впоследствии спасла эта идеология…
Убедившись, что люди целы и невредимы (доклад о готовности ПЛ к борьбе за живучесть от старпома уже прошел в считанные минуты), поворачиваюсь к командиру БЧ-5 В.Г.Мишину, который уже находился на своем штатном месте, и вижу, как с него начал литься уже не пот, а вода.
– Григорьич! Ты чего? Люди целы, невредимы, сейчас ты разгерметизируешь корму, начнешь интенсивно вентилировать отсек… – успокаивающе заговорил я.
– Не могу я интенсивно вентилировать! – выдавил он.
– Как?!
– А 429-ю помните? Замки – на вентиляцию, и ГЭМы – на ручное! (К-429 затонула в Авачинском заливе из-за ошибок управления)
– Ты что, и у нас это сделал!? Ладно, потом.. Отдраивай немедленно переборку между 4-м и 5-м! – командую я.
– А если их поубивает?
– Вот еще минута пройдет – и точно поубивает. 5-й, Володя! Сейчас открывай дверь по команде, но смотри, чтобы тебя она не хлопнула по голове! Остальным! Ловить Бирюкова, по возможности!
Что можно было сделать… Других мер безопасности не было.
'Механик' не зря пытался медлить. Накануне пришла телеграмма, как загубили матроса на одной из лодок при открытии переборочного люка при повышенном давлении.
Но все обошлось, время не упустили, Бирюков благополучно отдраил дверь (между 4- м и 5-м у нас была дверь, а не люк), были отдраены все люки между отсеками, в т.ч. и кормовой, выходной наверх, корма была разгерметизирована в считанные минуты.
Но температура в реакторном отсеке повышалась, и кроме как послать человека и переставить ГЭМы (гидроэлектроманипу- ляторы) с ручного режима на 'автомат' по вдувной и вытяжной вентиляции, другого выхода не было.
Сережа Нилов, лейтенант (впоследствии командир БЧ-5 новейшей ПЛ), молодой человек, пробегая весь отсек с тряпкой на голове и руках, только с третьего захода сумел выполнить эту простейшую операцию, щелкнуть переключателем с ручного на ДУ по магистрали вытяжной вентиляции (по вдувной – уже не мог).
Когда он прибыл в центральный пост, он был краснее самого вареного рака, и от него шли клубы пара – наверху была зима.
– Серега, молодчина! Целую, куда хочешь! – схватил я его за плечи, – как чувствуешь себя?
– Отлично!
– Доктор, обследовать каждый сантиметр кожи! Оказать медицинскую помощь, – командую начальнику медслужбы.
– Да нормально себя я чувствую, товарищ командир!
– Доктор, работай!
– Есть! – ответил начмед. К счастью, обошлось без сильных ожогов.
Я всегда с огромной благодарностью вспоминаю наших людей. Какие люди!
На борт к этому времени уже прибыл командир соединения, в прошлом командир ПЛ другого проекта.
– Александр Сергеевич, а что было бы, если все это случилось в море? – спросил он.
– Что было бы? – и, не отвечая ему, – Механик, так это мы с тобой так и плавали?!
Свирепо поворачиваюсь к командиру БЧ-5:
– Какие-то 'дятлы' на берегу, прикрывая свои задницы очередной бумажкой, шлют телеграммы, может, и правильные для других, но не для нас… А ты, старый, опытный, как попугай, для нашего 'автомата', необитаемых отсеков, исполняешь их?! Да я тебя!
– Товарищ командир! Чтобы я… еще раз послушал этих 'долбодятлов', да я! – и он, разорвав на себе разовую рубаху, начал махать огромными кулачищами и страшно ругаться…
– Стоп, 'мех'! А в море был бы 'песец', товарищ комдив! – повернулся я к командиру соединения.
