А, кровосос! — закричал кто-то из Ванов. — Что у него на спине? Что это за корзина? Краденое добро?
Постойте, не шумите, — сказал Лю. — Откуда ты едешь, путешественник?
Из Учана, — угрюмо отвечал Чжан Вэнь-чжи.
Вот как! А что у тебя за спиной?
Чжан Вэнь-чжи молчал. Кто-то ударил рукояткой копья в корзину. Раздался металлический звон.
У него там деньги!
Голову долой! Он утаил деньги!
Не беспокойтесь, почтенные, — сказал Чжан Вэнь-чжи, низко кланяясь всему взводу. — Я ведь многим из вас земляк… Я везу эти ценные вещи в 'небесную сокровищницу'. Ведь у нас теперь нет ничего своего, все общее…
С каких пор, любезный Чжан, ты стал нашим, — вежливо спросил Лю, — если еще на закате солнца ты прятался за спинами чертей в наместническом городе?
Я передумал, — объявил Чжан. — Я решил оставить маньчжурских чертей. Они все трусы, боятся даже фонарь зажечь. Я больше не владелец конторы, а деньги я несу в общую кассу..
Не верьте ему! Это разбойник! Бесчестный человек! Мы его знаем!..
Голову долой!
Ваны стали продвигаться к Чжану с явным намерением осуществить свою угрозу. Мечи сверкнули в свете костров.
— Остановитесь! — вдруг сказал каркающим голосом высокий человек в плаще.
Он выхватил у Дэна фонарь и при его свете развернул свиток с большой красной печатью.
Плащ его упал, и открылось лиио — сухое, желтое, неподвижное, с густыми нахмуренными бровями.
— Слушайте и повинуйтесь! — крикнул он. — Вот печать великого Небесного Царя!
Воины отступили. Имя Небесного Царя прозвучало для них, как гром.
— Расступитесь! — скомандовал человек в плаще.
И воины расступились.
Высокий человек взял за руку Чжан Вэнь-чжи и потащил его куда-то в сторону, во мрак. Воины долго смотрели ему вслед.
— Напрасно мы его пропустили, — сказал Ван Ян.
Я немного понимаю в письменных знаках, — проговорил Го, — это настоящий пропуск.
Да, печать подлинная, — подтвердил Лю.
Вдобавок у этого Чжана нет косы, Я заметил, — добавил Дэн.
Спрятать косу ничего не стоит, — сказал Ван Ян. — А кто этот второй?
Где-то я его встречал, — задумчиво отозвался Линь, — но не могу вспомнить… Это было давно.
Он из наших, — уверенно заявил Го. — Я видел его возле высокого паланкина Небесного Царя. Он, наверно, из ученых, которые пишут бумаги и изучают старинные книги о военном деле.
А что он делает здесь? И при чем тут бывший ростовшик Чжан?
Может быть, он обратил ростовщика в истинную веру? — предположил Го. — Если человек отказался от ложных богов, то он уже наш.
Ростовщик всегда остается ростовщиком, — хмуро сказал Дэн.
Неужели я видел это лицо во сне?.. — бормотал Линь.
Костры вдоль берега стали постепенно гаснуть. Только фонари караульных мелькали во мгле да речная вода тихо и равномерно плескалась у бортов джонок. Рассвет был близок.
На рассвете городская стена Учана взлетела на воздух. Взорвались мины, заложенные тайпинами еще ночью.
Грохот от взрыва был такой, что по реке побежали волны. И тотчас пронзительно запели рожки во всех подразделениях тайпинской армии.
А за городской стеной среди цинских солдат царила паника. Никто не ожидал взрыва. До тех пор тайпины не брали таких больших, укрепленных городов.
Солдаты бросали мечи и копья и тут же рубили себе косы. Ни одна пушка не выстрелила. Уже через несколько минут тайпины бежали по улицам наместнического города.
Ямынь[23]* наместника пылал. Сам наместник давно бежал из города, но Линь видел, как на площадь вытащили губернатора Шуан Фу и отрубили ему голову. Никто из жителей не прятался. Наоборот, вооруженные ремесленники, рабочие, слуги, даже купцы сражались рядом с тайпинами. Оружие звенело в переулках торгового квартала. Всюду реяли треугольные флажки со знаками Тайпин Тяньго.
— В дома не входить! — кричал Лю, размахивая пистолетом. — Грабителей будем казнить на месте!
К нему подошел бывший кузнец Чжоу Цзун-до и бросил к его ногам мешок с деньгами.
Серебро, — сказал он с отвращением.
Где взял?
В ямыне.
Линь все думал, что ему удастся обезоружить хотя бы одного солдата. Мальчика обучал искусству владеть копьем и мечом сам 'нападающий на врага' Чжоу Цзун-до, но еще ни разу не пришлось Линю применить свое умение на деле. Обычно ему поручали только конвоировать пленных или охранять лагерь. И здесь всё те же неудачи! Солдаты сдавались в плен, но не ему, Линю, а взрослым. Чжоу обезоружил шестерых, а Ван Ян зарубил офицера, который командовал пушкой. Но большую часть пленных привели сами жители Учана.
В глухом переулке, среди рыбачьих хижин, Линь увидел человека, который шагал, перепрыгивая через лужи и кучи рыбьей чешуи. На плече у него было ружье.
Ружье! Взять в плен стрелка и принести в лагерь кремневое ружье! Лучшего и представить себе было нельзя. Линь взял копье обеими руками наперевес и, настигнув незнакомца, закричал звонким детским голосом:
— На колени!
Стрелок не спеша повернулся к мальчику и широко улыбнулся.
— А, воин Небесного Царя! — сказал он. — Помоги мне, пожалуйста, отнести это ружье в лагерь. А вот и коробка с патронами. Я бывший аптекарь из этого города. Я взял ружье у маньчжурского черта. Уж как он кричал, когда я приставил кинжал к его горлу! Он ведь собирался переплыть через реку… Что с тобой? Почему у тебя такое грустное лицо?
Я думал… но это ничего… Если угодно, я покажу вам дорогу в лагерь…
Вот это хорошо! Я надеюсь, что меня примут в армию с этим ружьем. Как ты думаешь?
— Наверно, примут, — грустно сказалЛинь.
Перед Новым годом командир взвода Лю явился в мужское общежитие, где расположился его взвод, и сказал:
Мы выступаем через два дня.
На север?
Нет. На восток.
Это значит к Нанкину? — разочарованно спросил Дэн.
Указано свыше объявить воинам — 'на восток'. Куда — не указано.
— Значит, мы не пойдем на Пекин?
Лю ничего не ответил.
Может быть, это лучше, — успокоительно заметил Го. — На севере люди говорят на непонятном языке, а здесь, у великой реки, мы среди своих и враг нас не победит. Когда-нибудь доберемся и до Пекина..
'Когда-нибудь'! Может быть, 'никогда'! — сердито отозвался Дэн. — Маньчжурская лисица опомнится, соберет тысячи тысяч чертей, нападет на нас…
