— жалобно пел Снобгорн.
— И там хоронили, его вывернув шляпу,
Сломав его палочку, жаль…
— …ужасно, — прохрипел Хагрид, его большая косматая голова скатилась боком на руки, и он заснул, громко храпя.
— Извините, — икнул Снобгорн. — Мне и правда медведь на ухо наступил.
— Хагрид говорил не о вашем пении, — тихо сказал Гарри, — а о смерти моих мамы и папы.
— Ох, боже мой. Да, это было… было действительно ужасно. Ужасно…ужасно…
Он явно не знал, что еще сказать, и сосредоточился на том, чтобы снова наполнить их кружки.
— Я не… я полагаю, ты не помнишь, как это было, Гарри? — спросил он.
— Нет. Мне было всего год, когда они погибли, — сказал Гарри, глядя на пламя свечи, помигивающее от тяжелого дыхания Хагрида. — Но с тех пор я немало узнал о том, что произошло. Мой отец погиб первым. Вы знали об этом?
— Я… не знал, — ответил притихший Снобгорн.
— Да… Вольдеморт убил его и перешагнул через его тело к моей маме, — проговорил Гарри.
Снобгорн передернул плечами, но, казалось, был не в силах оторвать полный ужаса взгляд от лица Гарри.
— Он велел ей убираться с дороги, — безжалостно продолжал Гарри. — Он говорил мне, что ей не обязательно было умирать. Ему нужен был только я. Она могла убежать.
— О, ужас, — выдохнул Снобгорн. — Она могла… ей не нужно было… Это ужасно…
— Именно, — сказал Гарри, его голос был едва громче шепота. — Но она не двинулась с места. Отец уже умер, но она не хотела, чтобы и я тоже. Она умоляла Вольдеморта. Но он только смеялся…
— Довольно! — внезапно сказал Снобгорн, поднимая трясущуюся руку. — В самом деле, мальчик мой, не нужно больше… Я старый человек… не нужно мне слышать… Я не хочу слышать…
— Я забыл, — соврал Гарри, как подсказал ему Феликс Фелицис. — Она вам нравилась, так ведь?
— Нравилась? — спросил Снобгорн, и в его глазах вновь появились слезы. — Не представляю того, кто бы увидел ее и кому бы она не понравилась… очень смелая… очень веселая… То, что с ней случилось — так страшно…
— Но вы не хотите помочь ее сыну, — проговорил Гарри. — Она отдала мне свою жизнь, а вы не хотите отдать мне воспоминание.
Грохочущий храп Хагрида наполнял хижину. Гарри, не отрываясь, смотрел в полные слез глаза Снобгорна. Казалось, зельесоставитель был не в состоянии отвернуться.
— Не говори этого, — прошептал он. — Даже не проси… Разве что это может тебе помочь, разумеется… но я не вижу ни одной причины…
— Причины есть, — отчетливо произнес Гарри. — Дамблдору нужны сведения. Мне нужны сведения.
Он знал, что ничем не рискует: Феликс Фелицис подсказывал, что наутро Снобгорн ничего из этого не вспомнит.
Глядя прямо ему в глаза, Гарри слегка наклонился вперед.
— Я избранный. Я должен его убить. Мне нужно это воспоминание.
Снобгорн побледнел. Его гладкий лоб блестел от пота.
— Ты избранный?
— Конечно, — спокойно ответил Гарри.
— Но тогда… Мальчик мой… ты просишь об огромной услуге… по сути, ты просишь помочь тебе в твоей попытке уничтожить…
— Вы не хотите избавиться от волшебника, который убил Лили Эванс?
— Гарри, Гарри, разумеется, хочу. Только…
— Вы боитесь, он узнает, что вы мне помогли?
Снобгорн промолчал. Он выглядел напуганным.
— Профессор, будьте таким же смелым, как моя мать…
Снобгорн поднял пухлую руку и прижал дрожащие пальцы к губам. На короткий момент он стал похож на безобразно переросшего младенца
— Я не горжусь этим, — прошептал он сквозь пальцы. — Мне стыдно за то… за то, что содержит воспоминание…Думаю, что в тот день я очень сильно навредил…
— Все, что вы сделали, окупится тем, что вы отдадите мне воспоминание, — сказал Гарри. — Это будет очень смелый и благородный поступок.
Хагрид резко вздрогнул во сне и продолжил храпеть. Снобгорн и Гарри смотрели друг на друга поверх мерцающей свечи. Молчание тянулось долго, но Феликс Фелицис велел Гарри не прерывать его, а ждать.
Затем, очень медленно Снобгорн сунул руку в карман и вытащил волшебную палочку, засунул другую