И где-то в груди у меня похолодело. Быстро представил себе эту ситуацию в штормовом море. Не только кормовой люк – вся надстройка будет в воде, даже если мы и сдифферентуемся на нос, разгерметизацию кормы не осуществишь, и что будет дальше, лучше не думать… Хотя еще один, но совсем тяжелый вариант борьбы за живучесть в голове существовал, и даже в море.
Ну, а спектакль с 'мехом' в центральном посту, поскольку знали и понимали друг друга с полуслова, мы разыграли перед комдивом специально. Он это понял и смолчал.
Дело в том, что бездумное выполнение требований вышестоящих штабов уже бывало, в т.ч. и на нашем доблестном соединении. И мне хотелось наглядно показать, что бывает, когда работаешь 'без головы'.
Комдиву, доложив обстановку, предложил убыть к себе, что он и сделал, а сами мы около шести часов 'сбивали' температуру в отсеке, перевели уже вдувную вентиляцию на управление с пульта, послав еще раз в отсек человека. Приблизительно через 8 часов нормализовали обстановку и ушли в море. Это была победа.
Уникальность АПЛ пр.705 (705К) заключалась и в ГЭУ. О ней также можно говорить часами, но расскажу лишь основное.
Как известно, ЯЭУ была выполнена с ЖМТ 1-го контура. По сравнению с водо-водяным реактором (ВВР) она имела ряд значительных преимуществ.
Высокая температура кипения теплоносителя дала возможность снизить рабочее давление в 1-м контуре и значительно повысить температуру на выходе из реактора. Практически давление 1-го контура обуславливалось только перепадом на насосах (ЦНПК). Это повысило надежность ГЭУ, уменьшило толщину 1-го контура, а следовательно, значительно уменьшились вес и габариты всей установки.
Повышение температуры на выходе из реактора дало возможность получить высокие параметры пара и высокой термический КПД, а также уменьшить габариты парогенераторов. Меньшее давление 1-го контура по сравнению с давлением пара во 2-м предотвращало попадание впоследствии активного сплава в случае появления течи в парогенераторах. Этим самым облегчалась борьба за живучесть ПЛ при неблагоприятной радиационной обстановке.
Всякое у нас бывало, парогенераторы 'текли' и сплав 'выбрасывался' в отсек, но во 2-й контур ничего не попадало. Ну, а ввод в действие ГЭУ с ВВР просто несоизмерим (и вывод из действия тоже): мы 'заводились' в течение часа, а при хорошей отработке личного состава БЧ-5 – и того меньше, и не раз удивляли окружающих отходом от пирса.
Высшая точка мастерства экипажа – это когда ввел в действие ГЭУ, отдал швартовы, отошел от пирса и лег на курс выхода из базы, и все это – за один час. Фактически так было, правда, не у всех получалось, но было.
А в тактике действий это нужно для того, чтобы быстро рассредоточиться, вывести силы из-под удара. Поэтому в очередности выхода из базы наши лодки, как правило, были первыми. Наша АПЛ не нуждалась также в специальном переходе на повышенные параметры ГЭУ при увеличении скорости, как это было на лодках с ВВР.
Однажды, когда я на учениях был посредником на АПЛ с ВВР, ее командир обнаружил иностранную ПЛ в нашем районе, начал следить. А 'иностранец', поняв, что он обнаружен, увеличил ход до полного и пошел на отрыв.
– Михалыч! Давай 30, не уйдет! – азартно воскликнул я.
– Дам! Только через 20 минут, – угрюмо буркнул командир.
И я тоже развел руками, вспомнив про параметры… У нас, командиров – 'автоматчиков', уже выработалась другая командирская психология…
На наших 'автоматах' непростым был и ГАК. Энергетические дальности всех режимов, конечно, уступали таковым у последующих комплексов, но самих режимов было побольше – на других ПЛ некоторых из них нет до сих пор.
Может, не всегда хорошо эти дополнительные режимы работали, но при таких отличных специалистах-акустиках, как Олег Леонидович Давиденко, я 'горя не знал'. Мало того, что он
