Она потянулась за медальоном. На мгновение Гарри показалось, что Вольдеморт не отдаст его, но затем медальон скользнул сквозь его пальцы и оказался на своей красной бархатной подушечке.
— Вот, мой дорогой Том, надеюсь, тебе понравилось!
Она посмотрела ему прямо в глаза, и впервые Гарри заметил, как сползла ее дурацкая улыбка.
— Все в порядке, дорогуша?
— О, да, — тихо ответил Вольдеморт. — Да, все нормально…
— Мне показалось… да нет, наверное, просто игра света… — Хефциба выглядела обеспокоенной, и Гарри решил, что она на мгновение тоже увидела огненный блеск в глазах Вольдеморта. — Возьми ее, Хоуки, унеси назад и запри. Обычными заклинаниями…
— Пора, Гарри, — тихо произнес Дамблдор, и как только эльфийка, покачиваясь, понесла шкатулки из комнаты, Дамблдор снова взял Гарри чуть выше локтя, они взмыли вверх сквозь забвение и вернулись в кабинет Дамблдора.
— Хефциба Смит умерла через два дня после этой маленькой сцены, — сказал Дамблдор, усаживаясь в кресло, и жестом предлагая Гарри сделать то же самое. — Министерство признало эльфийку Хоуки виновной в непредумышленном отравлении своей хозяйки какао.
— Чушь! — сердито возразил Гарри.
— Вижу, мы с тобой одного и того же мнения, — сказал Дамблдор. — Несомненно, в этой смерти и теми, что произошли в доме Реддлей очень много сходства. В обоих случаях обвинили кого-то другого, того, кто точно знал причину смерти.
— Хоуки созналась?
— Она вспомнила, как добавляла что-то в какао хозяйки, но на самом деле это оказалось не сахаром, а каким-то малоизвестным смертельным ядом, — ответил Дамблдор. — В итоге, все пришли к выводу, что она сделала это не специально, а в силу своей старости и рассеянности.
— Вольдеморт изменил ей память, точно так же, как он сделал со своим дядей Морфином!
— Да, я тоже так считаю, — подтвердил Дамблдор. — И так же, как и в случае с Морфином, Министерство с готовностью обвинило в этом Хоуки…
— …потому что она была домашним эльфом, — сказал Гарри. Он вдруг почувствовал симпатию к обществу ПОНОС, которое учредила Гермиона.
— Именно, — ответил Дамблдор. — Она была старая, сама призналась, что подмешала что-то к напитку, и никто в Министерстве не захотел возиться дальше с этим делом. Как и в случае с Морфином, когда я отыскал ее и извлек это воспоминание, она была уже одной ногой в могиле. Однако ее воспоминание не доказывает ничего, кроме того, что Вольдеморт знал о существовании кубка и медальона.
К тому моменту, как Хоуки осудили, родственники Хефцибы обнаружили пропажу двух из ее величайших драгоценностей. Чтобы убедиться в этом им потребовалось время: у нее было множество потайных мест, она очень ревностно охраняла свою коллекцию. Но прежде чем они полностью удостоверились в том, что и кубок и медальон пропали, ассистент, работавший в «Боргине и Берке», тот молодой человек, который так часто посещал Хефцибу и в котором она души не чаяла, уволился со своей должности и бесследно исчез. Работодатели понятия не имели о том, где он мог находиться. Его исчезновение было для них такой же неожиданностью, как и для остальных. И после этого очень долго никто ничего не видел и не слышал о Томе Реддле.
Теперь, — сказал Дамблдор, — если не возражаешь, Гарри, я хотел бы еще раз остановиться и обратить твое внимание на некоторые моменты в нашем рассказе. Вольдеморт совершил еще одно убийство. Не знаю, было ли оно первым с момента убийства Реддлей, но полагаю, что да. На этот раз, как ты сам видел, он убил не из-за мести, а ради наживы. Он захотел заполучить два легендарных трофея, которые ему показала несчастная, влюбленная в него до безумия старушка. Точно так же, как он грабил детей в приюте, так же, как украл кольцо своего дяди Морфина, так же и сейчас он скрылся с кубком и медальоном Хефцибы.
— Но, — нахмурился Гарри, — это же глупо… Рисковать всем, бросить работу, и все ради…
— Возможно, для тебя это и глупо, но не для Вольдеморта, — ответил Дамблдор. — Я надеюсь, Гарри, что со временем ты поймешь, какое значение для него имели эти предметы, однако, согласись, не трудно представить, что он считал медальон, по меньшей мере, принадлежащим ему по праву.
— Медальон ладно, — сказал Гарри, — но зачем ему было брать кубок?
— Он принадлежал еще одному основателю Хогвартса, — ответил Дамблдор. — Думаю, Вольдеморта все еще тянуло в школу, и он не мог просто пройти мимо предмета, так пропитанного историей Хогвартса. Полагаю, были и другие причины… надеюсь, со временем я смогу тебе их представить.
А теперь вернемся к самому последнему воспоминанию из тех, что я хотел тебе показать, по крайней мере, пока ты не добудешь воспоминание профессора Снобгорна. Десять лет отделяют это воспоминание от воспоминания Хоуки. Мы можем лишь догадываться о том, чем занимался лорд Вольдеморт в течение этого времени, — Гарри снова поднялся со стула, как только Дамблдор вылил последнее воспоминание в думоотвод.
— Чье это воспоминание? — спросил он.
— Мое, — ответил Дамблдор.
Гарри нырнул вслед за Дамблдором в движущуюся серебристую массу и приземлился в том же самом кабинете, который только что покинул. Фоукс мирно спал на своей жердочке, а за столом сидел Дамблдор. Выглядел он также, что и Дамблдор, стоявший рядом с Гарри, разве что обе руки у него были целы и невредимы, да, пожалуй, на лице было меньше морщин. Единственным различием между этим кабинетом и кабинетом того времени, из которого прибыл Гарри, было то, что сейчас шел снег: за окном в темноте летели голубоватые хлопья и оседали на наружном подоконнике.
Молодой Дамблдор, казалось, кого-то ждал. Действительно, мгновение спустя в дверь постучали, и он сказал: «Войдите».
У Гарри тут же перехватило дыхание. В комнату вошел Вольдеморт. Его лицо еще не было таким, как
