из себя.
— Вы собираетесь говорить пароль, или мне так и торчать здесь, пока вы не закончите трепаться?
Рассвет пятницы был таким же угрюмым и сырым, как вся неделя. Гарри, войдя в Большой Зал, автоматически бросил взгляд на учительский стол, без особой надежды увидеть там Хагрида, и тут же вернулся мыслями к более насущным проблемам, таким как непочатый край домашних заданий и перспектива предстоящего наказания у Умбридж.
Две вещи придавали ему в этот день сил. Во-первых, завтра уже наступят выходные, а во-вторых, его хоть и ужасное, но, все же последнее наказание у Умбридж. Из окна ее кабинета открывался вид на поле для Квидитча, и может быть, если ему повезет, он увидит хоть что-то из испытания Рона. Утешения эти были довольно слабенькими, но Гарри благодарил судьбу, что в самую худшую его неделю в Хогвардсе, хоть что- то освещало окружавшую его тьму.
В пять часов вечера он постучал в кабинет Умбридж, от всей души надеясь, что делает это в последний раз в своей жизни. Чистый лист уже ждал его на покрытом кружевом столике, рядом лежало заточенное черное перо.
— Вы знаете, что делать, мистер Поттер, — произнесла Умбридж, сладко улыбаясь.
Гарри поднял перо и посмотрел в окно. Если бы он только мог подвинуть стул хоть на дюйм вправо…и, как будто усаживаясь поудобнее, ухитрился сделать это. Теперь ему было видно, как Гриффиндорская Квидитчная команда парила вверх и вниз над полем, а еще с полдюжины человек переминалось с ноги на ногу у стойки ворот, очевидно дожидаясь своей очереди на отбор. С такого расстояния невозможно было сказать, кто из них Рон.
Он бросил взгляд за окно. Кто бы ни стоял сейчас в воротах, делал он это очень плохо. Кэйти Белл пробила дважды за несколько секунд. От всего сердца надеясь, что этим Вратарем не был Рон, Гарри опустил глаза на пергамент, сияющий его кровью.
Он глядел в окно всякий раз, когда не рисковал быть замеченным, слыша скрип пера Умбридж или шум выдвигающегося ящика стола. Третий кандидат был неплох, четвертый — ужасен, пятый — на удивление удачно увернулся от биты, но пропустил легкую подачу. Небо быстро темнело, и Гарри сомневался, что сможет увидеть игру шестого и седьмого человека.
Пергамент был весь забрызган кровью, стекающей с горящей болью тыльной стороны его ладони. Когда Гарри снова посмотрел в окно, уже опустилась ночь, и Квидитчного поля больше не было видно.
— Давай посмотрим, получилось ли послание, — спустя полтора часа произнесла Умбридж.
Она подошла к Гарри, и в тот момент, как она прикоснулась к нему своими короткими окольцованными пальцами, вспышка острой боли пронзила Гарри, но не тыльную сторону ладони, а шрам на лбу. В желудке разлилась странная пустота.
Он выдернул руку из ее хватки, вскочил на ночи и уставился на Умбридж. Она смотрела на него, растянув в улыбке широкий, вялый рот.
— Это больно, не правда ли? — мягко поинтересовалась она.
Он не ответил. Его сердце забилось чаще и сильнее. Она говорила о его руке или о том, что он почувствовал боль во лбу?
— Ну, думаю, что добилась своей цели, мистер Поттер. Можете идти.
Он схватил сумку и как можно быстрее покинул кабинет.
Успокойся, уговаривал он себя, взбегая по лестнице. Успокойся, вовсе не обязательно, что это означает то, что ты думаешь, это могло бы означать…
— Мимбулус Мимблетония! — задыхаясь, бросил он Толстой Тете, и она отъехала в сторону.
Его приветствовал радостный рев. Светясь от счастья, к нему бросился Рон, щедро расплескивая усладэль из своего кубка.
— Гарри, я сделал это! Я в команде, я Вратарь!
— Что? О… чудесно! — стараясь улыбаться как можно естественнее, ответил Гарри, но его сердце все еще бешено билось, а рука пульсировала и кровоточила.
— Держи усладэль, — Рон впихнул ему бутылку. — Не могу поверить… а куда делась Гермиона?
— Она там, — ответил, потягивая усладэль, Фрэд и указал на кресло возле камина.
В кресле у огня дремала Гермиона, в ее ослабевшей руке опасно покачивалась бутылка усладэля.
— Ну, она вроде обрадовалась, когда я сказал ей, — смущенно произнес Рон.
— Дай ей поспать, — торопливо сказал Джордж.
Вокруг него Гарри заметил стайку первогодок, со всеми признаками носового кровотечения.
— Пойдем, Рон, примеришь старую мантию Оливера, посмотрим, впору ли она тебе, — позвала Кэйти
