Из всех троих вынужденное безделье он переносил легче всего. Ему досталось разгребать наследство алхимика, поэтому Хастин почти все время пропадал в примитивной лаборатории, изучая немногую сохранившуюся литературу. Придя в порт, упырицы продолжали собирать где только можно книги, правда, успехов по сравнению с монастырским периодом жизни им выпало намного меньше. Большинство людей продолжало винить магов в случившейся катастрофе и старательно уничтожало носители знаний, делая исключения разве что для священных текстов или совершенно безобидных детских книжек. Власти, однако, со своей стороны тоже озаботились сохранением знаний: в городском архиве нашлась неплохая подборка материалов. Чисто прикладного характера — восставшие не видели в ней проку. В самом деле, зачем упырице знать тонкости выращивания капусты?
Медея порывалась вернуться в привычный район и узнать, как идут дела у оставшихся без присмотра информаторов. Селеста удерживала ее:
— Не торопись. Прошло еще слишком мало времени.
— Но надо дать знать людям, что мы помним о них! Иначе рискуем потерять всех! Переедут на новые места — ищи их потом.
— Никуда они не денутся. И вообще следует изменить прежний порядок работы. Не дело, что мы вынуждены лично общаться с каждым агентом: это хлопотно и отнимает много времени.
— Зато снижает риск провала.
— С точностью до наоборот, — принялась разжевывать очевидные истины предводительница. — Достаточно раскрыть одного информатора — и выйдут на нас. Мне не нравится чувствовать себя под прицелом. Нужно ввести промежуточное звено между руководством, то есть нами, и исполнителями. Да и работа упростится.
Медея прищелкнула пальцами:
— Как у этих, у бандитов… Ну, ты рассказывала!
— Десятники и звеньевые.
— Точно!
— Пожалуй, назовем их как-нибудь иначе, во избежание ненужных ассоциаций, — усмехнулась Селеста. — Месяц понаблюдаем за оставшейся на свободе «старой гвардией», убедимся, что слежки нет, а потом начнем формировать новую сеть. Заодно подумаем, чем их занять. Сейчас они приходят, вываливают кучу сведений, и нам приходится из кучи мусора вылавливать полезные крохи. Лучше пусть деньги зарабатывают — себе и своим хозяевам!
— Это каким же образом?
— Еще не знаю. Но мысли есть.
Идеи действительно появились, только сейчас Селеста думала в основном о других событиях. Явлениях, точнее говоря. Ее волновали произошедшие с ней после ритуала изменения. Исчезла существовавшая раньше раздвоенность, перепады настроения и смена способов мышления перестали ее беспокоить. Вроде бы надо радоваться: ведь исчезла опасность получить в перспективе раздвоение личности или просто сойти с ума. Но как-то неловко. Раньше она точно знала, кто она такая: Андрей, пришелец из другого мира, случайно попавший в тело упырицы и ищущий способ вернуться домой. «Селеста» была просто маской, носимой для удобства общения, не более. Потом постепенно маска начала прирастать, словно обволакивая основное ядро. Мертвое тело не зависело от гормонов, условности человеческого общества и диктуемые им роли никак не влияли на сознание новосозданного существа. Однако память упорно сопротивлялась навязанному образу, поневоле провоцируя внутренний конфликт.
Сейчас раздвоенность исчезла.
Ощущая себя неким бесполым гомункулом, восставшая чувствовала определенное смущение и легкую грусть. Если бы она испытывала тягу к Медее или тому же Хастину, ей было бы проще определиться. Но упыри крайне редко ощущали плотское влечение. Да, Медея занималась сексом, уже в Талее иногда соблазняла мужчин, но не столько из любви к процессу, сколько из чувства самоутверждения. Ей нравилось соблазнять, понимать свою привлекательность, красоту женщина использовала как оружие. Сама постель, по сути, ей не нужна. Более того, к мужчинам она относится с опаской, памятуя о последних днях жизни.
Селеста связывала происшедшие изменения с недавним ритуалом и испытанными тогда ощущениями. Прикосновение демонов изменило ее сознание. Поневоле задумаешься: не оставил ли посланник Мрака чего-то еще? Других подарочков, которые проявят себя в непонятно какой момент. Поэтому она тщательно следила за собой, за своим поведением, выискивая нетипичные реакции и со страхом и надеждой не замечая появления странностей. Лучшим выходом из ситуации неопределенности стал бы разговор со специалистом, но оба известных ей жреца, способных дать совет, на роль исповедника не подходили. Карлон убьет ее без разговоров — Гарреш служит враждебной силе. Еще имелись дворцовые маги, но как до них добраться, Селеста представления не имела.
Оставались книги и самостоятельные эксперименты, при мысли о которых предводительницу пробивала дрожь. Нет, знать о породивших немертвых силах следует как можно больше, но действовать надо с предельной осторожностью и опираться хоть на какую-то базу. Иначе следующий ритуал может окончиться с намного худшими результатами: везение — штука непостоянная. Поэтому Селеста не видела иного выхода, кроме как ждать, копить информацию и надеяться, что со временем упырям представится удачная возможность получить нужные знания.
Рихард слушал рассказ слуги, постепенно наливаясь тугим горячим бешенством.
— Значит, благородный господин ублюдок приказывает мне — мне! — отвести своих людей от стадиона?
— Да, хозяин, — хмуро кивнул верный Борак. — Он говорит, что сам закончит очистку.
— Тварь! Он хочет погреть руки на моей добыче!
Рихард ругался минут пять, в ярости пиная все вокруг.
— Мы разнесли логово, перебили самых сильных чудовищ, а он придет сюда и захапает все даром?!
— Он офицер, хозяин…
— Сам знаю!
— Вчера Затика из шестой сотни казнили за неповиновение.
— Заткнись!
Рихард нуждался в деньгах. Очень нуждался. Очень. Подарки штабным покровителям обходились ой как недешево, правда, польза от них была нешуточная. Ему уже обещано теплое место капитана форта второй линии. Первая линия, получившая название «Яшмовой», целиком состояла из деревень и поселений, распределенных между верными вассалами герцога. Богатейшие владения и, что особенно важно, безопасные, поэтому приближенные Динира чуть не передрались за право получить кусок земли на расстоянии одного дня пути от города. После Охоты здесь не останется чудовищ, если не считать самого страшного — человека. Дальше располагались еще немногочисленные укрепления Нефритовой линии, которую планировали очистить от мутантов до конца года, чтобы после следующей зимы начать планомерное заселение опустевших земель. Эти земли ценились не слишком высоко — не известно, насколько успешными окажутся действия армии и удастся ли в ближайшее время здесь закрепиться. Однако владения давались большими кусками, и к каждому форту прикреплялась пара-другая деревенек. Фактически капитан форта наделялся огромными полномочиями, превращаясь в мелкого самовластного феодала. Причем власти заранее давали понять, что офицерская должность станет переходить по наследству, если, конечно, новоявленный барон не оплошает со службой.
При таком подходе не вызывало ничьего удивления распределение постов. Естественным образом Яшмовые земли заполучило ближайшее окружение герцога — те, кто изначально пережидал катастрофу во дворце. Графы Лаш, Молвлар, прочие фавориты, в чьей преданности Динир не сомневался. Нефритовая полоса досталась свите наиболее могущественных вассалов и выдвинувшихся офицеров — чем ближе к Талее, тем дороже ценились земли. То, что сюда сумел затесаться Рихард, лично он считал своим крупнейшим достижением и был абсолютно прав. Ведь обычно младшим офицерам, особенно таким, как он, бывшим главарям банд, предлагались места наподобие хранителей фортов третьей, Бирюзовой линии. А
