Гарри полетел обратно прочь из огромных, как туннель, зрачков Грегоровича, и увидел его искажённое ужасом лицо.
— Кто был этот вор, Грегорович? — спросил ледяной голос.
— Я не знать, я никогда не знать, мальчик… нет… пожалуйста… ПОЖАЛУЙСТА!
Он продолжал кричать, затем была зелёная вспышка…
— Гарри!
Задыхаясь, он открыл глаза, во лбу пульсировала боль. Он потерял сознание, упал на палатку, сполз по брезенту и лежал на земле. Он посмотрел на Гермиону — её пышные волосы закрывали крошечный кусочек неба, который просматривался сквозь тёмные ветки над ними.
— Мне что-то приснилось, — забормотал он, быстро садясь и со старательно-невинным видом глядя на взбешённую Гермиону. — Извини, наверное, задремал.
— Я знаю, что это опять был твой шрам! У тебя всё по лицу видно! Ты опять читал мысли Во…
— Не называй это имя! — донёсся из глубины палатки сердитый голос Рона.
— Разумеется, — бросила Гермиона, — значит, Сам-Знаешь-Кого!
— Да я не нарочно! — начал оправдываться Гарри. — Это просто был сон! Гермиона, разве можно контролировать то, что снится?
— Вот если бы ты научился пользоваться Окклюменцией…
Но Гарри совсем не хотелось, чтобы его отчитывали, ему не терпелось обсудить то, что он только что увидел.
— Он нашёл Грегоровича, Гермиона, и я думаю, что он его убил, но перед этим он прочитал его мысли, и я увидел…
— Пожалуй, если ты устал и засыпаешь, я сама посижу на часах, — холодно отрезала Гермиона.
— Да я могу посидеть до конца смены!
— Нет уж, ты очевидно ужасно измотан. Иди и ложись.
Она с упрямым видом уселась у палатки. Гарри разозлился, но, желая избежать ссоры, нырнул внутрь.
Всё ещё бледный Рон выглянул с нижней койки. Гарри забрался на постель над ним, улёгся и уставился в брезентовый потолок. Через некоторое время Рон окликнул его так, чтобы Гермиона, сидевшая у порога, не могла его расслышать.
— Что делает Сам-Знаешь-Кто?
Гарри зажмурился, пытаясь вспомнить все детали, и зашептал в темноту.
— Он нашёл Грегоровича. Связал его и пытал.
— Как Грегорович мог сделать ему новую палочку, если он был связан?
— Не знаю… Странно, правда?
Гарри закрыл глаза, обдумывая увиденное и услышанное. Чем больше он вспоминал, тем меньше понимал… Вольдеморт ни слова не сказал о палочке Гарри, ничего о родственных сердцевинах, ничего о том, что Грегорович должен сделать ему новую и более мощную, чтобы победить палочку Гарри…
— Он чего-то хотел от Грегоровича, — сказал Гарри, всё ещё не открывая. — Он потребовал, чтобы тот отдал ему это, но Грегорович сказал, что у него это украли… а потом… потом…
Он вспомнил, как он, будучи Вольдемортом, ворвался через глаза Грегоровича в его воспоминания…
— Он прочёл мысли Грегоровича, и я увидел, что на подоконнике сидел какой-то парень, он кинул заклятием в Грегоровича и выпрыгнул наружу. Он украл это, украл нечто, за чем охотится Сам-Знаешь-Кто. И я… мне кажется, я его где-то видел… — Гарри хотелось ещё хоть раз увидеть лицо смеявшегося юноши. По словам Грегоровича, кража произошла много лет назад. Почему юный вор казался таким знакомым?
Палатка приглушала звуки леса, и Гарри слышал только дыхание Рона. Через некоторое время Рон прошептал:
— А ты не видел, что было в руках у вора?
— Нет… наверное, оно было очень маленьким.
— Гарри?
Рон заворочался в постели, и деревянные рейки заскрипели.
— Гарри, ты не думаешь, что Сам-Знаешь-Кто ищет ещё какой-нибудь предмет, чтобы превратить его в хоркрукс?
— Не знаю, — протянул Гарри. — Возможно. Но для него это может быть опасно — пытаться создать ещё один. Гермиона же говорила, что он уже и так довёл свою душу до крайнего предела.
— Ну да, но, может, он не знает об этом?
— Ага… может, — ответил Гарри.
Он был уверен, что Вольдеморт искал способ решить проблему с родственными сердцевинами, уверен, что Вольдеморт хотел, чтобы старый мастер палочек помог ему… а он убил его, причём, судя по всему, не задав ни единого вопроса про изготовление палочек.
Что же Вольдеморт пытался найти? Почему, имея Министерство Магии и весь колдовской мир у своих ног, он отправился так далеко, упорно выискивая следы предмета, который некогда принадлежал Грегоровичу и который был у того украден незнакомым похитителем?
Гарри всё вспоминал обрамлённое светлыми волосами, весёлое, бесшабашное лицо молодого человека, в радости которого, от того, что шалость удалась, было нечто от Фреда и Джорджа. Парень выпорхнул из окна, как птица, и Гарри уже где-то видел его раньше, но не мог сообразить, где…
Теперь, после смерти Грегоровича, весёлый вор был в опасности, и Гарри только о нём и думал, пока с нижней койки не донёсся храп Рона и его самого опять не сморило.
Глава пятнадцатая
Месть гоблина
На следующее утро, прежде чем проснулись его друзья, Гарри вылез из палатки, чтобы в окрестном лесу найти самое старое, самое сучковатое и самое живучее на вид дерево, какое только было. Найдя такое, он закопал рядом с ним глаз Грозного Глаза Грюма и отметил место, вырезав в коре с помощью палочки небольшой крест. Это было самое большее, что он мог сделать, но Гарри понимал, что Грозный Глаз скорее предпочёл бы это, чем торчать в двери Долорес Амбридж. После этого он вернулся к палатке, чтобы, дождавшись пробуждения друзей, обсудить с ними дальнейшие плены.
Гарри и Гермиона полагали, что не стоит оставаться слишком надолго на одном месте, и Рон согласился, с единственным условием, что в следующий раз их забросит куда-нибудь поближе к бутерброду с беконом. Поэтому пока Гермиона снимала чары, которые накладывала на место их стоянки, Гарри с Роном убрали с земли следы их пребывания. После этого они дизаппарировали в окрестности небольшого ярмарочного городка.
Как только они разбили палатку среди деревьев маленькой рощицы и в очередной раз оградили её защитными чарами, Гарри осмелился под покровом плаща-невидимки выйти в поисках какого-нибудь пропитания. Однако всё получилось не так, как было запланировано. Стоило ему только войти в город, как неестественный холод, опустившийся туман и внезапно потемневшее небо заставили его замереть на месте. 'Но ты же можешь создавать шикарного патронуса!' — в недоумении заявил Рон, когда Гарри вернулся в палатку с пустыми руками, запыхавшийся и твердя лишь одно слово: 'дементоры'.
— Не смог… создать, — тяжело дыша, сказал он, держась рукой за коловший бок. — Не получилось бы.
Гарри даже сделалось стыдно из-за того оцепенения и разочарования, с какими они смотрели на него. Это было как в ночном кошмаре — видеть, как из дымки выплывают дементоры и, чувствуя как парализующий холод, заполняет лёгкие и, слыша в ушах отдалённые крики, понимать, что он не в состоянии
