Гарри Поттер и Дары Смерти (перевод В. Сорокина)

муравейник.

— …я отлично понимаю, о чём вы говорите, Ваканда, но, боюсь, не смогу принять участие в…

Мистер Висли замолк — он заметил Гарри. Гарри было странно видеть, чтобы мистер Висли смотрел на него с такой неприязнью. Двери лифта закрылись, и они вчетвером поехали дальше вниз.

— О, привет, Рег, — сказал мистер Висли, оглянувшись на стук капель, продолжавших стекать с мантии Рона. — Разве не твою жену сегодня допрашивают? Ээ… что это с тобой? Почему ты такой мокрый?

— У Яксли в кабинете дождь, — ответил Рон. Он обращался к плечу мистера Висли; Гарри был уверен — Рон боится, что если они с отцом поглядят друг другу в глаза, отец его узнает. — Я не смог его остановить, и меня послали за Берни… Пилсвортом, или как-то так…

— Да, последнее время во многих кабинетах дождь, — сказал мистер Висли. — Ты не пробовал Обратную Метеочару? У Блетчли она сработала.

— Обратную Метеочару? — прошептал Рон. — Нет, не пробовал. Спасибо, па… в смысле, спасибо, Артур.

Дверь лифта открылась; старая ведьма с причёской-муравейником вышла, и Рон рванул мимо неё прочь с глаз. Гарри сунулся было за ним, но обнаружил, что ему перегородил дорогу Перси Висли, шагнувший в лифт, уткнувшись носом в какую-то бумагу.

Только когда двери лифта закрылись с лязгом, Перси сообразил, что он столкнулся нос к носу с отцом. Он поднял глаза, увидел мистера Висли, покраснел, как редиска, и покинул лифт в то же мгновение, как двери опять открылись. Гарри во второй раз попытался выйти, но теперь обнаружил, что путь ему преграждает рука мистера Висли.

— Минуточку, Ранкорн.

Двери опять закрылись, и, пока лифт лязгал, опускаясь на следующий этаж, мистер Висли сказал: — Я слышал, у вас есть материал на Дирка Крессвелла.

У Гарри сложилось вперчатление, что мистер Висли злится не только из-за столкновения с Перси. Он решил, что лучше всего прикинуться дураком.

— Простите? — сказал он.

— Не притворяйтесь, Ранкорн, — сказал мистер Висли свирепо. — Ведь это вы выследили волшебника, который подделал свою родословную, так?

— Я… ну и что же? — сказал Гарри.

— То, что Дирк Кроссвелл как волшебник превосходит тебя вдесятеро, — тихо сказал мистер Висли, пока лифт продолжал идти вниз. — И если он переживёт Азкабан, он с тобой расквитается, а ведь у него ещё и жена, и дети, и друзья…

— Артур, — перебил его Гарри, — ты знаешь, что ты под надзором?

— Это что, угроза? — громко спросил мистер Висли.

— Нет, — сказал Гарри, — это факт. Отслеживают каждое твоё движение…

Двери лифта открылись. Это был уже Атриум. Мистер Висли подарил Гарри презрительным взглядом и быстро вышел из лифта. Гарри остался, потрясённый. Он хотел бы оказаться с чьей-нибудь другой внешностью, а не Ранкорновой… Двери лифта закрылись с лязгом.

Гарри вытянул Плащ-невидимку и опять его надел. Ему придётся попытаться своими силами вызволить Эрмиону, пока Рон воюет с дождливым кабинетом. Когда двери открылись, он шагнул в освещённый факелами проход в камне, совершенно непохожий на обшитые деревянными панелями и устланные коврами коридоры наверху. Когда тарахтящий лифт ушёл, Гарри пробрала лёгкая дрожь: вдали перед ним была чёрная дверь, вход в Отдел Тайн.

Он пошёл вперёд; его целью была не эта чёрная дверь, но, как он помнил, проход налево, к лестнице, ведущей вниз, к помещениям суда. Пока он спускался, его мозг кипел от возможных вариантов действий: у него ещё оставалась парочка Петард Отведи-глаз, но, может, будет лучше просто постучаться, войти под видом Ранкорна, и попросить Мафальду на пару слов? Конечно, он не знал, достаточно ли важная птица Ранкорн для этого, и даже если у него всё получится, не сработает ли невозвращение Эрмионы спусковой кнопкой для обыска, прежде чем они покинут Министерство…

Погруженный в размышления, он не сразу отметил неестественный озноб, охвативший его, словно он вошёл в туман. Ему становилось холоднее и холоднее с каждым шагом; холод проникал прямо ему в горло и разрывал лёгкие. А потом он почувствовал, как подкрадывается отчаяние, безнадёжность… наполняет его, растёт в нём…

Дементоры.

