все бросит и спрячется там, где ничего не происходит, то есть в своей резиденции.
У этого человека был готов ответ на все и Тюльпан не стал больше возражать. Он поднялся и отдал честь.
- Очень хорошо, мне пора быть наверху, - сказал он и уже направился к двери, когда неожиданно услышал:
- Одну минуту. Я сказал, что должен был объяснить вам свое поведение. Я должен был сделать это по двум причинам: во-первых, я доверяю вам не военное поручение, а прошу вас оказать мне личную услугу. Поэтому вы имеете право знать - и теперь, когда вы знаете, вы можете отказаться выполнить мою просьбу.
- И вторая причина?
- Это то, чтобы вежливость не заставляла вас сказать, что вы выполните мою просьбу.
Он помолчал мгновение, свернул план города, взгляд его стал отсутствующим, словно он колебался и не знал, сказать ли, словно скромность и некоторая нерешительность мешали ему выложить все начистоту - несомненно такое случилось впервые - рассказать то, что, как неожиданно понял Тюльпан, было какой-то странной тайной. Какое-то время в тишине не было слышно ничего, кроме ударов шлюпок о борта 'Рейнджера' и невнятного бормотания людей, ожидавших приказов.
Голос Джона Поля Джонса был едва слышен, когда он сказал:
- Тюльпан, вы знаете, что я англичанин, не так ли? Если однажды, уже достаточно давно, я стал американцем то причиной этого была моя страсть к морю. Но в этой стране (его голос слегка усилился, на секунду вернулся старый гнев) мне не на что было надеяться: ни на чин, ни на командование, так как простолюдин никогда не командовал и никогда не будет командовать кораблями Ее Всемилостливейшего Величества! В Америке меня заметили. Там были нужны такие люди, как я. И знаете ли вы, мой друг, что было написано в двух резолюциях конгресса от 14 мая 1777 года? В первой: что флаг тринадцати соединенных Штатов будет состоять из тринадцати полос попеременно красного и белого цвета и тринадцати звезд на голубом поле. А во второй: что капитану Джону Полю Джонсу присваивается звание коммодора. Это звание обеспечивает мне старшинство над другими капитанами кораблей и в тот день, когда у нас будет свой флот, я получу титул адмирала. Да, я немалого добился, но в моей жизни существует страшный провал, Тюльпан: я не знаю, кто я такой. Я родился в Альбергленде в 1747 году, но никогда не знал никого из своей семьи. А потом я был отправлен к своему дяде, садовнику графа Селькирка. В те годы Селькирк часто приезжал охотиться в Альбергленд, мою деревню, и постепенно под влиянием разговоров слуг и разных сплетников о том, что они не находят в моей фигуре, моих чертах лица и моей интеллигентности ничего де ревенского и неотесанного... однажды я подумал, что я...
- Что вы сын графа Селькирка?
- Да.
- Это так важно для вас, мсье?
- А разве каждый из нас не стремится, иной раз с тревогой и сомнениями, узнать о своем происхождении? А вы сами, Тюльпан?
- Я?
- Вы, который в течение многих лет стремится установить свою личность! Который стремится выяснить тайну татуировки на своей ноге - таинственного знака, возможно свидетельствующего о вашем высоком происхождении и вполне возможно, что в действительности передо мной стоит не простой матрос Тюльпан - но кто? Сын короля, королевы, герцога?
Тюльпан слушал, раскрыв рот.
- Откуда вы знаете?
- От Эверетта Покса. Да, я знаю ваш секрет. И теперь вы знаете мой. Эта странная ситуация, состоящая в том, что мы оба не знаем точно, кто мы такие, и побудила меня выбрать вас - мне показалось, что вы не откажетесь, выясняя, кто вы такой, выяснить и мой секрет.
- Следовательно, в резиденции капитана порта? ...
- Там вы найдете или не найдете доказательство моего благородного происхождения.
- И этим доказательством, если я вас правильно понял, является человек.
- Капитан порта: сэр Перси-Перси.
