тогда, когда он появился перед Гарри из огромного каменного котла два года назад: черты лица не были змеиными, глаза еще не были ярко-красными, лицо еще не было похоже на маску, однако он уже не был тем красавцем Томом Реддлем. Лицо его было словно обожжено и смазано, оно было причудливо перекошено, будто вылеплено из воска, белки глаз налиты кровью, но зрачки еще не превратились в те узкие разрезы, какими запомнил их Гарри. На нем был длинный черный плащ, а его лицо было таким же бледным, как и снег, сверкавший на плечах.
Дамблдор за столом не выказал и малейших признаков удивления. По всей видимости, он ожидал этого визита.
— Добрый вечер, Том, — спокойно сказал Дамблдор. — Присаживайся.
— Спасибо, — ответил Вольдеморт и сел на стул, который жестом предложил ему Дамблдор — тот самый, по виду, стул, на котором всегда сидел Гарри. — Слышал, вы стали директором, — сказал он. Его голос был чуть выше и холоднее, чем раньше. — Достойный выбор.
— Я рад, что ты одобряешь, — улыбнулся Дамблдор. — Не желаешь выпить?
— С удовольствием, — согласился Вольдеморт. — Дорога была неблизкая.
Дамблдор поднялся со своего места и подошел к шкафу, в котором он хранил думоотвод, но который сейчас был заполнен бутылками. Передав Вольдеморту бокал вина и наполнив свой, он вернулся к креслу.
— Итак, Том… чему я обязан таким удовольствием?
Вольдеморт ответил лишь после того, как отпил немного вина.
— Меня больше не называют «Том», — сказал он. — Теперь я известен под именем…
— Я знаю, под каким именем ты известен, — вежливо улыбнулся Дамблдор. — Однако боюсь, что для меня ты навсегда останешься Томом Реддлем. Это одно из тех, что раздражает в старых учителях. Боюсь, им никогда не забыть того, что их воспитанники когда-то были маленькими детьми.
Он поднял свой бокал, словно собираясь выпить за Вольдеморта, чье лицо оставалось все таким же невыразительным. Тем не менее, Гарри почувствовал, что атмосфера в комнате как-то неуловимо изменилась: то, что Дамблдор отказался называть Вольдеморта его новым именем, означало, что он не позволит ему диктовать условия их встречи, и насколько мог судить Гарри, Вольдеморт именно так это и воспринял.
— Удивлен, что вы задержались здесь так надолго, — сказал Вольдеморт после короткой паузы. — Никогда не мог понять, почему такой волшебник, как вы не желает оставить школу.
— Ну, — не переставая улыбаться, сказал Дамблдор, — для такого волшебника, как я нет ничего важнее, чем передавать древние знания и помогать юным умам овладевать ими. Если мне не изменяет память, тебя когда-то тоже привлекало преподавание.
— И до сих пор привлекает, — сказал Вольдеморт. — Мне просто не понятно, почему вы, с кем постоянно советуется Министерство, кому дважды, насколько я знаю, предлагали пост министра…
— На самом деле уже трижды, — сказал Дамблдор. — Но работа в Министерстве меня никогда не привлекала. Полагаю, мы и в этом с тобой похожи.
Вольдеморт, не улыбаясь, склонил голову и отпил еще немного вина. Дамблдор не стал нарушать повисшую между ними тишину, любезно предоставив Вольдеморту возможность самому начать разговор.
— Я вернулся, — сказал Вольдеморт через некоторое время, — возможно, позже, чем ожидал профессор Диппет… но я все же вернулся, чтобы вновь повторить свою просьбу, которую он однажды отвергнул, сославшись на мой слишком юный возраст. Я пришел просить вас позволить мне вернуться в замок в качестве преподавателя. Полагаю, вы наверняка знаете, что после того, как я покинул школу, я много чего повидал и много чего сделал. Я мог бы показать и рассказать вашим ученикам такое, что они никогда не узнают ни от одного учителя.
Дамблдор некоторое время внимательно смотрел на Вольдеморта поверх своего бокала, прежде чем что-то сказать.
— Да, безусловно, я знаю, что ты много чего повидал и много чего сделал, после того, как покинул нас, — тихо сказал он. — Слухи о твоих деяниях дошли и до нашей старой школы, Том. Не хотелось бы верить и в половину из них.
Выражение лица Вольдеморта оставалось все таким же невозмутимым.
— Величие вызывает зависть, зависть разжигает злобу, злоба порождает ложь. Вы должны знать об этом, Дамблдор.
— Ты называешь величием то, чем ты занимался? — вежливо спросил Дамблдор.
— Разумеется, — ответил Вольдеморт, и его глаза, казалось, вспыхнули огнем. — Я много экспериментировал. Я раздвинул границы магии возможно даже дальше, чем их когда-либо раздвигали.
— Некоторых областей магии, — тихо поправил его Дамблдор. — Некоторых. В остальных ты до сих пор остаешься… уж извини меня… полным невеждой.
Впервые Вольдеморт улыбнулся. Натянутой злой ухмылкой… она пугала еще сильнее, чем его ярость.
— Старый довод, — спокойно сказал он. — Однако ничего, из того, что я повидал на свете, не подтверждает ваши известные заявления о том, что любовь гораздо сильнее моей области магии, Дамблдор.
— Возможно, ты смотрел не в тех местах, — предположил Дамблдор.
— Как бы то ни было, разве можно найти место лучше, чем Хогвартс для начала моих новых исследований? — спросил Вольдеморт. — Позвольте мне вернуться. Позвольте мне поделиться своими знаниями с вашими учениками. Я и мои способности — к вашим услугам. Можете мною полностью распоряжаться.
Дамблдор приподнял брови.
