Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)

вытянутся? Гарри вспомнил, как некогда из затылка профессора Квиррелла выдавилось змеиное лицо Волдеморта, и провел рукой по собственному затылку, ужасаясь тому, каково это — когда из твоего черепа наружу рвется Волдеморт.

Гарри стало гадко и противно от самого себя, словно он был разносчиком смертельного вируса и не достоин ехать в метро из клиники вместе с чистыми невинными людьми, души и тела которых свободны от болезни под названием «Волдеморт»… теперь он знал, что не просто видел змею, он был ею…

И тут его потрясла кошмарная мысль, из глубин памяти наружу всплыло воспоминание, от которого внутри все свилось тугими змеиными кольцами.

«А что ему нужно такое, помимо сторонников?»

«То, что он может получить только хитростью… В некотором роде — оружие. Которого в прошлый раз у него не было».

Это оружие — я сам, понял Гарри, и словно в венах его запульсировал яд, холодя кровь, покрывая липкой испариной, бросая в дрожь в такт вагону метро, несущемуся во тьму тоннелей. Именно меня пытается использовать Волдеморт, вот почему, где бы я ни был, меня окружают охранники, не меня нужно защищать, а окружающих, но только это не помогло, в Хогвартсе постояннно следить за мной нельзя… я в самом деле вчера ночью набросился на мистера Уизли, это был я. Меня заставил сделать это Волдеморт, он и прямо сейчас может быть внутри меня, может подслушивать мои мысли…

— Гарри, милый, с тобой все в порядке? — шепотом спросила миссис Уизли, для этого перегнувшись через Джинни, потому что поезд с грохотом несся по темным перегонам. — Ты неважно выглядишь. Тебе нехорошо?

Все посмотрели на него. Гарри ожесточенно замотал головой и уставился на рекламу страхования жилья.

— Гарри, милый, ты уверен, что все в порядке? — взволнованно повторила вопрос миссис Уизли, когда они уже шли мимо запущенного островка травы в центре Гриммолд-плейс. — Ты такой бледный… Ты сегодня утром поспал, точно? Сейчас же пойдешь наверх спать и перед ужином пару часов вздремнешь, ладно?

Гарри кивнул: что и требовалось, вот и готово оправдание, чтобы ни с кем не разговаривать, поэтому, как только миссис Уизли открыла дверь, он тут же направился мимо подставки для зонтиков в виде ноги тролля, вверх по лестнице, прямо в их с Роном спальню.

Там он принялся шагать туда-сюда, мимо двух кроватей и пустой картинной рамы Финеаса Нигеллуса, раздираемый сомнениями и как никогда ужасными догадками.

Как он стал змеей? Может быть он анимаг… нет, не может быть, он бы знал об этом… может быть Волдеморт — анимаг… «Да, — решил Гарри, — это больше похоже на правду, тот, конечно, мог бы превратиться в змею… и когда он завладевает мной, тогда мы трансформируемся… но это не объясняет, как я за несколько минут добрался до Лондона и вернулся в кровать… но если Волдеморт самый могущественный в мире маг после Дамблдора, то, должно быть, так перемещать людей для него не проблема».

Потом ему внезапно пришла в голову жуткая мысль: «Но это безумие — если Волдеморт может завладеть мной, то я в любой момент могу проложить ему дорожку в Штаб Ордена Феникса! Он узнает, кто в Ордене и где Сириус… а я слышал столько всего, чего не должен был, все то, что Сириус рассказывал мне в первую ночь здесь…»

Выход только один — нужно сейчас же покинуть Гриммолд-плейс. Он проведет Рождество в Хогвартсе, в одиночестве, во всяком случае, на каникулах все остальные будут в безопасности… но нет, этого делать нельзя, в Хогвартсе полно людей, которым тоже, в случае чего, угрожают раны или увечья. Что если следующим станет Шеймас, или Дин, или Невилл? Гарри застыл на месте и уставился на пустую картинную раму Финеаса Ниггелуса. Сердце налилось свинцовой тяжестью. Никакой альтернативы нет: чтобы окончательно порвать со всеми прочими магами — перед ним одна дорога, на Прайвет-Драйв.

Ладно, если придется поступить так, подумал Гарри, то какой смысл тут разгуливать. Изо всех сил стараясь не представлять, как отреагируют Дарсли, когда он объявится у них на полгода раньше срока, Гарри шагнул к сундуку, захлопнул крышку, запер и машинально огляделся в поисках Хедвиги, а потом вспомнил, что она в Хогвартсе — тем лучше, не придется нести еще и ее клетку — затем взялся за сундук, потащил его и на полпути к двери услышал коварный голос:

— Убегаешь, да?

Гарри оглянулся. На холсте своего портрета объявился Финеас Нигеллус и, насмешливо глядя на Гарри, облокотился о картинную раму.

— Нет, не убегаю, — отрезал Гарри и подтащил сундук еще на пару шагов вперед.

— А мне-то казалось, — продолжил Финеас Нигеллус, поглаживая острую бородку, — что гриффиндорец должен быть смелым! Но, судя по всему, в Слизерине ты бы чувствовал себя как дома. Мы, слизеринцы — тоже смелые, но не глупые. Вот будь у нас выбор, и мы первым делом станем спасать собственную шкуру.

— Я спасаю не свою шкуру, — бросил Гарри и по изъеденному молью, скомканному ковру подтащил сундук к самой двери.

— О, я вижу, — съязвил Финеас Нигеллус, по-прежнему оглаживая бородку, — это не малодушное бегство, нет, ты человек благородный…

Гарри никак не отреагировал. Его рука уже легла на дверную ручку, когда Финеас Нигеллус лениво процедил:

— У меня для тебя послание от Альбуса Дамблдора.

Гарри немного повернулся.

— Какое послание?

— «Оставайся на месте».

— Я и не двигаюсь! — воскликнул Гарри, все еще держась за дверную ручку. — Так что за послание?

— Я только что тебе его передал, болван, — вкрадчиво пояснил Финеас Нигеллус. — Дамблдор сказал: «Оставайся на месте».

— Зачем? — раздраженно спросил Гарри, отпуская сундук. — Зачем ему нужно, чтобы я остался? Что еще он сказал?

— Больше ничего, — Финеас Нигеллус повел тонкой черной бровью, словно сочтя Гарри наглецом.

Гарри взвился, словно змея из высокой травы. Он измучился, он был совершенно сбит с толку, за последние двенадцать часов он испытывал ужас, облегчение и снова ужас, а Дамблдор по-прежнему не хочет с ним разговаривать!

— Вот так вот, да? — воскликнул он. — «Оставайся на месте»? Когда на меня дементоры напали, мне тоже ничего, кроме этого, не говорили! Просто замри, Гарричка, пока взрослые все уладят! Мы не собираемся утруждать себя какими-то объяснениями, потому что твои убогие мозги с ними все равно не справятся!

— Да будет тебе известно, — принялся перекрикивать Гарри Финеас Нигеллус: — вот за что я терпеть не мог преподавание! Юнцы так чертовски уверены в своей вечной правоте! Тебе не приходило в голову, мой жалкий, кичливый зазнайка, что есть веские причины тому, что Директор школы «Хогвартс» не посвящает тебя во все мельчайшие подробности своих планов? Ты никогда не задумывался перед тем, как встать в позу, что следование указаниям Дамблдора тебе никогда не причиняло никакого вреда? Нет! Нет, как и все юнцы, ты абсолютно уверен, что мозги и чувства есть только