Пред иконой стоишь со свечою...

отпуская меня в закат.

Картина Купреянова 'Учитель'

Христос и Иоанн

В той опустелой келье
облака рос туман,
крылья дверей запели,
пал пред Христом Иоанн.

Преображенный странник
переступил порог,
не различить в тумане —
брат ли, учитель, Бог...

В свете утреннем скудном
встал Открывающий путь,
Иоанновы кудри
перетекли на грудь,

переплетались с речью,
полнящей пустоту,
крыльями пали на плечи
Иоанновы руки — Христу,

застыли тенью нерезкой
над туманным плечом,
облаком стали, фреской,
вспыхнувшей под лучом.

'Иисус и самарянка' (рис. по гравюре Густава Доре)

Иисус и самарянка

«А кто будет пить воду, которую Я дам ему,

тот не будет жаждать вовек...»

Ин 4, 14

Если кротко воздух времен вдохнуть,
строка за строкой прольется.

Привидится: Бог присел отдохнуть
в самарийской земле, у колодца.

Увидится: вдоль горизонта, вдали,
облаков вечереющих проседь.

Бог присел близ участка земли,
Иаковом данной Иосифу.

Ласточка успеет крылом черкнуть
по уходящему в темноту своду.

Женщина не успеет почерпнуть
из Иаковлева колодца воду,

услышав глас Божий — «Пить мне дай...» —
Глас, очерченный вечной печалью.

Переполнится, через край,
сердца сосуд — Его речами.

Чаша самарянки

Голоса-тропы рябит изнанка,
узелки затянуты искусно,

каждый — помнит чашу самарянки
с родниковым словом Иисуса —