— А что до твоей поразительной способности знать неположенные вещи и тщательного угождения значимым людям — кстати, спасибо за ананасы, ты был прав, мои любимые, — несколько мальчиков снова прыснули, — я уверен, что лет через двадцать ты поднимешься до министра магии. А если и дальше будешь присылать мне ананасы, то за пятнадцать — у меня прекрасные связи в Министерстве.
Мальчики снова засмеялись, а Том Реддль лишь улыбнулся. Гарри заметил, что в их компании он совсем не старший, но все смотрели на него как на вожака.
— Не знаю, подойдет ли мне политика, сэр, — сказал он, когда смех утих. — Во-первых, у меня не то происхождение.
Пара мальчишек, сидевших около него, с ухмылкой переглянулись. Гарри был уверен, что они вспомнили какую-то им одним известную шутку относительно того, что они знали или подозревали о знаменитом предке их главаря.
— Ерунда, — живо отозвался Снобгорн. — С такими способностями, как у тебя, яснее ясного, что ты хорошей волшебной породы. Нет, Том, ты далеко пойдешь, в своих учениках я еще не ошибался.
Маленькие золотые часы на столе Снобгорна пробили у него за спиной одиннадцать, и он обернулся.
— Помилуйте, уже так поздно? Пора вам, мальчики, иначе у всех нас будут неприятности. Лестранж, сочинение к завтрашнему дню, или получишь наказание. Эйвери, то же самое.
Мальчики один за другим вышли из комнаты. Снобгорн воздвигся из кресла и отнес пустой бокал на стол. Услышав сзади какое-то движение, он оглянулся. Там все еще стоял Реддль.
— Не зевай, Том, ты же не хочешь, чтобы тебя поймали в коридоре в такое время, ты же староста.
— Сэр, я хотел у вас кое-что спросить.
— Спрашивай сколько угодно, мой мальчик, спрашивай…
— Сэр, мне интересно, знаете ли вы что-нибудь о… о хоркруксах?
Снобгорн уставился на него, рассеянно царапая толстыми пальцами ножку своего бокала.
— Работа по защите от темных сил?
Но Гарри видел, что Снобгорну были отлично известно: это не домашнее задание.
— Не совсем, сэр, — ответил Реддль. — Я читал и наткнулся на этот термин, я не совсем его понял.
— Нет… ну… нужно очень захотеть, чтобы найти в Хогвартсе книгу, в которой подробно описываются хоркруксы, Том, это ведь очень темное дело, очень темное, — сказал Снобгорн.
— Но вы, очевидно, все о них знаете, сэр? Я хочу сказать, такой волшебник, как вы… простите, то есть, конечно, если вы мне не можете рассказать… просто я знаю, что, если кто-то и может мне помочь, так это вы — вот я и подумал, что я…
Держится молодцом, подумал Гарри: нерешительность, небрежный тон, осторожно подольстился и нигде не переборщил. Он, Гарри, и сам слишком часто старался выманить информацию у людей, которые не хотели с ней расставаться, и не мог не почувствовать работу мастера. Он видел, что Реддлю очень и очень хотелось заполучить эти сведения. Возможно, тот репетировал эту сцену неделями.
— Ну, — произнес Снобгорн, не глядя на Реддля, но играя лентой на коробке с засахаренными ананасами, — ну, ничего страшного, если я дам тебе общее представление. Просто чтобы ты понял значение термина. Слово «хоркрукс» означает предмет, в котором кто-то спрятал часть своей души.
— Но я не совсем понимаю, как это делается, сэр, — сказал Реддль.
Он тщательно управлял своим голосом, но Гарри почувствовал в нем возбуждение.
— Ну, понимаешь, ты расщепляешь свою душу, — стал объяснять Снобгорн, — и часть ее прячешь в каком-нибудь предмете за пределами тела. И тогда, даже если тело человека подвергнется нападению или будет уничтожено, он не может умереть, поскольку часть его души остается невредимой на земле. Но, конечно, существование в такой форме…
Снобгорн поморщился, а Гарри вспомнились слова, услышанные им почти два года назад: «Меня вырвали из тела, я был меньше, чем дух, меньше, чем самый жалкий призрак… и все же я был жив».
— …немногим этого захочется, Том, очень немногим. Уж лучше смерть.
Но жажда Реддля узнать все была уже очевидна: на его лице была написана алчность, он уже не мог скрыть своего нетерпения.
— А как расщепить душу?
— Ну, — с тревогой ответил Снобгорн, — нужно понимать, что вообще душа должна быть целой и невредимой. Расщепление ее насильственно, противоестественно.
— Но как это сделать?
— Путем совершения зла — величайшего зла. Совершением убийства. Убийство раздирает душу. Волшебник, намеренный создать хоркрукс, использует этот вред в своих целях: он заключает оторванную часть…
— Заключает? Но как?…
— Существует заклинание, не спрашивай меня какое, я не знаю! — воскликнул Снобгорн, мотая головой, словно старый слон, которого замучили москиты. — Я что, похож на того, кто его применял — я похож на убийцу?
— Нет, сэр, конечно, нет, — быстро ответил Реддль. — Извините… Я не хотел вас обидеть…
— Нет-нет, я совсем не обиделся, — хрипло проговорил Снобгорн. — Любопытство в отношении таких вещей вполне естественно… Волшебников определенного масштаба всегда привлекал этот вид магии…
— Да, сэр, — сказал Реддль. — И все-таки мне до сих пор непонятно — просто из любопытства — я хочу