Когда он дошёл до конца лестницы и повернул направо, то увидел ужасающую картину. Тёмный проход был полон высоких фигур в чёрных плащах с копюшонами, их лица скрыты, их неровное дыхание — единственный слышимый здесь звук. Оцепенелые магглорождёные, приведённые на допрос, сидели скорчившиеся и дрожащие на жёстких деревянных скамьях. Почти все прятали лица в ладонях, может быть, в бессознательной попытке укрыться от жадных ртов дементоров. Некоторых сопровождали родные, другие сидели в одиночестве. Дементоры скользили перед ними, туда и обратно, и холод, и безнадёжность, и отчаяние этого места наваливались на Гарри, как проклятие…

— Бей их, — сказал он себе, но он знал, что не может наколдовать Покровителя, чтобы немедленно себя не обнаружить. И он пошёл вперёд так беззвучно, как только мог, и с каждым его шагом оцепенение, казалось, наползало на его мозг, но он заставлял себя думать об Эрмионе и Роне, которые в нём нуждаются.

Двигаться среди нависающих чёрных фигур было ужасно: безглазые лица, скрытые под капюшонами, поворачивались ему вслед, и он был уверен, что они его чуют, чуют, может быть, присутствие человека, который ещё не потерял надежду, ещё сопротивляется…

И потом, резко и потрясающе посреди замёрзшего молчания, одна из дверей подземелья, налево по коридору, распахнулась настежь, и из неё понеслись отчаянные крики.

— Нет, нет, я полукровка, я полукровка, говорю вам! Мой отец был волшебником, был, проверьте, Арки Албертон, известный конструктор мётел, проверьте его, говорю вам… уберите руки, руки прочь…

— Последний раз вас предупреждаю, — произнёс мягкий голос Амбридж, так магически усиленный, что он перекрывал отчаянные вопли. — Если будете сопротивляться, к вам будет применён Поцелуй дементора.

Вопли прекратились, но подавленные всхлипы продолжали разноситься по коридору.

— Уведите его, — скзала Амбридж.

Два дементора появились в дверях судебного зала, их ободранные, как сгнившие, руки вцепились в плечи волшебника; тот был на грани обморока. Увлекая его, дементоры заскользили по коридору, и тянувшаяся за ними тьма скрыла их из глаз.

— Следующая — Мери Каттермол, — вызвала Амбридж.

Поднялась невысокая женщина; она дрожала с головы до ног. Её тёмные волосы были гладко зачёсаны и собраны в узел, на ней было длинное простое платье. В лице её не было ни кровинки. Гарри видел, как она затряслась, проходя мимо дементоров.

И бессознательно, без тени плана, потому что ему ненавистно было видеть, как она, одинокая, уходит в подземелье, он сделал это: проскользнул за ней в зал суда, как только дверь начала закрываться.

Это была не то помещение, в котором его однажды допрашивали из-за неправомерного использования магии. Эта комната была много меньше, хотя потолок был такой же высокий, из-за чего человек в ней чувствовал себя погребённым на дне глубокого колодца.

Тут тоже были дементоры, наполняли помещение своим холодом; словно безликие часовые, они стояли по углам, самым отдалённым от высокого, нарочито высокого, помоста. На нём, за перилами, сидела Амбридж; по одну сторону от неё сидел Яксли, а по другую — Эрмиона, не уступавшая бледностью миссис Каттермол. У основания помоста прогуливалась — туда-сюда, туда-сюда — серебристо-белая длинношерстая кошка, и Гарри понял, что она здесь для того, чтобы защитить следователей от наводимого дементорами отчаяния: это обвиняемые должны были его чувствовать, а не обвинители.

— Сядьте, — сказала Амбридж свои мягким, шёлковым голосом.

Спотыкаясь, миссис Каттермол подошла к одинокому креслу на полу, перед возвышенным помостом.