– Мне тоже пора идти, – сказала Эльфейм и поцеловала Бригид в щеку. – Не волнуйся ни о чем. Мы с мамой позаботимся о погребальном костре. Отдыхай. Я скоро вернусь и загляну к тебе.
Веки кентаврийки начали тяжелеть, когда она заметила рядом с собой Кухулина.
– Я не собираюсь уходить, – сказал он.
– Хорошо. – Ее глаза закрывались, но она заставила себя открыть их.
– Что? – спросил воин, убирая волосы с лица охотницы.
– Я боюсь спать. Вдруг часть ее души придет ко мне во сне, как твоя?
Кухулин понял, что она говорила об изуродованной душе своей матери, уселся на перину так, чтобы голова Бригид легла ему на грудь, и сказал:
– Этого не произойдет. Я не позволю.
– Но как ты сумеешь остановить ее? – поинтересовалась кентаврийка, борясь с сонным снадобьем.
– Я бывал в твоих снах. Отправлюсь туда снова и удостоверюсь, что тебе никто не мешает. – Он поцеловал ее в макушку. – Спи, моя красавица охотница. Я буду стеречь твой покой.
Не в силах больше сопротивляться, она провалилась в глубокий сон.
35
Когда Бригид снова открыла глаза, было темно. Комнату освещал лишь догорающий огонь в очаге. Несколько минут она не двигалась, лишь вспоминала.
Ее мать погибла, сестра умерла, брат собирался начать кровавую войну, чтобы отомстить.
Она осторожно стала мысленно перебирать то, что помнила.
«Смерть матери заставила меня почувствовать облегчение, которое тут же сменилось приступом вины. – Бригид остановила себя. – Нет причин так думать. Майрерад Дианна была не только моей матерью, но и подлой кентаврийкой, которая умело манипулировала всеми вокруг. Сила развратила ее. В результате она стала неправильно использовать дары Эпоны, включая даже собственных детей, которые были нужны ей только для этого. Мир станет светлее без темного присутствия Майрерад. Я не буду скорбеть по этой особе, смерть которой принесла мне облегчение, а не горе».
Но уход Найэм означал для нее совсем другое. Охотница чувствовала тоску и огромную печаль. Все эти годы она понятия не имела об истинном характере сестры. В юности Бригид больше общалась с братом, но даже тогда, когда начались их разногласия, не стала уделять особого внимания младшей сестре, считая ее красивой пустышкой, не способной думать ни о чем, кроме собственной красоты, развлечений и роскоши. Найэм была права. Она одурачила всех, даже их могущественную мать. В результате оказалось, что у нее большое сердце и жертвенная душа. Бригид была уверена, что память о сестре не исчезнет. Сказители сложат баллады о ее мужестве и много лет будут петь их у костров клана Маккаллан. Бригид очень надеялась, что тоже сможет быть там и услышать их песни. Но решение брата могло сделать это невозможным.
От очага отделилась тень, и сердце Бригид бешено застучало.
«Это призрак? Неужели дух матери последовал за мной сюда, чтобы оставить еще одно сообщение, полное ненависти?»
Охотница уже собиралась отразить нападение пришельца из иного мира, когда тень превратилась в человека.
– Возьми выпей. Нара сказала, что ты захочешь пить, когда проснешься. – Кухулин вручил ей кубок с прохладной водой.
Она с облегчением взяла кубок и стала жадно пить. Руки кентаврийки слегка подрагивали от пережитого напряжения. Ку подбросил веток в огонь и пошел по комнате, зажигая свечи в канделябрах и тем самым изгоняя тени. Затем он взял со стола корзину с едой и вином, принес ее Бригид и присел рядом с ней на перину.
Охотница достала из корзины холодный сэндвич, состоящий из толстых ломтей сыра и хлеба, впилась в него зубами и принялась с наслаждением жевать.
– Я будто несколько дней не ела, – проговорила она с набитым ртом.
– Так и есть. – Воин улыбнулся и снял крошку с ее подбородка.
Бригид нахмурилась, сообразив, что тень на его лице – щетина, как минимум однодневная, и спросила:
– Как долго я спала?
– Сейчас рассвет второго дня начиная со смерти твоей сестры, – мягко ответил он. – Я волновался, что ты слишком крепко и долго спишь, но Нара уверила меня, что все в порядке. Ты проснешься, когда твой дух будет к этому готов.
– Ты был здесь все это время? – Она медленно подняла руку и коснулась его шершавого небритого лица.
– Я ведь сказал, что не оставлю тебя.
Воин не отводил от нее глаз. Он взял руку Бригид, немного наклонил голову и поцеловал ее ладонь.
– Кухулин... – неловко начала она, отнимая руку от его лица. – Между нами не может быть ничего, кроме дружбы.
– Разве? – медленно улыбнулся он, в бирюзовых глазах запрыгали искорки.
– Ты ведь знаешь, что после поисков души...
– Шаман и пациент становятся связаны друг с другом, – закончил за нее Ку. – Да, я знаю. Хотя обычно такая связь не больше чем уважение и понимание. – Он взял ее руку, снова поднес к губам, потом прижал ладонь кентаврийки к своему сердцу и продолжил: – Шаман и его пациент не желают друг друга. Или же это быстро проходит. – Воин чувствовал, как его сердце стучало в ее теплую ладонь. – Помнишь, когда мы пробудились, ты целовала меня, вдыхала мою душу обратно в тело?
Она кивнула, завороженная глубоким голосом и невозможно синим цветом глаз.
– Я сказал тебе, что разумом понимаю, что не должен желать тебя, но моя страсть отвергает логику. Ты ответила, что она уйдет. Этого не случилось, моя красавица. Как ты думаешь – почему?
– Не знаю, – прошептала Бригид.
– После страшной смерти твоей сестры ты попросила у меня прощения за то, что не можешь притворяться, будто я тебе не нужен. Это было в Большом зале.
– Я помню, – сказала она.
– Тогда ты была в шоке, оцепенела от горя и смятения. Теперь, когда мысли прояснились, я снова спрашиваю: я тебе все еще нужен?
«Это невозможно», – сказал ей разум.
Затем в памяти кентаврийки всплыл нежный голос Бренны: «Скажу самое важное, ради чего я пришла, но поклянись, что не будешь сразу ничего отвергать... Все, что покажется тебе невозможным».
– Да. Я знаю, что это невозможно, но ты мне нужен, – быстро произнесла Бригид, прежде чем ее остановили здравый смысл и логика.
– Это я и хотел услышать. Теперь мы должны лишь понять, как преодолеть невозможное.
– Только и всего? – хмыкнула Бригид со своим обычным сарказмом.
Он обаятельно улыбнулся и заметил:
– По-моему, мама считает, что это возможно. Она знает все, что важно. Тебе это хорошо известно.
– Мама? – Бригид тряхнула головой и потянулась к бурдюку. – Ты сказал о нас своей матери?
– Думаешь, не надо было? – Воин пожал плечами.
– Во имя Богини! Ты можешь хоть что-нибудь от нее скрыть?
Бригид почувствовала прилив смущения, когда вспомнила, как Этейн все время была рядом с ней, пока она искала душу Кухулина. Затем это ощущение сменилось радостью. Этейн, Избранная Эпоны и
