Гарри отпустил Невилла. Тот, все еще глотая ртом воздух, впился в него тяжелым взглядом.
— Извини, я должен был остановить тебя, — задыхаясь от борьбы, объяснил Гарри, поднимая свою сумку. — Краббе с Гойлом просто разорвали бы тебя на части.
Невилл схватил свою сумку и, ни слова не говоря, ушел в класс.
— Из-за чего, во имя Мерлина, — медленно произнес Рон, следуя за Невиллом. — Из-за чего все это было?
Гарри не ответил. Он знал, почему разговоры о людях, попавших с клинику святого Манго с диагнозом магического повреждения рассудка, так огорчали Невилла, но поклялся Думбльдору никому не открывать этой тайны. Даже Невилл не знал о его осведомленности в этом вопросе.
Гарри, Рон и Гермиона, заняв свои обычные места в самом конце класса, достали из сумок свои пергаменты, перья и учебники «Тысяча волшебных трав и грибков». Студенты вовсю шептались о странной вспышке Невилла, но стоило Снэйпу с гулким стуком захлопнуть дверь подземелья, в классе мгновенно воцарилась тишина.
— Обратите внимание, — насмешливо произнес Снэйп. — Сегодня у нас гость.
Он указал в самый темный угол подземелья, где с открытым на коленях блокнотом уже расположилась Умбридж. Гарри, выразительно подняв брови, покосился на Рона с Гермионой. Снэйп и Умбридж двое самых ненавистных учителей. Даже трудно было решить, кто бы победил в схватке за звание наиболее ненавистного.
— Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющей Микстурой. Вы найдете свои смеси там, где оставили их неделю назад, и если они были сделаны правильно, то за это время должны были уже хорошо настояться. Инструкции, — он взмахнул палочкой. — На доске. Продолжайте.
Первые полчаса Умбридж провела в своем темном углу, делая пометки в блокноте. Гарри изо всех сил прислушиваясь к вопросам, что она задавала Снэйпу, совершенно перестал обращать внимание на то, что кладет в свое зелье.
— Кровь саламандры, Гарри, а не гранатовый сок! — застонала Гермиона, схватив его за руку, чтобы он и в третий раз не добавил совсем неподходящий компонент в свою настойку.
— Ага, точно, — рассеянно согласился Гарри, закрывая бутылку и косясь в угол.
Умбридж поднялась.
— Ха, — мягко усмехнулась она и направилась между партами к Снэйпу, склонившемуся над котлом Дина Томаса. — Ну что ж, для своего уровня класс кажется довольно продвинутым, — сообщила она спине Снэйпа. — Хотя я сомневаюсь, что их стоит учить изготовлению Укрепляющей Микстуры. Думаю, Министерство предпочло бы исключить это из программы.
Снэйп медленно выпрямился и развернулся к ней лицом.
— Ну что ж… долго Вы преподаете в Хогвардсе? — ее перо выжидающе нависло над блокнотом.
— Уже четырнадцать лет, — лицо Снэйпа приобрело совершенно необъяснимое выражение.
Гарри, внимательно изучавший его поведение, капнул несколько капель раствора в свое зелье — оно угрожающе зашипело и сменило цвет с бирюзового на оранжевый.
— Первоначально, вы претендовали на должность преподавателя Защиты от Темных Сил, не так ли? — спросила Умбридж.
— Да, — тихо ответил Снэйп.
— Но Вам не повезло?
Снэйп скривил губы.
— Видимо так.
Умбридж что-то быстро нацарапала в блокноте.
— И Вы постоянно просили об этой должность с тех самых пор, как пришли сюда преподавать?
— Да, — еще тише ответил Снэйп, раздраженно шевеля губами.
— Есть ли у Вас мысли, почему Думбльдор регулярно Вам отказывает?
— Советую спросить об этом у него самого, — резко посоветовал Снэйп.
— О да, я спрошу, — сладко улыбаясь, пообещала Умбридж.
— Полагаю, для Вас это существенно? — черные глаза Снэйпа подозрительно сузились.
— О да, — ответила Умридж. — Да, Министерству необходимо всестороннее понимание всей учительской ….эээ…. подноготной.