* * *
За десять лет до этой ночи, которая должна была стать фатальной для его титула, сэр Перси-Перси, который ещё не был сэром, а просто коротко Перси, был письмоводителем у нотариуса графа Селькирка. В то время Селькирк на склоне своих дней сделал своим доверенным лицом своего старшего егеря и этот последний, как это и полагается доверенному лицу, каждый вечер записывал в 'Книгу Разума' все то, что в течение дня поверял ему граф. Незадолго до своей смерти этот человек, Джо Аберкромби, разыскал (Тюльпан никогда не узнал каким образом) Джона Поля Джонса, находившегося в то время на Ямайке и уже немало возвысившегося, и передал ему этот манускрипт, переплетенный в телячью кожу и содержавший тысячи фактов - от количества лисиц, убитых во время псовой охоты до свадьбы Бетси Белкони с Эфраимом Стоуном. Одна фраза, которая неотвязно крутилась в мозгу коммодора (который тогда ещё не был коммодором) ясно утверждала, что однажды утром 1773 года граф Селькирк сказал Джо Аберкромби, что рождение Вильяма Поля было его делом. А Вильям Поль было настоящим именем того, кто впоследствии стал Джоном Полем Джонсом. И Селькирк затем добавил: 'Если только я когда-нибудь найду этого ублюдка, сделаю что-нибудь для него, ведь я очень любил его мать.'
Вот здесь-то и появился письмоводитель Перси, который, как мы видели, был только что выброшен в окно решительной Вильгельминой.
Верный своему обещанию, лорд Селькирк завещал Вильяму Полю свой замок в Соммерсете и титул барона, которым он располагал в дополнение к другим благам и прерогативам. Письмоводитель Перси составил акт, который был подписан нотариусом Хатчинсоном, уже ничего не соображавшим, глухим и слепым от старости, а затем уничтожил его за крупную сумму, на глазах законных наследников старика, испустивших вздох облегчения. Как Джон Поль узнал все это? От самого старшего Селькирка однажды зимним вечером в кабачке Монреаля. Селькирк не знал с кем он разговаривает. С другой стороны он был настолько пьян и настолько любил рассказывать всякие небылицы и вздор, что мог очень просто и быстро выдумать любую историю. У Джона Поля Джонса не было никаких других оснований для догадок о своем происхождении кроме этой единственной фразы, существовавшей в 'Книге Разума' Джо Аберкромби, если бы старший Селькирк не рассказал, складываясь пополам от смеха, что письмоводитель, уничтожив акт, сохранил самую главную его часть и после этого шантажировал его братьев, сестер и его самого (несколько фунтов в месяц не были слишком большой тягостью, чтобы затевать из-за этого целое дело) угрозой, что он раскроет существование этой главной части завещания. Естественно все это могло быть просто выдумкой.
Тем не менее, дыма без огня не бывает, что-то здесь было неладно и так или иначе сэр Перси-Перси знал - или не знал - о существовании тайны, которой могло и не быть: о происхождении Джона Поля Джонса. Мы говорим: тайны, которой могло и не быть, так как поннимаем, что Джо Аберкромби, который в то время был уже достаточно стар, мог плохо расслышать лорда Селькирка, растерявшего уже почти все зубы и страшно шамкавшего, причем последний мог просто сказать вместо: 'Я - отец Вильяма Поля' что- нибудь вроде: 'Постели мне возле ямы в поле'.
Как бы то ни было Тюльпан спрятал ялик среди накренен ных корпусов судов, стоявших в порту (было время отлива) и выбрался на набережную Вильсхавена. Цель Тюльпана была проста: найти эту знаменитую главную часть завещания. Если же её не будет, то любым способом доставить сэра Перси-Перси на борт корабля.
- Мы заставим его заговорить, - сказал Джон Поль Джонс. - И если я ничего не получу, то, по крайней мере, буду все знать.
* * *
Как и предвидел коммодор, набережная была совершенно пустынна. Если здесь кто-то и был, то увидеть его было невозможно, так как стояла полная темнота. Казалось, если судить по начашейся и продолжавшейся в отдалении яростной стрельбе и красноватым отблескам на низких облаках, что план коммодора развивается как надо. Был слышен бой барабанов, свидетельствующий о том, что английские солдаты маршируют по своему обыкновению на врага куда их заманила уловка коммодора - выставив вперед
