— Я тоже хочу дочитать.
— Дочитаешь. Я к этим сначала от Дези поехал. Никого нет дома. Витька дверь не открывает.
— Анжелка приходила ко мне после того, как ты ушел.
— С Муром?
— У них там какие-то непонятки.
— Уже началось, так быстро?
— Я не про это, там у них мистика сплошная.
— Вот и я о том.
— Даниил, ты что — дельфийский оракул?
— Нет, я питерский мессия…
После этих слов Митька решил удалиться. Встал и эдак любезно:
— Спасибо, все было вкусно.
Я:
— На здоровье, деточка. — И к Полюшко: — Они ходили к Коле в «Исход» и там что-то такое увидели.
— У Коли все что хочешь можно увидеть.
— Ты там бывал?
— Я там раньше часто тусовался.
— Я тоже была там несколько раз, но кроме мерзости ничего никогда не видела.
— Мерзость мерзости рознь, зависит, как на это посмотреть.
— По мне как ни смотри, мерзость всегда остается мерзостью. Но, конечно, если под градусом, то не так болезненно.
— Тут не в градусах дело, а в угле зрения. Там под разным углом все, хотя это и есть градус, угол от градуса зависит, тут ты права. Кольку черти частенько под этим градусом в подземелье таскают, он потом всегда чувствует себя неважно, после этих экзерсисов.
— Ты видел чертей?
— Конечно, кто же их не видел?
— Я имею в виду тех, конкретных, Колькиных?
— А что, у него есть конкретные, прикрепленные только к нему?
— Ну тех, местных, которые там у него?
— Я их не спрашивал, конкретные они или как? Знаешь, еще обидятся, каждый черт себя конкретным считает. Так же, как и человек.
— А ты у них что-нибудь спрашивал?
— Я у них ничего не спрашивал. Что у чертей спрашивать, какой с них спрос?
— Ты говоришь, частенько видел это. Сколько раз?
— Ну… несколько раз.
— И что, прямо сами тащили его в подземелье? Или как?
— Когда прямо, когда криво.
— А ты в подземелье не спускался?
— Нет, мне туда никогда не хотелось, не мое место.
— Анжелка и Мураками туда полезли, страху натерпелись, синий свет какой-то видели.
— Вот я и беспокоюсь. Заведет он ее к чертям на кулички.
— Они сейчас туда как раз пошли, с топором, дверь ломать.
— Среди бела дня — это хорошо.
— Почему?
— Потому что ничего у них не получится.
— Днем дверь нельзя ломать? Или что у них не получится?
— Двери ломать вообще нельзя, но тут не в двери дело.
— А в чем?
— Вот он говорит: занимаюсь мистикой в философском плане… А сам с топором отправляется чертей ловить среди бела дня, ну не дурак?
— А как надо?
— Я теперь философией не занимаюсь, но тут и коню понятно, что так эти дела не делаются.
— Они не чертей пошли ловить, они свет пошли смотреть, там что-то со временем у них получилось, какие-то провалы.
— Провалы со временем — это к кому за консультацией надо было идти? К Витьку. Он у нас сидит, пуговицы считает. Он бы все им как по маслу разложил. Но они же как же — сами с усами. Единороги, туманы, черепа, стены, тени, Кафки, стражи, пляжи, камни, черви…
— Ты читал его романы?
— Читал, и что?
— Это ты свой текст ему в ответ, что ли, написал?
— Ничего я ему в ответ не писал. Я писал так, как это есть, и все.
— Откуда ты знаешь, как есть?
— Есть надо, что есть. Ты вот говорила, тебе сон об этом приснился, откуда ты это знаешь?
— Что значит — знаю? Я как раз ничего не знаю, я всю голову сломала, я понять ничего не могу, я консультироваться ездила к девчонкам из «Взгляда на Восток». Они мне про Бардо Табол рассказали. Целую лекцию прочитали на эту тему.
— Теперь ты в курсе?
— Ну, не то чтобы в курсе, но так… кое-какой свет забрезжил.
— Ты что, это наизусть знаешь?! А почему ты этим не занимаешься?
— Что значит — не занимаюсь? Я как раз этим и занимаюсь.
— Я не про то.
— Я лекции по философии в питерском универе много лет читал.
— И что?
— Хватало на бутылку пива. Смысла нет. Бутылку пива я и так могу получить.
— Мне Инесска тоже так сказала, типа это никому не нужно.
— Тебе вот нужно — ходишь, консультируешься.
— Я чисто в практическом плане, чтобы разобраться.
— А в каком еще плане это должно быть? Конечно, разобраться нужно… Ладно, давай рукопись, я Дези ее свезу.
— А мне?
— Я вернусь, чемодан здесь у тебя оставляю. Потом.