Она направилась к Панси Паркинсон расспрашивать ее о занятиях. Снэйп оглянулся на Гарри, и их взгляды всего на секунду встретились. Гарри торопливо опустил глаза на свое предательски затвердевшее и ужасно воняющее жженой резиной зелье.
— Вы снова остались без отметки, Поттер, — со злостью произнес Снэйп, взмахом палочки осушив котел Гарри. — Вы напишите мне эссе о правильном составе этого зелья, а так же о том, как и что Вы сделали не правильно. И чтобы было готово к следующему уроку, понятно?
— Да, — еле сдерживая ярость, ответил Гарри.
Снэйп уже задал им домашнюю работу, мало того, сегодня вечером должна быть Квидитчная тренировка, а значит, еще одно эссе грозит как минимум парой бессонных ночей. Казалось невероятным, что еще утром Гарри чувствовал себя счастливым. Все, чего в данный момент он горячо желал так это то, чтобы этот день поскорее закончился.
— Пожалуй, я свалю с Прорицания, — угрюмо сообщил друзьям Гарри после ланча во внутреннем дворике, где ветер неистово трепал полы их мантий и края шляп.
— Ты не должен прогуливать Прорицание, — отчитала его Гермиона.
— Да кто бы говорил, ты же сама бросила Прорицание и ненавидишь Трелоуни! — возмутился Рон.
— Я не ненавижу ее, — высокомерно заявила Гермиона. — Просто считаю ее ужасным преподавателем и самой настоящей мошенницей. Но Гарри уже пропустил Историю Магии, так что ему не стоит прогуливать сегодня что-нибудь еще!
Это было абсолютной правдой, а с такими вещами не шутят, поэтому уже полчаса спустя, злясь абсолютно на все человечество, Гарри сидел в жарком, удушливом классе Прорицаний. Профессор Трелоуни вновь раздала всем по экземпляру «Сновидческого Оракула». Гарри, разумеется, думал, что провел бы время с большей пользой, делая штрафное эссе для Снэйпа, чем пытаясь разгадать смысл чьих-то выдуманных снов.
Однако оказалось, что ни он один сегодня не в духе. Профессор Трелоуни, поджав губы, швырнула «Сновидческий Оракул» на стол Гарри и Рона и удалилась; следующий экземпляр «Оракула» полетел в Дина и Симуса, чуть не задев того по голове; последнюю книгу она с такой силой ткнула в грудь Невилла, что бедняга свалился со своего пуфика.
— Ну, давайте, работайте! — истерично взвизгнула Трелоуни. — Вы же знаете, что делать! Или я такой некачественный преподаватель, что даже не научила вас открывать книгу?!
Студенты в недоумении уставились сначала на нее, а затем и друг на друга. Но Гарри, кажется, уже понял, в чем дело. Профессор Трелоуни, чуть не плача, метнулась к учительскому столу, а Гарри, наклонившись к Рону, проворчал:
— Думаю, она получила результаты инспектирования.
— Профессор? — тихо позвала Парвати Патил (они с Лавандой Браун души не чаяли в Трелоуни). — Профессор, что-то…эээ… не так?
— Не так! — дрожащим голосом воскликнула Трелоуни. — Конечно же, нет! Меня оскорбили… все эти грязные инсинуации…необоснованные обвинения в мой адрес…но нет, все в порядке, все так, как надо!
Судорожно втянув губами воздух, она уставилась в пустоту, из-под очков полились слезы обиды.
— Я уже не говорю, — у нее перехватило дыхание. — О шестнадцати годах преданной службы… этого просто не заметили…но я не оскорбилась, нет, ну что вы!
— Но профессор, кто Вас оскорбил? — робко поинтересовалась Парвати.
— Учреждение! — голос Трелоуни театрально дрогнул. — Их зрение слишком приземленное, чтобы видеть то, что Вижу я, и знать то, что я Знаю… конечно же, нас, провидцев, всегда боялись, всегда преследовали… Это, увы… наша судьба…
Она всхлипывала, прикладывая кончик шали к мокрым от слез щекам, потом извлекла из рукава маленький носовой платочек с вышивкой и громко, совсем, как Дрюзг высморкалась.
