жизнь там точно предстоит нелегкая. Постоянные стычки, никакой возможности выдвинуться при дворе и разбогатеть, тупые и злобные ссыльные переселенцы, ненавидящие весь мир солдаты-шакалы…
Укрепления Бирюзовой линии предназначались не против одних только чудовищ. Маленькие городки, прежде обильно разбросанные по благодатным землям Сальватии, после катастрофы по большей части опустели, их население погибло либо мигрировало в более пригодные для жизни места наподобие той же Талеи. Однако некоторые поселения выжили, в них нашлись сильные и волевые лидеры, объединившие вокруг себя людей. Постепенно они приспосабливались к новому миру, учились бороться с враждебными существами и бандами мародеров, организовывали отряды воинов по образцу феодальных дружин. Иные из новоявленных «князьков» водили за собой до двух сотен мечников. Конечно, глупо сравнивать выучку и вооружение этих солдат хотя бы с регулярной армией герцога, однако вреда они могут нанести немало.
— Чего еще он хочет?
— Сотник приказывает очистить какой-то монастырь. Среди местных о нем ходят нехорошие слухи, поэтому я привез сотню стрел с посеребренными наконечниками.
Серебро по-прежнему действовало на темных существ подобно яду, из-за чего стоило дороже золота. Даже дороже диниров. Стрелы с серебряными наконечниками и серебряные жала копий выдавались под расписку, учет шел строжайший, однако их все равно часто «теряли». Поэтому кузнецы быстро перешли на серебрение — только так армии удавалось экономить ценный металл.
— Какой еще монастырь?! Опять гнездо каких-нибудь монстров?! — Внезапно в его памяти словно что-то шевельнулось. — Погоди-ка… Какой, ты говоришь, монастырь? Не Судьи ли?
— Точно, хозяин, — кивнул Борак. Обернувшись, он тщательно осмотрелся вокруг. Только убедившись, что их не подслушивают, шепотом продолжил: — Тот самый, о котором старшая упырица говорила.
— Интересно… — протянул Рихард. — Очень интересно.
— Нехорошее это место, хозяин.
— Здесь куда ни ткни — любое место нехорошее. Лучше подумай, какая сука наш благородный сотник. Знает, что у меня в отряде половина бойцов ранена, а другая от усталости с ног валится, — и посылает туда, куда даже упыри не решаются заходить! Ну, гадина, я тебе все припомню…
— Так что делать, хозяин?
— Сегодня здесь ночуем, отдохнем, выспимся. В монастырь пойдем завтра днем, пока кровососы спят. Перебьем мертвяков в постельках!
— А вдруг там еще кто есть?
— Вряд ли, Селеста ни о чем таком не рассказывала. Да и людей в броне у нас достаточно. Нет, монастырь мы быстро очистим, и даже с прибытком — подумай, сколько туда всего ценного упыри натащили! Не бойся, Борак, завтра будет хороший день.
Рихард не сомневался в успехе: он за свою жизнь не встречал мутанта, который бы выжил, отведав хорошего удара мечом. Мертвый там, немертвый — какая, на хрен, разница? Злило его иное. Командир должен знать о большой мертвяцкой колонии, разведка выдавала офицерам неплохие карты, но не счел нужным предупредить подчиненного. Он что, думает, с Рихардом можно обращаться, как с обычным быдлом? Что человек, выживший среди трехгодичного кошмара, позволит себя безнаказанно игнорировать, презирать?
Ладно.
Хорошо же.
Пора кончать с заносчивым подонком.
Глава 17
Селеста смотрела на лежащее на полу тело с несвойственным ей мягким и расслабленным выражением лица. Хастин мог бы даже поклясться, что она улыбается, чего прежде на его памяти не случалось. Похожая на девчушку, только-только вступившую в пору зрелости, восставшая никогда не позволяла милосердию или жалости взять верх над трезвым расчетом, она всегда сосредоточенно шла к поставленной цели. Поэтому, видя нечто умилительное, наподобие щенка или маленького ребенка, Селеста прежде всего думала, можно ли его использовать и как.
Она не была жестокой. Просто не считала, что имеет права на доброту.
Тем неожиданнее видеть у всегда собранной предводительницы проявление каких-то светлых эмоций. Направленных на совершенно отвратительный объект. Грязный, вонючий, смертельно пьяный мужчина, допившийся до абсолютно невменяемого состояния, по любым меркам на королеву красоты не тянул — скорее, наоборот. Его не пустили бы не то что в приличное общество — не всякая каталажка согласится приютить такого субъекта.
И все-таки Селеста улыбалась.
Медленно, явно растягивая удовольствие, она закатала рукав липкой от вина рубахи, длинным острым когтем проткнула вену и с наслаждением принялась пить. Затем с неохотой оторвалась, предложила руку по-прежнему храпящего мужчины Медее, отошла в сторону.
— Тебя удивляет мое поведение, Хастин?
Если бы парень оставался человеком, он бы вздрогнул. Селеста не в первый раз угадывала его мысли, поражая сверхъестественной проницательностью.
— Ничего удивительного. — Девушка улыбнулась иронично и ласково одновременно: — Мы с тобой видим разные вещи. Ты глядишь на распластавшегося на полу пьяницу — я вижу перед собой возможность. Теперь нам не нужно таиться по закоулкам, нападать на прохожих, подвергаясь опасности. Отныне можно не только работать, но и жить!
— Деньги будут, шпионы появятся, пауки нас не нашли, — оторвалась от трапезы Медея. — Осталось жилье нормальное подыскать.
— А помнишь, ты мне не верила?
— Так ведь ты совершенно безумные вещи обещала!
Хастин недоуменно переводил взор с одной девушки на другую, не понимая причин их смеха. Он счастливо избежал всепоглощающего одиночества, иссушающей жажды и вечного страха не очнуться со следующим закатом. В самые черные дни его окружали родные, готовые, несмотря ни на что, делиться с юношей последним и защищать его. Поэтому причин хорошего настроения подруг он не понимал.
— Пойдемте, не стоит здесь оставаться, — махнула рукой Селеста. — Придется осторожничать, пока Вареку помощника не найдем.
Построенный ударными темпами трактир получился, на взгляд упырей, идеальным. В бывшем доходном доме высотой в три этажа Варек выкупил целый подъезд и с энтузиазмом принялся за переделку. Квартиры первого этажа превратили в кухню и дешевый зал с напитками, этажом выше разместится кафешка классом получше — работы в нем еще не закончились, предстояло отделать помещения, — под крышей устроили комнату администрации и номера. Факасий за умеренную мзду обещал поставить девочек — официанток и для постели, так что по местным меркам заведение получалось в чем-то даже респектабельным. Правда, вместо изначальных пятисот ремонт обошелся в семь сотен диниров, но денег восставшие не жалели.
В подвале Варек разместил «вытрезвитель» — попросту говоря, рабочие обили толстыми досками стены и пол. Сюда предполагалось стаскивать упившихся или потерявших сознание драчунов, чтобы дождаться момента протрезвления и слупить с них плату за причиненный ущерб. Один только хозяин кабака знал о настоящем предназначении комнаты. Через замаскированный деревяшками тайный ход, ведущий в канализацию, упырицы будут приходить и кормиться от незадачливых страдальцев. Есть, конечно, риск, что в подвал ненароком заглянет кто-нибудь посторонний, но на этот случай с внутренней стороны крепкой двери имелись незаметные петли, а в люке, ведущем в подземелье, — глазок. Хотя восставшие обладали прекрасным слухом, дополнительная предосторожность не помешает.
Эйфория прошла, на смену ей привычно явилась подозрительность. Святейший знает о жизни
